– Так ты согласна?

Она пожала плечами.

– Тьерри, ты согласна?

Новый, еще более строгий вопросительный взгляд. Они одновременно почувствовали, как их тела словно пронзил электрический разряд.

– Да,- чуть слышно выдохнула она.

– Я сейчас сойду с ума.

– Сойду с ума,- как эхо повторила она.- Чему ты улыбаешься?

– На какую-то секунду я увидел нас со стороны. Мы как две слипшиеся конфетки!

– Ты подшучиваешь надо мной?

– Впервые в жизни мне никуда не хочется и ничего делать тоже… Если бы меня спросили, чего бы я хотел, где бы хотел оказаться… только здесь и только с тобой. Мне настолько хорошо, что трудно вообразить, что может быть лучше. Понимаешь?

Дрожь пробежала по его телу, когда ее ноги коснулись его затылка.

– Да, понимаю.

– У нас было так мало времени… Мы даже не смогли как следует поговорить. Послушай, Тьерри… В ближайшие часы я буду очень занят. Мне нужно два дня, чтобы… Ты будешь ждать меня?

– Если обещаешь, что не будешь заниматься водными лыжами.

– Нет, нет… Позже я тебе все объясню. В моей жизни происходят невероятные вещи. Одна фантастическая операция, только одна… Ты не поверишь… Огромные деньги!

– Зачем они?

Он рассмеялся и сказал:

– Долго объяснять… Сейчас ты не сможешь понять.

– Я нахожусь в телефонной кабине в холле. Нам нужно встретиться.

Узнав голос Цезаря ди Согно, Гамильтон вскочил на ноги.

Вы нашли их?- задыхаясь, спросил он.

– Да.

– О Господи! Спасибо!

Удача поворачивалась к нему лицом. Пайп жив и будет жить, а он, Гамильтон Прэнс-Линч, возьмет контроль над «Бурже», навсегда избавится от своей жены, плюнет в ненавистное лицо Сары, уберет к чертовой бабушке Фишмейера и предастся радостям жизни.

– Нам нужно встретиться,- повторил ди Согно.

Властный и торопящий голос этого недоноска покоробил Гамильтона. Не слишком ли он высоко берет? Придется подрезать ему крылышки.

– У меня невозможно. Я разыщу вас позже. До свидания.

– Мистер Прэнс-Линч, не кладите трубку! Всего лишь на пять минут, но сейчас…

– Нет! Моя жена находится в соседней комнате.

– Неправда! Я только что видел ее. Она уехала в автомобиле. Советую вам принять меня. Я иду…

Разъяренный Гамильтон с недоумением смотрел на трубку: Цезарь позволил себе первым прервать разговор. Он закурил пятидесятую «Мюратти» за день, в сердцах ударил каблуком по ножке стола и, вскрикнув от неожиданной боли, заметался по комнате. В дверь постучали.

– Вы хотите, чтобы все узнали о наших отношениях?- бросился в атаку Гамильтон.

– Никто меня не видел.

– Вы говорили с ним?

– Да.

– Никакой опасности?

– Никакой.

– Что вы хотели?

– Им надо заплатить.

– Уже сделано.

– Что вы имеете в виду?

– Наше первое дело.

– Я говорю о втором.

Брови Прэнс-Линча взметнулись вверх.

– Разве было что-то сделано?

– Я вас не понимаю.

– Пайп – жив! Ваши бездельники не справились… Я ничего не должен.

На лице Цезаря мелькнула слабая тень недоумения.

– Мистер Прэнс-Линч, вы издеваетесь надо мной?

– Измените свой тон,- не выдержал Гамильтон.

– Вы должны им тридцать тысяч долларов.

– Ни цента! Это дело меня больше не интересует.

Цезарь бросил на него презрительный взгляд.

– Будет лучше, если вы сдержите свое обещание.

– Уходите! Вам здесь больше нечего делать.

– Это – ваше последнее слово?

– И никогда не приходите сюда!

– Я скажу им об этом. Объясняться с ними вам придется самому.

– Шевельните только пальцем, и я упрячу вас за решетку.

На пороге Цезарь остановился и, перед тем как хлопнуть дверью, сказал:

– Не хотелось бы мне оказаться на вашем месте.

Едва Ален вошел к себе в номер, как к нему подскочил Баннистер.

– Я ищу тебя со вчерашнего вечера! Все тебя ищут! Беспрестанно звонит Прэнс-Линч… Раз десять приходила Сара. Я начал думать, что с тобой что-то случилось. Собирался уже звонить в полицию! Я…

Со странной улыбкой на губах Ален, как сомнамбула, прошел мимо Баннистера, не слыша, что тот ему говорит.

– Ален!

