— Согласна.

— Отлично Эдна, но это будет не здесь. Как насчет кают-компании? Ты, я, твоя записная книжка и любая выпивка по выбору.

— Пошли!

Когда они вышли в коридор, Синклер покачал головой.

— Полагаю мне следует извлечь максимальную выгоду из нашего договора. О высадке на Таргу рассказывать особенно нечего. Все действия Первого Актинского записаны в боевом журнале и соответствуют Священной Проклятой Книге.

Предписанный способ захвата городов… Раз, два — и ты победил. Но Браен не хотел играть по правилам. Он использовал против нас обычных горожан. Мне пришлось встретить симпатичную пожилую леди с сумочкой, набитой взрывчаткой.

Она подняла на воздух целую секцию.

— Старушка смогла сделать такое?

— Представь себе. Она пришла — старенькая, седенькая — и попросила помочь ей разобраться с правительственными чеками. А когда вышла, забыла сумочку на столе. Мак, Гретта, и я выскочили следом, а в это время секция взлетела на воздух.

— И что дальше?

— За нами начали охотиться на улицах, как в типичной партизанской войне.

Сплошные перебежки со стрельбой. К тому времени, как Второй дивизион Макрофта высадился и подобрал нас с горящей крыши, урок был основательно усвоен. В этом-то и заключался смысл. Мы втроем убили больше тарганцев, чем целая дивизия, но мы не были суперменами, просто не старались придерживаться схемы.

Посмотрим правде в глаза. Риганская военная машина, да и сассанская тоже, были готовы для поражения, словно перезревшие фрукты, которые от легкого порыва ветра падают на землю. Всю грязную работу делали Компаньоны. А это было очень удобно для аристократии, позволяло изображать из себя солдат и прописывать себе победы Компаньонов.

— Все это звучит не очень красиво.

— А это и не было красиво. Мы не могли терять ни секунды. Поражение означало смерть. У меня возникали безумные идеи, Мак и Гретта претворяли их в жизнь. Риганская система была в такой стагнации и настолько неэффективна, что мы выиграли войну и провели революцию в Вооруженных Силах.

Эдна кивнула и выключила диктофон.

— Рассказ звучит неплохо, — заметила девушка, — но я слышу нотки отчаяния и депрессии. Хочешь поговорить об этом, Синк?

— Нет, я…

— Послушай, я здесь с тобой. К тому же, я думаю, что кроме моей пары ушей, другой ты сейчас не найдешь, во всяком случае, пока медики не поставят на ноги Мака. Что сдерживает тебя?

На лице Синклера появились признаки раздражения.

— Меня волнует все! Может, ты не поймешь, но я сейчас не в своей тарелке.

Я вот-вот начну жизнь, о которой мечтал до того, как попал в армию. Мне придется использовать свои знания по истории, социологии и политологии для перестройки человеческого общества. Это то, о чем я мечтал, когда был выпускником риганского университета.

Теперь у меня есть возможность не только мечтать, но и воплощать мечты в жизнь. Я должен пребывать в восторге.

— Но ты его не испытываешь?

— Ты видела строчки на экране моего монитора. Вся история человечества в этой книге, а все социальные теории у меня в голове. Но я не могу до сих пор написать даже тезисов к Своду Законов, документу, который должен определить будущую жизнь человечества.

Они вошли в большую кают-компанию, где ковры и мягкие кресла создавали почти домашний уют. Сквозь тектитовые стекла голубели звезды, так как «Крисла» еще не вошла в нулевую сингулярность.

Девушка наклонилась к Синклеру и заглянула ему в глаза.

— Ты устал, Синк, и ты заскучал. Последние четыре года шла бесконечная война. Ты сгорал на адреналине и страхе, с которым боролся при помощи того же адреналина. А теперь тебя пугает перспектива провести остаток жизни за письменным столом.

Синклер удивленно посмотрел на Эдну. С каким жаром девушка произнесла свою речь. Может она права?

— Ты молодой, — продолжала она, — честолюбивый, ты не один раз бывал на волосок от гибели. Такие люди рано или поздно принимают одно из двух решений.

Либо они выбирают никогда больше не рисковать жизнью, либо бросаются в такие заварухи, в каких и самим Поганым Богам было бы жарко. Мне кажется, что ты относишься ко второму типу. Спокойная жизнь — не для тебя.

