Как ему было жалко пленного!.. Никогда никого Пистон в своей жизни не жалел — потому что никто ни разу не пожалел его. А сейчас он взял и понял, что жалеть людей надо не за то, что они жалеют тебя, а просто за то, что они люди. И тогда ты тоже будешь человек.

Да только поздно он это понял.

Смотреть на связанного парня было невыносимо. Правда, босс плел сказку хитрую, усыпляющую, но Пистон знал цену таким сказкам.

Знать-то знал, да чем же он мог помочь...

— ... сработаемся, — сказал Тощий и встряхнул рукой, проверяя, на месте ли браслет.

Конечно же — куда он мог деться; но этот жест у главаря стал инстинктивным.

— Посиди тут немного, — совершенно по-приятельски сказал Мухе Тощий, а подчиненным велел: — Идите за мной... Керосинку не бери, — предупредил он Редьку.

Все четверо вышли в коридор, где торчали Бред, Ботва и Мыло.

— Вот что, — заговорил Тощий. — Сейчас самое время явиться нашему руководству. А оно вряд ли захочет наблюдать всю нашу братию. Поэтому давайте-ка сейчас туда. — Он показал на торговый зал. — Там подождите. До дальнейших распоряжений. Быть начеку!

У Тощего были свои политические заботы. Он так и не сумел выяснить, кто же среди новых наблюдатель, и это раздражало его. Завелась было мысль: попытаться отследить это дело в процессе магова визита... но тут же с досадой Тощий отмел эту идею. В самом деле, что он, маг, идиот, чтобы так подставляться?..

Да, но ведь и он, Тощий, не дурак. И при желании можно отследить их шашни. С умом-то... Ладно, решим.

Он активировал браслет. Почему-то он не оказал своего привычного дурманного действия. Но заработал исправно: засветился глубинным, как бы уходящим куда-то в диковинную даль светом, а затем побежали письмена:

«Сигнал принят... Ждите... Будем... Обеспечьте секретность...»

На том сеанс кончился.

— Ясно, — буркнул Тощий и пошел обеспечивать секретность.

Надо полагать, что маг войдет через крыльцо подсобки. Значит, надо туда поставить Капкана. Этому можно, пусть смотрит. Вроде поощрения. Поощрить его надо, хоть и сволочь. А правду сказать, как раз потому и надо поощрить...

А остальные пусть сидят в зале.

Как подумал про остальных, аж темно стало в душе.

Ведь кто-то из них, гад, стучит!..

Взвыл так и сам испугался. Все же побаивался он где-то, что маг читает в его мозгах. Тогда за этот текст как бы не лишиться чистого листа — самих, то бишь, мозгов...

Тощий постарался перестать думать об этом. Лучше... Ага, вот что лучше! Ладно, поглядим.

Мельком он заглянул в подсобку: сидит пленник, нос повесил. Ну, ничего, пусть поскучает... Тощий завернул в зал.

Здесь было посветлее. Кто-то и когда-то заложил витринные окна кирпичом, не поленился; зачем?.. — теперь уж пусть археологи из будущего ломают свои очкастые головы над этим. Заложить-то заложили, да скверно: во-первых, со щелями, а во-вторых, в двух окнах не доложили доверху, и там остались эдакие бойницы. Хотя, черт знает, может, и специально так сделали...

Ноябрьский день заметно таял, осаживался. Но это надолго: такая муть, ни день, ни сумерки, теперь будет тянуться и тянуться... Худой в Москве месяц ноябрь. Как и октябрь, впрочем... Нет, октябрь еще хуже.

Итак, Тощий шагнул в зал. Бандиты повскакивали с мест — субординация! Босс обвел их нелегким взглядом.

— Все по плану, — объявил он. — Ждем. Ботва, иди-ка сюда.

Вдвоем они вышли в коридор.

— Ты вот что... — Тощий таинственно снизил голос — и Ботва весь ушел в слух.

А главарю того и надо. Он довольно ухмыльнулся про себя.

— ... вот что. Нужно будет обеспечить наблюдение. Я решил поручить это тебе. Пошли-ка.

Вышли на улицу. Тощий повел рукой: Вот это все пространство надо взять под контроль. Ясно?

— Ага, — Ботва кивнул, довольный, что доверили ему. — Тогда надо наверх...