– Привет, Сэмми!

Он подошел к бару, налил в стакан виски и, не выпуская его из руки, вышел на балкон. Заинтригованный Самуэль последовал за ним.

– Ален, ты слышишь меня? Ты где?

– Я женюсь,- сказал Ален.

Лицо Баннистера расплылось в широкой улыбке.

– Правда?

– Можешь не сомневаться.

– Я знал, что ты к этому придешь! Великолепно! Конец нашим неприятностям! Самая богатая невеста в Америке!

– Богатая? Тьерри?

– Кто?

– Тьерри.

– Тьерри? Кто эта Тьерри? Ален? Не томи…

Ален стоял облокотившись о парапет балкона, увитого цветами, и думал, что никому не позволит украсть ее у него.

– Скоро увидишь. Она…

Он стал подыскивать слова, чтобы описать ее, но она не укладывалась ни в какое описание. Он неопределенно пожал плечами и сделал глоток виски.

– Чем она занимается?- не мог успокоиться Баннистер.

– Студентка. Психолог или литературовед… Что-то в этом роде…

– Где ты ее раскопал?

– Здесь… Краской из баллончика она писала гадость на моей машине. У нее изумительные волосы… она немного богемна… короче, такого вот типа.

– Как ее зовут?

– Тьерри.

– А фамилия?

– Не знаю. У нее серые глаза.

– Ты собираешься жениться на хиппи и даже не знаешь ее фамилии?- взорвался Баннистер.

Он похлопал ладонью по своему затылку.

– Нет, этот парень свихнулся! Самая именитая наследница Соединенных Штатов ползает у его ног, а он крутит любовь с нищей анонимкой! Я этого не допущу! Клянусь! Я буду защищать тебя от тебя же! Представь себе, что Сара, можно сказать, исповедовалась здесь прямо передо мной. Она без ума от тебя! Она рассказала мне о ваших планах.

– Каких планах?

– О вашем доме, самолете, яхте, лошадях… Ты начнешь с управляющего банком, а я стану начальником финансовой службы.

– Прими мои поздравления.

– Новый год вы проведете на мысе Шен, на собственной вилле.

– А?..

– Пасху на Багамах… Семья Бурже Пасху проводит обычно на Багамах. Сара рассказывала тебе о своей бабушке?

– Не помню.

– Ее зовут Маргарита. Потрясающая женщина! Ей 91 год! Совесть клана, в некотором роде.

Кто-то настойчиво постучал в дверь.

– Самуэль!

– Сара!- сказал Баннистер и бросился к двери.

Ален успел схватить его за плечи.

– Самуэль, слушай меня внимательно! Сейчас я спрячусь в ванной… Если ты только скажешь этой сумасшедшей, что я – здесь, даю слово, больше ты меня не увидишь.

– Ты не должен с ней так поступать. Она любит тебя, она хочет тебя, беспокоится о…

– Ты хорошо меня понял, Самуэль? Мне еще нужно сорок восемь часов, чтобы выбраться из сортира, в который ты меня запер. Я хочу, чтобы меня оставили в покое.

– Самое крупное состояние в Соединенных Штатах,- захныкал Баннистер.

– Не делай глупостей, иначе пожалеешь…

Бросив на него угрожающий взгляд, Ален скрылся в ванной и запер дверь на задвижку.

– Иду, иду,- прокричал Баннистер.

Он посмотрел на себя в зеркало, поправил воротник рубашки и открыл дверь.

Арнольд Хакетт взял из коробочки две сердечные пилюли и проглотил их. Затем прошел в спальню и рухнул на кровать. Ему не хватало воздуха, и он, как рыба, выброшенная на берег, ловил его открытым ртом. Виктория ушла в магазин, и он мог умереть, не дождавшись ее возвращения. Лежа на спине с открытым ртом, он ждал, когда успокоится сердцебиение, которое причиняло ему нестерпимую боль в груди. Сообщение, полученное от Мюррея, было чудовищным: «Бурже» отказывал ему в кредите, в то время как на протяжении многих лет он был самым крупным его клиентом! «Бурже» бросил «организацию» против «Хакетт»! Его акции! Это было невероятно! Ему захотелось встать, взять что-нибудь потяжелее, пойти и размозжить голову Прэнс-Линчу. Если то, о чем сказал Мюррей,- правда, Гамильтону не хватит жизни, чтобы рассчитаться за свою подлость. Арнольд разорит его, выбросит на улицу, если понадобится, купит его банк, он увидит, как тот сдыхает на помойке. Ему показалось, что дыхание стало нормальным. Он встал с кровати, вышел из номера и прошел несколько метров, которые разделяли их номера. Он собрался уже стукнуть ногой в дверь, как она внезапно открылась.