Читателям нашим известно, что положение, высочайше утвержденное 19-го февраля, ставит все волостные и сельские училища в исключительную зависимость только от самого селения или волости. В последнее время во всех губернских газетах перепечатано министерское распоряжение о деревенских училищах для «первоначального» обучения детей, состоящее в том, что ходатайства о их утверждении должны быть утверждаемы не сельским сходом или волостным управлением, а губернскими присутствиями, с тем чтобы преподавание закона Божия принимал на себя кто-нибудь из священников. В какой степени это распоряжение относится к раскольничьим селениям и к преподаванию закона Божия по началам религии мусульманской, буддистской и еврейской, не говорится ничего, а про обучение чтению, письму и арифметике сказано, что оно может быть поручаемо и священникам, и другим лицам. Замечено в предписании, что такое обучение с особенным удобством могло бы быть возложено на волостных писарей, как одно из условий их найма в должность. Но вместе с тем вменено в обязанность о каждом вновь открываемом училище в селении сообщать местному директору училищ для сведения и для надзора за преподаванием.
А училища уже начали открываться в селениях крестьян, так еще недавно находившихся в крепостной зависимости. Вести об этом доходят до нас отовсюду, и, что замечательно, крестьяне начинают уже раздумывать: что прежде чего должно следовать? Нужно ли прежде дом для училища выстроить, или надо прежде всего выстроить дом для заседаний волостного правления? В Боровском уезде Калужской губернии крестьяне некоторых волостей составили приговоры о сборе тысячи рублей серебром для постройки дома волостного правления. В Псковской губернии предполагается одною волостью купить землю-особняк под волостное правление. В Подольской губернии возникает вопрос, считать ли волостное правление присутственным местом и, следовательно, надлежит ли ставить в нем зерцало и портрет Государя Императора? Подольское губернское присутствие объявило, что желание крестьян иметь в волостном правлении портрет Государя весьма похвально, как выражение преданности, но что в устройстве дома надо сообразоваться с местными удобствами и средствами крестьян — достаточно, чтобы в доме, где помещается волостное правление, была особая, по возможности приличная, комната и в ней стол и несколько стульев для заседаний членов волостного правления и волостного суда. Но пензенское губернское присутствие смотрит на дело гораздо современнее. На возникшие вопросы по тому же предмету оно публиковало, что не только постройка домов по однообразным планам, но даже просто наем помещений для волостных управлений совершенно излишни, по крайней мере, в редких лишь случаях необходимы: мирские сходы и до сего времени существовали между крестьянами; в некоторых оброчных имениях мирское управление было даже многосложно и довольно обширно, а крестьяне обходились же без особых общественных зданий; поэтому — говорит губернское присутствие — расход на наем их, отопление, наем сторожей, по ближайшему усмотрению, могут оказаться излишними. Стремление к подобным расходам полезно отклонять, а крестьянам нужно разъяснять, что излишние траты на предметы не крайней необходимости послужат лишь для самих крестьян тяжким бременем. Стремление к бюрократизму доходило в иных местах до того, что, например, в Александровском уезде возник вопрос: имеют ли право крестьяне, до введения уставных грамот, увеличивать свое скотоводство? Конечно, этот вопрос имеет свое значение для Екатеринославской губернии, а потому и мировой съезд, и губернское присутствие решили его тем, что крестьяне не могут увеличивать своего скотоводства, по крайней мере на столько, чтобы оттого потребовалось для них большее количество земли против того, каким они в настоящее время пользуются.
На одном из мировых съездов Херсонской губернии, по словам «Одесского вестника», вотирован был вопрос о мундирах для сельских старост и волостных старшин, а один из мировых посредников Радомысльского уезда хлопотал о мундирах рассыльным при посредниках в целях водворения порядка и спокойствия, если бы они были нарушены подгулявшими крестьянами. Киевское губернское присутствие, оглашая это ходатайство, присовокупило, что оно уведомило уже посредника о бесполезности этих мундиров.
