Танец каждый раз был разным. Как и концовка этого выступления. Борьба женского тела и жизни, которая била со всех сторон, чаще всего заканчивалась победой женщины. Закаленное огнем, покрытое сотней защитных слоев, тело начинало излучать свет в спокойном синем диапазоне и протуберанцы гасли.
Иногда яркие трещины молний, бившие в тело, оставляли там отпечатки. Тело покрывалось сеткой этих трещин, они становились толще, и после нескольких ударов оно рассыпалось на тысячи мелких осколков.
В субботу Оля принимала гостей дома, а в четверг работала в небольшом театре-студии на Ярославовом валу. Там она играла чужие роли, в пространствах, сделанных другими людьми. Что-то ей нравилось, что-то нет, но она считала это нужной работой. Практика, возможность отрабатывать технику, была первой причиной, по которой она оставалась там. Второй - возможность показать себя тем, кто искал актеров и дизайнеров для более серьезной работы. На этот случай в ее сумочке всегда лежал диск с демозаписями "Рождения сознания" и "Флиппера", лучшими ее вещами.
В ожидании спектакля он бродил по фойе, небольшому залу с вполне традиционными картинами, написанными маслом, и слушал разговоры о том, как виртуальное наложение и другие цифровые технологии изменят театр. "Пространство, расширяющееся практически до бесконечности и послушное всем изменениям, которые над ним совершают. Актер больше не ограничен сценой, условностью мира, делающей представление на сцене фарсом. Сцена и зал более не разделены, теперь нет этого условного и глупого деления на реальность и мир игры, теперь все едино, и актер - центральный элемент новой концепции, действующий режиссер пространства и времени, меняющий рамки по ходу пьесы..."
Эту пламенную речь произносил молодой худощавый человек в черном костюме на два размера больше.
Андрей слушал этот непрерывный поток сознания и думал, что полгода назад компания таких людей показалась бы ему странной. Сейчас он вслушивался в рассуждения о новых пространствах человеческого сознания, и рабочий день с девяти утра до шести вечера в чистом белом офисе становился похожим на однообразный заводской конвейер. Другая жизнь, с отсутствием четкого ритма и импровизацией на ходу. Странно, но это было действительно больше похоже на настоящую жизнь, с ее неожиданными вывертами и стенами, которые возникают там, где их не ждешь. Офисный кубик, сделанный из тонких листов гипсокартона, внутрикорпоративные правила поведения и стратегия развития компании - это всего лишь слабая попытка защититься от этой непредсказуемости, течения жизни, сминающей то, что противоречит ее древним правилам. Эти фантазирующие мальчики и девочки, которые ждут просмотра, живут честнее и правильнее, воспринимая происходящее тогда, когда оно происходит, и не пытаются нарисовать прогноз на следующие три года.
"Познакомь". - "Она не в твоем вкусе". - "Еще как в моем. Высокие блондинки очень в моем вкусе. Или у тебя с ней всерьез?" - "Не знаю". - "И когда узнаешь?" - "Как узнаю, тебе расскажу первому". - "Да я не буду клеиться. Если у тебя намерения, я подожду до лучших времен". - "Ну а тогда на фиг тебе с ней знакомиться?" - "Она оказывает на тебя благотворное влияние. Хочу узнать, как у нее это получилось. Спокойнее ты стал, Андрюша". - "А что, раньше был дерганым?" - "Нет, но раньше ты к работе относился как-то без энтузиазма. Типа, чего там, на рынке, стоять дисками торговать. Корни пускаешь". - "Ты знаешь, какой у нас был уговор. Я нахожу место и мы мирно расходимся". - "Ну и что, нашел?" - "Пока нет". - "Ну ищи, ищи".
Его круглое бородатое лицо засияло ехидной улыбкой. Пачка новых дисков, которые он держал в левой руке, исчезла в толстой джинсовой куртке. Куртка была короткая и заканчивалась прямо над широким поясом, державшим синие джинсы, заправленные в черные спортивные боты. Раскачивающейся медленной походкой Волоха пошел на другую точку, располагавшуюся через два ряда.
На вид Волоха был грубоватым увальнем, типичным рыночным барыгой средней весовой категории. Но каждый год у него появлялась новая точка на рынке, и ребята, которые его крышевали, отоваривались тоже чаще у него. Он умел прочувствовать ситуацию. Иногда еще до того, как она случалась. Он был прав. Что-то изменилось. Андрею стало нравиться здесь. В отличие от товарного рынка, который располагался справа от метро, здесь продавцы отличались воспитанием и определенной эрудицией. Товар требовал. Нужно было разбираться в том, чем торгуешь, а делать это без подготовки было трудно. Андрей подружился с Олегом, державшим свою точку напротив его, и с Алиной, соседкой сбоку. При необходимости они приглядывали за товаром друг друга, перекидывались фразами и шли вместе ужинать после закрытия рынка.
