Закончив с волосами, она легла на спину и закрыла глаза. Рядом слышалось глубокое, спокойное дыхание Ричарда. Он терпеливо распускал шнуровку, а она, ослабевшая и покорная, наслаждалась ласковым прикосновением теплых солнечных лучей, которые дрожали золотыми пятнами на ее лице.

Наконец платье отлетело далеко в сторону. Он бережно взял в горсть ее груди и решил не обращать внимания на нарастающую тяжесть внизу живота. Сейчас он стремился продлить наслаждение, хотел запомнить каждую сладостную минуту их близости, каждый изгиб этого восхитительного тела.

Податливые груди слегка волновались под его рукой. Он пристально разглядывал бледно-розовые ореолы и трогал пальцами заострившиеся твердые кончики до тех пор, пока Астра не начала вздрагивать. Разве могла сотворить природа что-то более прелестное и соблазнительное? Он столько раз уже видел ее обнаженной, но все не переставал восхищаться совершенству, возбуждавшему его почти до боли. Он наклонился и попробовал на вкус розоватый сосок. У него закружилась голова от медовой сладости ее кожи. Он сосал и ласкал грудь, повинуясь какому-то давно забытому инстинкту.

Она стонала и металась. Страсть нарастала в ней слишком быстро. Он отодвинулся, улегся рядом и попытался успокоить ее, попеременно прижимая ладони к горячим грудям, пока она не затихла. Тогда он начал снова целовать ее.

Он стремился запечатлеть в памяти форму ее губ. Они раскрывались для него, подобно наполненному нектаром цветку, который протягивает лепестки навстречу солнечным лучам. Он хотел пить влагу чувственного, соблазнительного рта, блуждать в нем языком. Он любил эту женщину в последний раз, мечтал напитаться ее роскошной красотой и одновременно насытить это тело, наполнить его до краев, до изнеможения, до полного истощения сил.

Ее приподнятые, подрагивающие бедра, казалось, молили о наслаждении. Да, сейчас он утолит ее страсть, но все еще не той полнотой, которой она жаждала. Он приподнялся так, чтобы видеть тонкие щиколотки, стройные ноги, округлость шелковистых бедер и светлый в мелких колечках пригорок, за которым скрывались огненные, раскаленные недра. Существовала ли на земле еще хоть одна женщина, которая могла бы сравниться с его Венерой? Ее тело напоминало прекрасную статую, изваянную величайшим мастером. От притягивавшей все его мысли сердцевины, сделанной словно из красного золота, до алебастрового совершенства кожи она казалась божественно прекрасным, редкостным произведением искусства.

Он раздвинул ее колени и чуть не лишился сознания, забыв все на свете. Низменный инстинкт завладел им, и непреодолимое желание погрузиться в шелковистую, розоватую глубину пронеслось как разрушительный ураган. Но он превозмог искушение. Еще не пришло время. Он будет все сильнее возбуждать ее и отразит первый натиск желания, прежде чем подарит последнее ни с чем не сравнимое удовольствие.

Он улыбнулся, чтобы ободрить Астру. Ее зрачки расширились и почти поглотили природную голубизну глаз, лицо оживилось глубоким розовым цветом, а яркие губы слегка припухли.

Сначала он решил ублаготворить ее тело руками. Он соскользнул во влажную тесноту и замер в ожидании. Астра глубоко вздохнула. Затем его пальцы затеяли ритмичный, все убыстряющийся танец на трепещущей твердой шишечке, в то время как ладонь сильно прижималась к набрякшей вздувшейся плоти. Ее тело сотрясалось от возбуждения и стремительно двигалось навстречу его руке, груди подпрыгивали, голова запрокинулась. Она широко развела колени, показывая перламутровые складки, влажные и нежно розовеющие.

Не в силах больше сопротивляться бушующему желанию, он решительно погрузил пальцы внутрь и услышал безумный стон. Забившись в агонизирующих конвульсиях, она вцепилась в его одежду. Он замер и почувствовал, как его руке передаются внутренняя вибрация и толчки сокращающейся плоти, которые постепенно затихли.

Осторожно он освободил руку и дал ей отдохнуть. Астра сомкнула ноги и лениво открыла глаза.

– Любимая, Астра, – произнес он нежно.