— Верно мыслишь. Вот и давай наверх. На крышу. С нее будешь смотреть. А потом лично мне доложишь, что видел. Понял?

— Ага.

— Любую мелочь замечай! Понял?..

На сей раз Ботва лишь кивнул.

— ... вплоть до того, где ворона взлетит, где ветка шевельнется. Потом я все спрошу, имей в виду!

Тот слегка напугался:

— Да, босс... Будет сделано!

— Иди. Делай.

— На нашу... ну, на наш дом залезть, на его крышу? Тощий посмотрел влево, вправо.

— Без разницы. Если удобнее, то на наш. Главное, чтобы местность четко просматривалась.

— Ага! Просмотрится, босс. Уж я не подведу!..

— Давай.

Начальника слегка озадачило, что подчиненный так обрадовался. Мелькнула мысль: что-то здесь не то... Тощий с подозрением посмотрел в спину Ботвы, заспешившего к подъезду.

А впрочем, черт с ним! Не до того. Потом. Босс вернулся к банде.

— Быть здесь! — распорядился он.

Все безмолвно восприняли эту команду. Тощий вновь вошел в коридор, включил браслет.

«К приему готов», — ушла информация. Прошло секунд десять, и просигналил ответ: «Ждите».

Ботва вправду обрадовался, когда шеф послал его на крышу. Даже не то слово. Не обрадовался, а возликовал!

Его давно уже поддалбливала страсть одурманиться. Он крепился, боялся Тощего. А тут вдруг нате — сам Тощий его туда и посылает, прямо к тайнику!..

Будь Ботва поумнее, он бы, возможно, увидел в столь странном совпадении замысловатый ход судьбы. Но он был дурак. Потому радостно бежал к дому, теша себя предвкушением кайфа.

Однако ж ума у него хватило пуститься не в соседний подъезд, где на чердаке и была припасена дурь, а в свой.

Вдохновение придало Ботве сил. Тщетно добивались от него Тощий и Капкан такой прыти на тренировках по вертикальному кроссу. Взлетел вихрем! Сам изумился. На площадке последнего этажа остановился перевести дух.

Аж в глазах потемнело, так мчался. Постоял, отдышался и, уже не торопясь, пошел на крышу.

Капкана Тощий поставил у входа:

— Держи вот этот сектор. Гость появится — встретишь по ранжиру.

— Как?!

— Ну, с этикетом. Понял?

В отличие от Ботвы, Капкан был не дурак. Неуч — да, конечно. Но не дурак. Ясное дело, он не знал, что такое «ранжир» и «этикет». И тем не менее догадался.

— С почетом, значит? Понял, босс. Не волнуйтесь...

— Я не волнуюсь. Никогда. Ты это тоже запомни.

— Запомнил, босс.

— И еще...

— Здравствуйте, — сказал карликовый голос слева.

Оба — и Тощий, и Капкан — застыли. Потом Тощий начал медленно поворачиваться влево.

Когда повернулся, то понял, отчего маг все выражался во множественном числе. Рядом с ним — длинным, худым — стоял монстр совсем иного рода.

Он был почти как человек. То есть почти человеческая, слегка разве что деформированная фигура: плечистая, сутулая, с мощными и длинными, едва не до колен, руками. В общем, что-то типа неандертальца. Но какая на этом почти человеческом теле высилась голова!..

Эта кошмарная голова не была похожа ни на что земное. Больше она напоминала бредовое видение.

Темно-коричневого цвета, она была точно сшита из толстой, складчатой и бородавчатой кожи. Она подрагивала и пульсировала, и пульсировала так, словно в ней варилось и кипело нечто. Нелепым придатком на ней выглядело лицо — тоже почти человеческое, но отмеченное какой-то ускользающей дьявольщиной: лицо сатира, фавна, греховного бога Пана.

— Это, — чирикнул маг, — величайший актар гагтш!

Маленький рот приоткрылся, и...

И зазвучал необычайно приятный, мелодичный голос, настоящий оперный баритон:

— Здравствуйте, господа.

— Зд... рав... здравст... здрасьте, — в разнобой и с заиканием отвечали оба головореза.

— Вы обеспечили секретность? — свистнул маг фистулой.

— А... а как же, — чуть запнувшись, ответил Тощий. — Объект в комнате упакован. Своих я вывел в зал, пусть там посидят. Они вас не увидят.