Для сихъ причинъ, любезная пріятельница, узнавъ, сколько перевѣшиваетъ одна сторона другую, я тебѣ сказала въ ономъ письмѣ: Ни за что въ свѣтѣ не хочу имѣть къ нему того, что можетъ назваться любовью: и не мало преступала предѣлы благоразумія предположеніемъ договорной склонности, надъ которой ты столько смѣялась.

Но ты скажешь: какое всѣ сіи слова имѣютъ отношеніе до существа дѣла? Ето одни только умоположенія; ты не умаляешъ тѣмъ къ нему любви. Признайся, имѣешь ли ты ее, или нѣтъ, любовь, подобно ипохондрической болѣзни, не менѣе вкореняется, хотя не имѣетъ справедливыхъ причинъ, коимъ бы могла ее приписать; и сіе-то служитъ основаніемъ твоихъ жалобъ на мое притворство.

Хорошо, любезный другъ; поелику ты сего желаешь непремѣнно, то я думаю, что при всѣхъ его недостаткахъ имѣю болѣе къ нему склонности, нежели къ какой способною когда нибудь себя почитала. И еще большую, изслѣдовавъ всѣ его недостатки, нежели какую бы должна имѣть. Думаю также, что производимыя на меня гоненія могутъ мнѣ еще болѣе ея внушить, а особливо, когда я воспоминаю въ его пользу обстоятельства послѣдняго нашего свиданія, и съ другой стороны ежедневно вижу новыя опыты тиранства. Словомъ, я тебѣ скажу чистосердечно, чтоесли бы недоставало въ немъ чего нибудь со стороны нравовъ, то я бы предпочла его всѣмъ мущинамъ.

Вотъ скажешь ты мнѣ, что ты называешь условною склонностію! Ласкаюсь любезная пріятельница, что ничего болѣе. Я никогда нечувствовала любви, и такъ позволяю тебѣ судить, она ли ето или нѣтъ. Но осмѣливаюсь сказать, что если ето она, то не почитаю его за столь сильнаго обладателя, за столь неукротимаго побѣдителя, какимъ его представяютъ, и думаю, что дабы быть не преодолимымъ, онъ долженъ больше получить ободренія, нежели сколько я ему подала; потому что довольно увѣрена, что могу еще безъ трепетанія сердца отрещись отъ одного изъ сихъ двухъ, дабы оскорбиться отъ другаго.

Но поговоримъ основательнѣе. Если справедливо, любезный другъ, что особенное несчастіе моего состоянія принудило, или если ты такъ думаешь, обязало меня склонностію къ Г. Ловеласу, и что сія склонность по мнѣнію твоему превратилась въ любовь; то ты, которая способна къ толь нѣжнымъ впечатлѣніямъ дружества ты, которая имѣешь столь высокое мнѣніе о нѣжности нашего пола, и которая теперь столь чувствительна къ злощастіямъ любящей тебя особы, должнали оскорблять столько сію нещастную пріятельницу, въ такомъ пунктѣ; а особливо когда она не старалась, какъ ты думаешь, то доказать многими мѣстами моихъ писемъ, остерегаться отъ твоей проницательности? Можетъ быть нѣкоторыя изустныя насмѣшки были къ стати, наипаче еслибы твоя пріятельница была при концѣ своихъ бѣдствій, и когда бы она притворялась, безпорочно воспоминая протедшее. Но разточать ихъ съ забавностію, и съ нѣкоторымъ торжествующимъ видомъ на бумагѣ; подлинно любезный другъ, (и я не столько говорю для своей пользы, сколько для чести твоего великодушія; ибо я тебѣ не однократно повторяла, что шутки твои мнѣ нравятся.) таковыя поступки не великую приносятъ тебѣ славу, по крайнѣй мѣрѣ, если разсмотрѣть важность пункта, и твоихъ собственныхъ мнѣній.

Я останавливаюсь здѣсь, дабы ты о семъ нѣсколько размыслила.

Приступимъ къ тому вопросу, чрезъ которой ты желаешь узнать, какую силу по моему мнѣнію лицо должно имѣть въ обязаніи нашего пола. Кажется мнѣ, что какъ требованіе твое касается до меня особливо, то я должна изьяснить тебѣ вообще свои мысли, но также разсмотрѣть сей предмѣтъ въ отношеніи къ частному моему положенію, дабы ты могла судить, сколько родственники мои справедливы или нѣтъ, когда приписываютъ мнѣ предубѣжденіе въ пользу одного и въ предосужденіе другаго, со стороны лица. Но я покажу сперьва, что сравнивая Г. Ловеласа и Сольмса, они съ не малою основательностію воображаютъ себѣ, что сія причина можетъ имѣть нѣкоторую надо мною силу; и сіе ихъ воображеніе превращается съ достовѣрность.

Не льзя спорить, что лицо имѣетъ нѣчто не только нравящагося, и привлекательнаго для женщины, но и могущаго подать ей нѣкоторую убѣдительность въ ея выборѣ. Оно при первомъ свиданіи производитъ пріятныя впечатлѣнія, въ коихъ желаемъ видѣть подтвержденія; и если щастливый случай въ самомъ дѣлѣ подтверждаетъ оныя, то приписываемъ себѣ въ похвалу оправданіе своего предложенія, и болѣе любимъ ту особу, которая намъ подала случай къ лестному о собственной нашей проницательности мнѣнію.

