«Ах, Арта, если бы вы только знали. Бежать, дорогая моя? Нет, ничуть. У меня нет другого выхода, как только оставить вашу невероятную красоту в пасти льва».

Вслух он сухо хохотнул.

— С таким ли уважением молодежь должна относиться к старым и мудрым? Свернуть мне шею, милочка? Разве некоторые шлюхи не занимаются именно…

— Магистр! — Она заставила его встать, обернув его сутану вокруг его тела и подвязав ее так, чтобы его сухие варикозные ноги были свободны на случай, если им понадобится бежать бегом. — Ваша поглощенность шлюхами и распутством не идет вашему уважаемому положению. Вашему уму нет равных во всей… Над чем вы смеетесь?

Он затряс головой, хохоча:

— И чем, по-вашему, занимается ученый в свободное время, милочка? Особенно такой старик, как я? Может, я… э-э… исследую такое поведение, чтобы лучше понять людей. А?

Он нагнулся за полупустой черной кожаной сумкой, отказываясь уйти без нее. Надежно сжав ее ручку, он позволил ей утянуть себя по длинному темному переходу.

— Вы вообще ни о чем не будете думать, если мы вас отсюда не увезем! Вы такие вещи на публике не говорите, правда? Вы не упоминаете об этих… фантазиях в разговорах с коллегами!

— Ха! — Она вела его к гаражам. Он уже начал задыхаться. Боль в бедре проснулась и яростными булавками вонзилась в его сустав. — Вас тревожит положение в обществе, милая Арта? — Он улыбнулся, а она прижала ладонь к замку входного люка. — Вы слишком много беспокоитесь. Положение в обществе — всего лишь иллюзия. А вот знание — это…

— Но ваше учение, Магистр. Если бы я хоть на минуту действительно поверила, что вы бываете в таких местах и связаны с этими… женщинами, я бы…

— Вы бы что? — Он заглянул в пылающие янтарные глаза. — Бросили ученье? Отказались от вековой мудрости? Перестали бы пытаться проникнуть в тайну квантов? Пошли бы на все это только потому, что знаменитый Магистр Браен развлекается с проститутками?

Он поднял бровь, и веселая улыбка пошевелила его морщины.

— Человек с вашей репутацией и заслугами не должен…

— Чушь! С моей внешностью? Только за плату женщина согласится иметь дело с таким, как я. Нет, им нужны молодые красивые мужчины, мужественные, с большими… — При виде ее ужаса глаза его озорно заискрились.

Она сделала глубокий вдох, готовясь прочесть еще одну лекцию, он ловко переменил предмет разговора. — Так они снова бунтуют на улицах, говорите? Они так быстро позабыли мщение Звездного Мясника? Они желают спровоцировать Ригу?

Скользнув в сторону, дверь открылась, и Арта Фера схватила его за рукав и оборвала его размышления, потащив за собой одряхлевшее тело к авиакару, ожидавшему с открытыми дверями на площадке.

— Да, — проворчала она, раздраженная его явным отсутствием озабоченности. — Идиоты расхаживают с плакатами, требуют признания своих прав как продуктивно трудящихся граждан Риганской империи. Они заявляют, что требуют представительства — нашли чего! Можете себе представить? Под самым носом боевых кораблей они заявляют о своих правах! За кого они себя считают?

— Эту концепцию нельзя назвать новой. По правде говоря, бредовую философию можно проследить до первоначальной миграции с Земли. Конечно, с того момента корни теряются…

— Что? Земля? Легенда, Магистр! С моей точки зрения, права и представительство — это прекрасное удобрение, на котором произрастает пушечное мясо, кровь и боль. Вы знаете, что в этом неспокойствии опять обвинять будут нас?

«Вот именно, милочка, ну-ка, встряхнем тебя немножко».

Он устроился на заднем сидении, поставив обшарпанную кожаную сумку себе на колени. Его пальцы удовлетворенно похлопали по коже, потом начали открывать застежки.

Она занималась подготовкой к взлету, а он взвешивал варианты. Ее умелые пальцы танцевали по приборной доске, включая питание системы, настраивая полетный компьютер на Макарту.

Он заговорил чуть слышным шепотом, который, тем не менее, заставил ее неподвижно застыть на месте.

— Конечно, милая моя, обвинять надо нас. Именно в этом и заключается цель мятежа.

Она повернулась и уставилась на него, разинув рот, широко раскрыв янтарные глаза.

