— Да, да, — задумчиво произнес пес.

— Вас сильно интересует эта персона?

— Мы были друг с другом в интимных отношениях, — ответил пес, стыдливо опустив голову.

— Ага, — скромно произнес Амадей.

Они оба замолчали.

— А ваша невидимость? — спросил странник.

— Ах да, моя невидимость. Вы хотите увидеть ее постепенно нарастающей или внезапной?

— Боже мой…

— По вашему желанию.

— Скажем, постепенно нарастающей.

Дино тотчас же спрыгнул со стула и начал описывать по помещению широкий круг, почти натыкаясь на стулья. Вернувшись к исходной точке, он слегка отклонился в сторону и начал описывать второй круг, чуть уже первого, причем его собственные размеры уменьшились пропорционально уменьшению диаметра этого круга. Таким образом, он начал описывать спираль и в конце концов превратился в крошечную собачку, которая со все возрастающей скоростью описывала сложную геометрическую фигуру вокруг своей оси симметрии и, наконец, достигнув микроскопических размеров, исчезла.

— Великолепный фокус, — пробормотал странник. — Но я видел фокусников, чьи проделки были еще хитрее. Проклятье, я же говорю сам с собой; дурная привычка, от которой я должен обязательно избавиться.

Он положил рюкзак возле кассы, где он никому не будет мешать, и вышел наружу. Снаружи было влажное от росы, теплое, ароматное утро; он радостно и бодро отправился на поиски жилища одноглазого дядюшки Гортензии, и ему не пришлось долго искать.

Жюли Верланж

ПУЗЫРЬКИ

(Перевод с франц. И. Горачина)

8 августа

Сегодня я увидела еще одну другую. Она размахивала перед окном своими длинными руками и говорила. Ее рот непрерывно открывался и закрывался, но я ничего не понимала. Кроме того, через оконные стекла ничего услышать невозможно. Потом она обеими руками уперлась в окно. Я поборола страх, нажала на кнопку, и жалюзи упали вниз. Я знала, что она не сможет добраться до меня. Никто не сможет добраться до меня.

Папа рассказывал, что раньше, в старые времена, оконные стекла были бьющимися. Я не могу себе этого представить, но папе виднее. Он говорил, что нам еще повезло, что пузырьки появились только в наше время, потому что в старые времена погибли бы все. Дома тогда были построены не так, как сегодня, и не было никаких слуг.

Отец мне также сказал, что я все это должна записать, когда вырасту. Он сказал: «Это все нужно записать для будущего. Потому что однажды, несомненно, будет найдено средство борьбы с пузырьками и все снова станет таким же, как и раньше». Еще он сказал: «Люди должны знать, что происходило во времена пузырьков. Поэтому ты должна все записать, Моника. Начнешь, когда станешь большой, а меня больше не будет». Мой папа, конечно, не думал, что скоро его уже не будет с нами. Если бы он только не вышел наружу, если бы он только не вышел!

Он сказал: когда я вырасту. Ну, сегодня мне исполнилось шестнадцать, я думаю, что я уже достаточно взрослая, и поэтому сегодня утром я начала эти записи.

Отец писал много. Он описал всю историю с пузырьками и то, каким был мир до них. Меня тогда еще не было, я знаю только то, что рассказал мне папа. Я родилась как раз тогда, когда появились пузырьки.

По мнению папы, с самого начала погибло очень много людей, прежде чем стало ясно, что против пузырьков нельзя бороться и что есть только одно средство, чтобы не погибнуть или не стать другим: не выходить наружу.

Отец тотчас же это понял, и поэтому мы смогли спастись. Он сказал, что раньше невозможно было не выходить наружу, люди умерли бы от голода. Потому что не было ни синтезаторов мяса, ни синтезаторов овощей и фруктов, ни слуг, которые заботятся обо всем. Он рассказал мне, что в старые времена люди должны были сами себя обеспечивать пищей, выращивать на земле овощи и фрукты и разводить скот, чтобы снабдить себя мясом.