Если вопрос о том, нужно ли сечь розгами мужиков за неисправное отбывание барщины, возбуждал сильные прения в большей части наших губерний и окончательно везде отвергнут как мера противозаконная, за указанными в положениях более современными и более действительными средствами взысканий, то, разумеется, такой вопрос, который оглашен в Тульской губернии, отвергнут был всеми единодушно. Вопрос этот, возбужденный одним из каширских посредников, состоял в следующем: может ли мировой посредник своею властию ссылать крестьян в арестантские роты? В Орловской губернии один господин тоже поднял подоброго рода вопрос: можно ли прямо от себя ссылать мужиков в Сибирь не на поселение, а на житье? Нечего и говорить, что подобные вопросы единодушно отвергаются гуманными и просвещенными членами губернских присутствий.
Зато во многих губерниях был дан ход ходатайствам о даровании письмоводителям при посредниках прав государственной службы с тем, чтоб вместе с мундиром и чином обязать их легальною ответственностию за упущения. На это высшее начальство циркулярно уведомило губернаторов, что опыт не указывает еще на необходимость этой меры, что же касается подлогов и других незаконных поступков, то посреднических письмоводителей следует, как и волостных писарей, без церемонии отдавать под суд на основании общих уголовных законов.
Говоря о чиновничестве и бюрократизме, не можем отказать себе в удовольствии передать факт, за достоверность которого ручается «Одесский вестник» и подтверждение которого, если захотеть, можно двадцать раз найти и здесь, в Петербурге.
Одна предержащая власть обратилась к другой, высшей ее, предержащей власти за разрешением отпуска подрядчику известного количества смолы. Высший начальник возвратил подчиненному лицу его представление с надписью: «Стыдно вам! Вы входите с вопросом о таком деле, решение которого зависит прямо от вас». Ну, конечно, подчиненный решил дело, как сумел и как следовало по закону; но он как подьячий и человек без просвещенного на вещи взгляда побоялся, как бы с своим решением вопроса впросак не попасть: вместо того, чтобы похерить и уничтожить и свое прежнее представление и начальническое замечание, он велел подшить бумагу «к делу». «Завели» дело. Но «дело» нужно было озаглавить, и вот столоначальник озаглавливает его так: «Дело о смоле и о происходящем оттого стыде». Начальник столоначальника видел эту надпись, одобрил ее, и под этим титулом дело сдано в архив.
<ОБОЗРЕНИЕ ВНУТРЕННИХ СОБЫТИЙ>
С.-Петербург, пятница, 12-го января 1862 г
Праздник, святки! Молодежи радость; зрелый возраст тоже не отстает и веселится; пожилой народ хорохорится по-своему, справляя праздники. Лысая и беззубая старость и та сбирается тряхнуть стариной и вспомнить бывалые годы. Всем весело; все счастливы. Театры битком набиты, залы маскарадов и разных шпиц-балов кишат народом всех возрастов и полов. В окнах досужих обитателей столицы свет тысячи огней разливается вплоть до заутрень; вечеринки, рауты, ряженые, разный пляс, катанья, песни, веселье, смех и звонкий хохот везде и повсюду. Да как и не веселиться, благо есть от чего! Кому вышла награда, кому награжденье дали, кому сама фортуна точно с неба свалилась!
Вот у нас один приятель вчера задавал пир горой от нежданной награды: у него был просто Станислав на шее. Вдруг вечером, накануне нового года, ему приносят пакет за казенной печатью. Сам господин директор пишет к нему: «Милостивый государь, Григорий Антонович!» Разве одно уж это не награда? Но постойте: далее начальник весьма вежливо уведомляет подчиненного о всемилостивейшем пожаловании ему ордена святого Станислава второй степени, Императорскою короною украшенного! Сколько зависти возбудила эта награда счастливого экзекутора в других сослуживцах, из которых многие украшали себя лишь бронзовою на андреевской ленте медалью за Крымскую кампанию, о которой так много читали, бывало, они в разных газетах. Ну, уж и задал же наш экзекутор пир! Если сосчитать хорошенько, сколько тут выпито мужчинами, сколько съедено дамами, сколько истреблено и теми и другими вместе, да перевести это на обыкновенный многогрешный счет, то, право, всех расходов наберется, по крайней мере, сажен на тридцать лучшего качества чистых березовых дров!