— Что?

Он серьезно кивнул, и слезящиеся голубые глаза осмотрели гараж.

— Ну, а кто, по-вашему, внедрил эту идею в тупые мозги дураков-рудокопов? Право же, милочка, вы лишаете меня права на развлечения с сомнительными дамочками, так что же остается старику с мечтой о величии? — Он поднял хрупкую руку ко рту, изобразив шок, и смиренно добавил:

— О, Боже! Я вижу, что наряду со шлюхами вы не одобряете и мою игру в революцию.

— Благословенные Боги! — Простонала Арта, поднимая авиакар с площадки, над их головой медленно раскрылись большие двери, открыв раненое небо.

Она ахнула, когда он поставил рядом с ней на сиденье тепловой гранатомет.

— Это же…

— Да.

«Это будет твоим первым испытанием, девочка моя. Ну, Хайд, теперь мы увидим, не пропали ли наши труды впустую».

Браен хладнокровно вытащил из ящика второй гранатомет и устроил рядом с собой. Уголком глаза он видел, как она старается сглотнуть, с отвращением отстраняясь от сверкающего металлом оружия, как будто это — какое-то ядовитое пресмыкающееся.

Когда они поднялись над крутой крышей храма, ему стали видны масштабы разрушений. Город Каспа содрогался от насилия, везде поднимались столбы дыма. Ярко-оранжевое сияние освещало низко нависшие тучи там, где горел фосфороочистительный комбинат, и клубы гари были окрашены в яркие цвета. То там, то тут в Каспе танцевали нелепо-яркие языки пламени, мрачно контрастируя с низкими черными тучами. Капли дождя застучали по ветровому стеклу, когда Арта бросила машину вперед.

— Они убьют вас, если узнают, Магистр. Только подумайте! Что будет с людьми? Что будет с храмами? — При этой мысли она заморгала, стараясь справиться со слезами. — Они уничтожат нас!

Ветер и дождь хлестали по авиакару, и ей нужно было все ее внимание, чтобы полет оставался спокойным и управляемым.

«А что ты сделаешь, моя драгоценная красавица, когда они обратятся против нас? Какие силы в тебе скрываются? Готова ли ты испробовать ту кипящую кашу, которую мы заварили? Мы в тебе не ошиблись?»

— Все идет согласно плану. Все.

— В прошлый раз кровь реками текла по улицам, Магистр.

Ее взгляд на секунду коснулся гранатомета.

Он изучающе смотрел на нее, замечая тонкие пальцы, с их побелевшими от напряжения костяшками, сжимающие ручку управления. Арта всмотрелась в огонь, пляшущий по древесностружечным жилам строения, над которыми они оказались. Люди, обезумев, выбегали на улицы, сгибаясь под тяжестью коробок с вещами, которые они пытались спасти. Она вполголоса пробормотала быструю молитву.

Город казался неопрятным, строения — приземистыми и неинтересными. Косой дождь, струившийся повсюду, делал его серым и блестящим. Он рассеянно отмечал ненадежные строения, так поспешно отстроенные из развалин и самого дешевого материала. После разрушений, принесенных Звездным Мясником во время прошлого восстания, Каспа стала городом нищеты. За чертой города, почти скрытые облаками, на горизонте поднимались зубчатые темные горы. То тут, то там можно было разглядеть мрачные группы деревьев, покрывавших нижние склоны.

Он тяжело вздохнул и похлопал рукой по гранатомету.

— Кровь и ужас, смерть и отчаяние. У революции, милая девочка, нет другой цены. Она покупается несправедливостью, страхом и страданием.

— Зачем?

«Есть ли у нее то, что нам нужно? Что, если я ошибаюсь?»

— Чтобы улучшить условия человеческой жизни, милочка. В этом суть цивилизации. Она вечно отклоняется вперед и назад. Иногда жизнь становится черной и гнетущей — порождает тиранию, подобную Риганской империи. В другие периоды человеческое общество живет в полосе света и свободы, когда душа распрямляется и поет, — только люди никогда не ценят как следует и такие времена. Самодовольство, Арта, это незавидное следствие любых усилий человека. Нам надоедает то, что у нас есть, и то, что мы терпим. Мечты в наших умах становятся скучными. Хорошее и плохое, справедливое и несправедливое, правильное и неправильное — то, что нас окружает, становится привычным — фатально, если хочешь.