Это, конечно, было странно, я даже не знала, что эти за штука такая, скот. Но папа объяснил мне и показал картинки из старинной книги. Странные вещи! Едва можно было поверить, что они существовали на самом деле.

9 августа

Этим утром я пошла в библиотеку, чтобы посмотреть старинные книги, но теперь, когда папы здесь больше нет и никто не может мне ничего объяснить, появилось многое, чего я просто не понимаю.

Только что я увидела в книге изображение женщины, похожей на другую, которая часто подходила к моему окну, с такими же извивающимися руками. Под ним было написано: «Богиня Кали». Разве тогда, в старые времена, уже были другие? Папа говорил, что нет, что это пузырьки превращали людей в других. Раньше этого не было.

Я не могу смотреть на других. У меня всегда мурашки бегут по коже, когда они приближаются к моему окну, как это было вчера. Впрочем, они делают это очень часто. Можно подумать, что они хотят мне что-то сказать, их рот непрерывно шевелится.

Папа сказал: «Странно, что мы боимся других больше, чем пузырьков, хотя они не так опасны. Я думаю, это потому, что другие возбуждают и пугают нас, в то время как пузырьки даже по-своему красивы». Это правда, пузырьки намного красивее. Я часто смотрю, как они проплывают снаружи. Они мягко поблескивают, красочно переливаются и похожи на мыльные пузыри, которые я так любила пускать в детстве. Но они намного больше и тверже, и их ничто не может уничтожить.

Они разбиваются только о человека, и тот должен умереть.

Я однажды видела это, когда папа еще был тут. Это был мужчина. Он бежал изо всех сил и рот его был широко открыт. Он, должно быть, кричал, хотя мы ничего не слышали. А за ним плыл огромный пузырь. Плыл быстро, очень быстро. Он настиг человека и разбился прямо о его голову. И весь человек покрылся радужной пеной.

Я закричала, отец подбежал и прижал мое лицо к своей груди. Он сказал: «Не смотри туда, не бойся, малышка». Он прижал меня еще сильнее, и когда он, наконец, отпустил меня и я посмотрела наружу, там уже не было видно ничего, кроме переливающейся лужи цвета пузырьков с маленькой кучкой пузырьков в центре.

Папа сказал: «Он мертв, несчастный, его растворило на месте. И это для него лучше, чем стать другим». Конечно, папа всегда прав, но иногда я спрашиваю себя, не лучше ли стать другой, чем умереть, потому что мне, конечно, очень не хочется умирать.

Но другие так ужасны!

15 августа

Мать-слуга все утро рассыпалась передо мной мелким бисером. Она беспрерывно спрашивала меня, не нужно ли мне чего. Она так надоела мне. Да и кому это не надоест? Я отослала ее к синтезатору фруктов и велела принести яблоко, а когда она вернулась, я выгнала ее из комнаты.

Если бы только папа был тут! Вот уже три года я одна. Я это знаю точно, потому что я отмечала все дни, как это делал папа. Иногда он говорил мне, что сам не знает, зачем он это делает. Он думал, что только так он может удержать связь с прошлым. Но я никогда не знала прошлого. Я делаю это только потому, что это делал папа, и мне кажется, что он все еще может вернуться.

Я знаю мир только таким, с пузырьками, с пустыми улицами, по которым бродят только другие.

Отец так много рассказывал мне о мире, который был раньше, и мне казалось, что он вот-вот должен вернуться. Можно будет выйти наружу и увидеть людей, а не других. Папа сказал, что за городом находится местность, где все зеленое; там есть трава, деревья, цветы и даже животные в резервациях.

Я видела все это в старых книгах и в телепередачах, но папа сказал, что это не совсем как в жизни. Он рассказал, как прекрасно почувствовать на своей коже тепло солнца и капли дождя. Я часто видела, как дождь стекает по оконному стеклу, и я спрашиваю себя, как это может быть прекрасно для моей кожи? Существует также море — огромное количество соленой воды. И люди плавают в нем, как я в плавательном бассейне в подвале. Я думаю, мне понравилось бы плавать в море.