Стейнар дал Транду большую секиру с лезвием длиной почти в локоть и очень острым.

– По твоему виду, Транд, – сказал Стейнар, – едва ли можно сомневаться в том, что звание годи не остановит тебя, если вы столкнетесь с Торстейном один на один.

Транд ответил:

– Я думаю, что я немногим обязан Торстейну, и я, кажется, понимаю, что за задачу ты мне ставишь. Ты думаешь, конечно, что немногим рискуешь с таким рабом, как я. А мне-то это очень по душе, если доведется помериться с Торстейном силою.

И Транд стал пасти скот. Вскоре он понял, где Стейнар велел пасти свой скот, и он стал пасти его на болоте Стаксмюр. Когда Торстейн обнаружил это, он послал одного из своих работников к Транду и велел указать ему границу земель его и Стейнара. Работник нашел Транда, передал то что ему было поручено, и попросил его перегнать скот в другое место. Он сказал, что Транд сейчас пасет скот на земле Торстейна, сына Эгиля. Транд ответил:

– Меня совсем не заботит, чья это земля. Я пасу на том лугу, где мне кажется лучше.

На этом они расстались. Работник вернулся и передал Торстейну ответ раба. Торстейн ничего не предпринял. И Транд пас там скот днем и ночью.

LXXXI

Однажды утром Торстейн поднялся с рассветом и взошел на холм. Он увидел, где паслось стадо Стейнара. Тогда Торстейн пошел к болоту и подошел к стаду. Возле Хавслёка высится поросшая деревьями скала. Наверху на этой скале спал Транд. Обувь он снял. Торстейн поднялся на скалу. В руке он держал небольшую секиру, и никакого другого оружия при нем не было. Торстейн толкнул Транда ручкой секиры и велел ему вставать. Тот быстро вскочил, схватил двумя руками свою секиру и взмахнул ею. Тут он спросил, чего хочет Торстейн. Тот ответил:

– Я только хочу сказать тебе, что эта земля принадлежит мне и что ваше пастбище по ту сторону ручья. Неудивительно, что ты еще не знаешь границы.

Транд ответил:

– Мне все равно, кому принадлежит эта земля. Я буду пасти скот там, где ему больше нравится.

– Однако, – сказал Торстейн, – распоряжаться своей землей буду я, а не рабы Стейнара.

Транд отвечал:

– Ты еще глупей, чем я думал, Торстейн, если ты хочешь погибнуть от моей секиры и подвергнуть опасности свою честь. Насколько я вижу, я вдвое сильнее тебя, и смелости у меня хватает. И к тому же я лучше вооружен, чем ты.

– Я пойду на эту опасность, – ответил Торстейн, – если ты не станешь пасти в другом месте. Я надеюсь, что наши судьбы будут столь же различными, как неодинаково наше положение перед законом.

Транд ответил:

– Ты сейчас увидишь, Торстейн, боюсь ли я твоих угроз.

Транд сел и стал завязывать свою обувь, а Торстейн взмахнул секирой и ударил им по затылку Транда так, что голова его упала на грудь. Потом Торстейн завалил камнями его тело и отправился обратно в Борг.

В этот день скот Стейнара долго не возвращался домой. И когда уже пропала всякая надежда на то, что он вернется, Стейнар оседлал свою лошадь и вооружился. Он поехал на юг, в Борг, и, приехав туда, вступил с людьми в разговор и спросил, где Торстейн. Ему сказали, что Торстейн в доме. Тогда Стейнар велел попросить Торстейна, чтобы тот вышел, и сказал, что он имеет дело к нему. Когда Торстейн это услышал, он взял свое оружие, вышел и стал перед дверью. Он спросил Стейнара, что ему надо.

– Ты убил моего раба Транда? – спросил Стейнар.

– Убил, – отвечал Торстейн. – Тебе не нужно искать других виновников.

– Я вижу, ты думаешь, что храбро защищаешь свою землю, убивая одного за другим моих рабов. Но мне это не кажется таким уж большим подвигом. Я предоставлю тебе еще лучший случай храбро защищать свою землю, потому что я никому другому не поручу больше пасти свое стадо. Но ты должен знать, что днем и ночью мой скот будет пастись на твоей земле.