Волоха был прав. Андрей стал пускать корни.
Правда, с чего тот решил, что все это из-за Оли, Андрей так и не понял.
Обычная, низкоемкостная флэшка умещала на себе две-три программы-утилиты, которые позволяли просматривать до десятка информационных слоев, наложенных на реальную картинку. Для того чтобы ходить в респектабельный магазин за покупками или просматривать сообщения программы-экскурсовода в незнакомом городе, этого было вполне достаточно. Для того чтобы накладывать сложные, ресурсоемкие программы, искажавшие реальность до неузнаваемости, было недостаточно. Для этого надо было идти домой и подрубаться ко Второй Зоне Си-Джея со стационарного компьютера, имевшего достаточно памяти и вычислительных мощностей.
"Термитники" были вехой. Их емкость была на порядок выше, и более того, они были снабжены предпроцессором, облегчавшим обработку данных для персонального, ручного компьютера. "Термитники" позволяли обрабатывать огромные массивы "наложенной" на реальность информации, превращая знакомые улицы в нечто совершенно новое и неузнаваемое.
Проще говоря, они позволили обычным пользователям таскать у себя на шее целый мир.
Первый раз Андрей услышал о "термитниках" от Васи Кашубы. Он рассказывал о компании малолеток из его микрорайона на Троещине, которые в складчину купили софт с японским названием "Синдзюку". Программа накладывала архитектуру и детали окружения из токийского района Синдзюку на реальность местных улиц. Малолетки собирались вечером попить пивка, массово подключались к Си-Джею и оказывались в Токио. Андрей сказал, что таким макаром развлекаются почти все подростки из спальных районов. На это Вася ничего не ответил, а просто показал демозапись "Синдзюку". Разрешение и эффект присутствия был потрясающим. Через два дня Вася принес софт, и Андрей провел два вечера, разгуливая по смеси из виртуального Киева и Токио со схожей геометрией улиц.
Но тогда, в первый раз, ему стало страшно от того, что он всерьез подсядет на это дело. Истории про людей, которые не хотят выбираться из виртуальности, регулярно печатали "твердые" издания - газеты и журналы. Две трети этих статей были перепевками старых страшилок пятилетней давности, но Андрей слышал реальные истории и видел некоторых своих знакомых, которые реально подсели. Волоха только смеялся над его страхами. "Та чушь все это". - "Сколько есть компы, столько говорят о зависимости. А смотреть каждый день по общественным каналам всякую херню типа сериалов и новостей? В Перу снова наводнение, болят мои ноги, мне что с этого? Мои предки до сих пор по два часа в день вечером убивают за ящиком. Двадцать лет назад это был телик, теперь это терминал Си-Джея. И они же мне орали, что ты за этим компьютером весь вечер сидишь. Андрюша, выкинь эту херь из головы". Они тогда пили пиво в конце дня, воскресным вечером, посреди пустых рядов. На рынке оставались редкие продавцы, в их ряду уже никого не было. Сквозняк носил туда-сюда обрывки дешевой упаковочной бумаги, газеты и пластмассовые стаканчики. Удачный день. Тогда Андрей действительно почувствовал вкус к этой работе. "Перестань забивать себе голову мутотенью. Люди всегда видели не то, что есть, а то, что хотели видеть. Только раньше это не было так осязаемо, раньше нельзя было взять реальное изображение и смешать его с наложением, нельзя было пустить себе сигнал на нерв". - "Скажи еще - реальности нет, это все сигнал". - "Не-е-е... Так не скажу. Все это объективно существует, но каждый видит в этом какие-то куски, которые ему или очень нравятся, или не очень, или он к ним вообще равнодушен. Понимаешь? Вот видишь, эта бутылка пива наполовину... ну?" - "Полная". - "Правильно, или наполовину пуста. Такая простая вещь, а уже есть две противоположные точки зрения. С "термитниками" то же самое. Программы, зашитые в "термитниках", берут реальность за основу и выпячивают то, что тебе нравится больше всего. Если ты мазохист и хочешь всего бояться, то выпирает то, что страшно. Но самое главное то, что у тебя уже есть в голове то, что может просимулировать для тебя софт из "термитника". Так что проблема не в софте, а в головах".