Синклер закусил губу, вспоминая дни, полные горя и усталости.

— Ты вернул себе душевное равновесие, — продолжала Эдна. — Примирился с мертвецами, простил себя за то, что попался на соблазны Или. Ты нашел справедливость, о которой мечтала Анатолия. Правосудие свершилось над Браеном и Никлосом. Остались только Или и Арта, но послушай, Синк, Командир Крыла Лайма имеет на них столько же прав, сколько и ты.

— Действительно, мне очень хочется пристрелить Арту. Что же касается Или, то я предал бы ее суду. Дион Аксель была бы не против провести над Министром Внутренней Безопасности открытый процесс. Но я уже смирился с тем, что Скайла Лайма доберется до них раньше, чем это смогу сделать я.

В голубом свете звезд густые волосы Эдны отливали синевой. Небрежным движением головы девушка закинула их за спину.

— Что делать дальше? Засесть за письменный стол? Если бы я была на твоем месте, я бы хорошенько все обдумала. Может быть, ты потому не можешь написать свои тезисы, что сам еще не знаешь, чего хочешь?

Синклер откинулся в кресле и с нескрываемым интересом посмотрел на Эдну.

— Может ты, психолог? Или вас учили читать чужие мысли на занятиях? — Ты выглядишь весьма уверенной в себе, и я не думаю, что это — результат личного опыта. Ты еще слишком молода.

Фист почти физически ощутил теплоту улыбки, озарившей лицо Эдны.

— Да, я еще не стара Синк, но стар мой дедушка. И я слышала, как бабушка выговаривала ему, когда в конце концов он попал в такую переделку, что больше уже не мог ходить. Моя мать была такой же. Ей пропороли бластером спину в Вермилионской кампании и серьезно повредили спинной мозг. Врачи категорически запретили ей летать. Но она до сих пор болтается в космосе, доводя родных до сумасшествия.

— Вся ваша семья сражалась за Компаньонов?

— Да, с того момента, как Малберн поглотила Империя Сасса. Дедушка не хотел служить Сассе I, он говорил, тот похож скорее на жирную белую личинку мясной мухи, чем на Бога.

Синклер рассмеялся, хлопая себя ладонями по коленям.

— Может, ты и права, Эдна. Похоже, я слишком погрузился в воспоминания, заново проигрывая времена, когда я был с Хосом, Греттой, Маком и Шикстой.

Единственные голограммы, висящие у меня на стенах — пейзажи Тарги. Как в песне:

«Вспомни слова, которые всегда у меня на уме». — Давай изменим припев. Как насчет: «Когда мы наконец…» или «В один из этих дней»? Что тебе нравится больше?

— Да ты никак не можешь расстаться с надеждой снова повоевать?

Эдна поджала под себя стройную мускулистую ногу, обхватив колено руками.

— Ходят слухи, что идет работа над проектом прорыва Запретных границ. Ди Уолл сооружает установку, разработанную Мэг Коммом, которая должна помочь в этом.

Синклер уловил легкое изменение в ее тоне.

— Ты балансируешь на той грани, за которой начинается государственная безопасность, Эдна.

— Меня научили осторожно двигаться по канату. Можем попробовать вместе.

Это будет нечто вроде танца.

— Почему ты считаешь, что я умею танцевать? Я просто оттопчу твои стройные ножки. За всю жизнь я ни разу не танцевал. Во-первых, этому нас не учили в общественной школе, а во-вторых, я был таким странным парнем, что девушки не приглашали меня потанцевать на вечеринке.

— Ты прибедняешься, Синк. Смотри, как ты отлично уплясал в сторону от темы, — Эдна засмеялась негромким мелодичным смехом. — Вспомни тот день в архивах Макарты. Тогда я присоединилась к твоей команде. Не временно, а на длительный срок.

Синклер нахмурился.

— Или однажды сказала мне, что митол очень хорошо помогает узнать правду…

— Это так, но сегодня тебе придется поверить на слово, что я не простая сплетница из казармы. Кстати, не забудь, что командир может проиграть сражение, если даже перед своими верными солдатами будет держать рот на замке. — Девушка посмотрела на голубые звезды. — Если рассуждать гипотетически, можно предположить, что ЕСЛИ Запретные границы будут прорваны, то КТО-ТО должен провести сквозь них первый корабль!