В ее взгляде появилось беспокойство. Ричард вспомнил, что и прежде лаской доводил ее до беспамятства только для того, чтобы разжечь страсть и оставить неудовлетворенной или посмеяться над тем, как легко она возбуждалась. И ему вдруг стало стыдно. Неудивительно, что в глазах ее затаился страх. Даже сейчас она была готова к тому, что он вновь поставит ее в дурацкое положение.

– Хочешь еще, Астра?

Она с ужасом отпрянула, и Ричард выругал себя за неосторожные слова.

– Я с радостью сделаю так еще раз, если хочешь.

Она молчала. Он завозился с шоссами, стягивая их, и обнажил готовое к бою копье. Он притянул ее руку и наконец-то позволил себе безоглядно предаться страсти. Ласкающие движения ее пальцев приближали освобождение. На лбу выступил пот, ноги гудели от напряжения, и когда его терпение иссякло, он мягко отодвинул ее руку и накрыл Астру своим телом.

Она почувствовала, что достигла абсолютной гармонии в теплых объятиях любимого. Он двигался глубоко внутри, толкаясь, ища внутренних пределов ее тела, а она стремилась ему навстречу в желании вобрать его как можно глубже, так глубоко, чтобы стерлись последние воспоминания о том, что когда-то они были разделены.

Путешествие началось в медленном спокойном темпе, который постепенно убыстрялся, поднимая ее все выше к пику чистого наслаждения. Ричард со стоном пробивался к последним глубинам, время от времени попадая в особо чувствительные области, отчего Астра взмывала к райским высотам, на которых пылал огонь ее души. В эти мгновения она мечтала умереть и устремиться в небо ослепительным каскадом звезд.

Она задыхалась под тяжестью его тела. Грудь готова была разорваться, борясь за каждый вздох, но она ни за какие сокровища на свете не согласилась бы освободиться от его жарких объятий. Она бы с радостью умерла в них, позволив своей бессмертной душе уплыть на волнах фантастического наслаждения навечно в небеса.

Листок, упавший на лицо, вернул ее к реальности. С грустью, близкой к разочарованию, она осознала, что все еще жива и лежит рядом с человеком из плоти и крови. Чтобы утешиться, она нежно погладила своего бесконечно любимого Ричарда. Он, наверное, очень устал. Ни один воин не сумел бы провести любовную схватку с большей страстью, изяществом и вдохновением.

Ричард очнулся от ласкового прикосновения и приподнялся. Она смотрела на него, пытаясь понять, разделяет ли он хоть малую толику захватившего ее душевного волнения. Он выглядел почти обессилевшим, и она впервые заметила неглубокие морщинки на загорелой коже около темных, притягательных глаз. В его взгляде не было и следа от прежнего гнева или презрения, но в нем оставалась какая-то загадка.

Астра устроилась поудобнее на подушке из опавших листьев. Он, не отрываясь, смотрел на нее, как будто старался запомнить, как она выглядит. Потом протянул руку и, словно не мог преодолеть притяжение ее тела, погладил между бедер. Он помог ей сесть, смахнул засохшие травинки с обнаженной груди и со странной грустью принялся зашнуровывать платье. Закончив это утомительное занятие, он поднял с земли вуаль и разбросанные шпильки. Затем встал, надел на себя шоссы и помог жене подняться. К удивлению Астры, он не торопился уходить, а подвел ее к большому дубу, сел под ним, усадил ее рядом и прижал к себе. Астра устроилась, как в гнездышке, на теплой широкой груди мужа и погрузилась в ленивую, сладкую полудрему.

Ричард удовлетворенно вздохнул. От Астры исходил легкий женский запах, аромат довольства и безмятежности, счастливой невинности детства. Он впервые ощутил желание любить и быть любимым. Долгие годы он считал себя выше этого, строил укрепления, оборонялся. Грубое возбуждение битвы, отовсюду исходящая опасность и близость смерти отвлекали его от потребности любить. Сильный и неуязвимый, он боролся против засасывающего болота повседневной рутины и сердечных привязанностей.

Теперь любовь сокрушила его. Всеми фибрами души он жаждал затеряться в Астре, зарыться в бархатистом, пахучем ее тепле. Это страстное желание было сильнее вожделения, от которого он спасался, погружая свою плоть в ее тело. В нем крылись неизбывная боль души, тоска по нежности и какая-то неуловимая надежда.