Однако я всегда почитала главнымъ правиломъ, что въ мущинѣ, такъ какъ и въ женьщинѣ, красивое лицо должно быть подозрительно, но особливо въ мущинахъ, которые должны гораздо болѣе почитать душевные, нежели тѣлесные свои качества. Въ разсужденіи нашего пола, если общее мнѣніе дѣлаетъ женьщину надмѣнною своею красотою, даже до того, что она презираетъ важнѣйшія и долговременныя качества, то въ семъ ее удобнѣе могутъ извинить, потому что прелестная вѣтреница сама не менѣе того надѣется на свое пріятство. Но сія выгода столь кратка, что не можно взирать на нее завистливыми глазами. Когда сіе лѣтнее солнце приближится къ своему склоненію, когда сіи измѣняемыя прелести, сіи преходящія мечтанія изчезнутъ, и зима привлечетъ съ собою хладныя морщины; та которая не радѣла о драгоцѣнныхъ своихъ способностяхъ, возчувствуетъ справедливыя слѣдствія своей вѣтренности. Какъ другая Елена, не можетъ она тогда снести самаго отраженія своего зеркала, и будучи простою старухою впадетъ въ презрѣніе, которое соединено съ симъ качествомъ; напротивъ того разумная женщина, которая до глубокой старости сохранитъ любезное качество добродѣтели и благоразумія, вмѣсто глупаго удивленія видитъ непремѣняемое почтеніе, которое ей не малой приноситъ выигрышъ въ обмѣнѣ.

Если же мущина гордится своимъ лицомъ, то сколько въ немъ находятъ слабости. Съ самою остротою, онъ не посвящаетъ ни единой минуты на упражненіе ума. Душа его всегда разсѣяна по внѣшности, всѣ его попеченія ограничены наружнымъ его видомъ, который онъ можетъ быть обезображиваетъ, стараясь украсить. Онъ ни чего не предпринимаетъ, что бы до него не относилось, самъ себѣ удивляется, и не смотря на осмѣянія театра столь часто падающія на глупости свѣта; онъ ослѣпляется собою, и коснѣетъ въ семъ свойствѣ, которое дѣлаетъ его предмѣтомъ презрѣнія одного пола, и игралищемъ другаго.

Такая почти всегда бываетъ участь твоихъ красавцовъ, и всѣхъ тѣхъ, кои стараются отличать себя нарядомъ; что меня заставляетъ повторить, что одно лице есть совсѣмъ ничего незначущее совершенство. Но когда человѣкъ соединяетъ съ онымъ свое знаніе и другія дарованія, которыя бы пріобрѣли ему совсѣмъ другія отличія, то такое преимущество есть знатное приращеніе личныхъ достоинствъ, и если оно не перемѣнится чрезмѣрнымъ самолюбіемъ и худыми нравами, то обладающій имъ есть истинно достойное почтенія существо.

Не льзя отрицать вкуса у Г. Ловеласа. Сколько я могу о семъ судить, онъ свѣдущъ во всѣхъ тѣхъ знаніяхъ, кои относятся до словесныхъ наукъ. Но хотя онъ и легко можетъ обращать свое тщеславіе въ пользу, однако примѣтили, что весьма доволенъ своимъ лицомъ, дарованіями, и даже украшеніемъ. Впрочемъ показывая столь непринужденный видъ въ своемъ нарядѣ, что сіе почитаютъ малейшею его заботою. Въ разсужденіи его лица, я бы почла себя неизвинительною, питая его тщеславіе изьявленіемъ малѣйшаго уваженія къ такому отличію, котораго не можно у него оспоривать. Теперь, любезный другъ, могу тебя спросить, удовлетворила ли я твоему чаянію. Если мало соотвѣтствовала своему намѣренію, то постараюсь исполнить его съ большимъ успѣхомъ въ спокойнѣйшее состояніе; ибо мнѣ кажется, что разсужденія мои слабы, слогъ низокъ, и воображеніе безъ жару. Я не болѣе чувствую въ себѣ силы, какъ показать, сколько жертвую твоимъ повеленіямъ.

Кларисса Гарловъ.

П. П. Дерзкая Бетти разгорячила мое воображеніе слѣдующею рѣчью, которую она приписываетъ Сольмсу. Сіе гнусное твореніе хвалится теперь, сказала она.,,Что надѣется получить драгоцѣнную малютку безъ большаго съ своей стороны труда. Какое бы отвращеніе я не имѣла къ его особѣ, по крайней мѣрѣ онъ можетъ уповать на мои правила, и съ удовольствіемъ будетъ видѣть, какими пріятными степенями я доведена буду до того, что стану искать средства ему нравиться. (ужасный человѣкъ!) Такъ разсуждаетъ его дядя, знающій совершенно свѣтъ, что страхъ есть достовѣрнѣйшій свидѣтель, нежели любовь добраго поведенія жены, въ разсужденіи своего мужа; хотя въ прочемъ онъ намѣренъ съ столь любезною особою извѣдать то, чего можетъ надѣяться отъ любви, по крайней мѣрѣ нѣсколько недѣль; ибо сей же самый дядя его увѣрялъ, что чрезмѣрная нѣжность служитъ только къ поврежденію женьщинъ.,,