– Прошлым летом я убил твоего раба, которому ты велел пасти скот на моей земле, а потом я позволил тебе пасти, где ты хочешь, до зимы. Теперь я убил второго твоего раба за то же, за что убил первого, и ты опять можешь пасти скот, где хочешь, до зимы. Но если ты следующим летом опять будешь пасти на моей земле и поручишь людям гонять сюда свой скот, я буду убивать каждого человека, кто будет стеречь скот, будь это хоть ты сам. И так будет каждое лето, пока ты будешь продолжать пасти там.

С этим Стейнар уехал домой в Анабрекку и вскоре отправился в Ставахольт. Там жил тогда Эйнар. Он был годи. Стейнар просил у него поддержки и предложил денег. Эйнар сказал:

– Моя помощь не будет иметь значения, если тебе не окажут помощи в этом деле другие уважаемые люди.

Тогда Стейнар поехал в Рейкьярдаль к Одду из Тунги и попросил у него поддержки и предложил денег. Одд взял деньги и обещал поддержать Стейнара в тяжбе с Торстейном. Затем Стейнар поехал домой. А весной Одд и Эйнар отправились вызывать Торстейна на суд. Их сопровождало много народу. Стейнар обвинял Торстейна в убийстве рабов и требовал изгнания за каждое убийство. Таков был закон в том случае, если у человека убивали рабов и не возмещали убытка к третьему восходу солнца. А два изгнания были равносильны объявлению вне закона.[100]

Торстейн не выдвигал встречного иска, но вскоре после этого он послал людей на юг. Они приехали в Мосфелль к Гриму и рассказали ему о событиях. Эгиль, казалось, не был обеспокоен ими, но потихоньку он собрал точные сведения о действиях Торстейна и Стейнара и о людях, которые поддерживали Стейнара в этом деле. Потом посланцы уехали домой, и Торстейн был очень доволен их поездкой.

Торстейн, сын Эгиля, с большим числом провожатых поехал на весенний тинг[101] и приехал на одну ночь раньше других. Он покрыл свою палатку, и так же сделали те из его провожатых, у кого были палатки. Когда его провожатые устроились, Торстейн велел им браться за дело и построить большие стены. Потом он велел покрыть их, и эта палатка была много больше других, стоявших гам, но люди там не жили.

Стейнар тоже приехал на тинг с большим числом провожатых. И Одд из Тунги приехал со многими людьми. Много людей было и у Эйнара из Ставахольта. Они покрыли свои палатки. Собралось очень много народу. Люди начали излагать свои дела. Торстейн не предлагал мировой и ответил тем, которые пытались посредничать, что он собирается ждать решения суда. Он сказал, что иск, который возбуждает Стейнар в связи с убийством его рабов, кажется ему неосновательным, и утверждал, что рабы Стейнара были убиты поделом.

Стейнар же очень похвалялся. Его иск казался ему законным, а поддержка достаточно сильной, чтобы выиграть тяжбу. Поэтому он рьяно вел свое дело. Днем люди поднимались на холм тинга[102] и оттуда излагали свои дела, а вечером судьи должны были вынести решение. Торстейн был там со своими людьми. Он следил за соблюдением распорядка тинга, потому что так было, пока Эгиль выполнял обязанности годи и имел власть. Обе стороны были в полном вооружении.

Вдруг на тинге увидели, что вдоль реки Глювры скачут люди. Их щиты сверкали. И когда они подъехали к полю тинга, впереди них был человек в синем плаще. На голове у него был золоченый шлем, сбоку – украшенный золотом щит, в руке – копье с насадкой, окованной золотом, на поясе – меч. Это приехал Эгиль, сын Скаллагрима, с восемью десятками человек. Все они были хорошо вооружены, как для битвы. Все они были как на подбор, потому что Эгиль привел с собой лучших сыновей бондов со всех южных полуостровов, тех, кто казался ему хорошими воинами. Эгиль подъехал со своими людьми к той палатке, которую Торстейн велел поставить и которая до сих пор стояла пустой. Они спешились.

Когда Торстейн узнал о приезде своего отца, он пошел ему навстречу со всеми своими людьми и принял его радушно. Эгиль и его люди сложили свои пожитки в палатке и отвели лошадей на луг. Когда это было сделано, Эгиль и Торстейн со всеми провожатыми пошли на холм тинга и сели там, где садились обычно. Эгиль встал и сказал громко: