— Сфера Шварцшильда? Не могли бы вы объяснить? — Элоиза не сразу поняла, что вместо нее заговорил Люцифер.

— Если мне это удастся без математики. Понимаете, та масса, которую мы должны изучить, так велика и сконцентрированна, что никакая сила не превосходит гравитации. Ничто не служит противовесом. Таким образом, весь процесс будет продолжаться до тех пор, пока никакая энергия уже не сможет уйти. Тогда звезда исчезнет из вселенной. В действительности, рассуждая теоретически, уплотнение будет продолжаться де рулевого момента. Конечно, как я уже сказал, с нашей точки зрения это будет продолжаться вечно. При этом теория оставляет в стороне вопросы квантовой механики, которые начинают играть роль в заключительной фазе. Эти вопросы еще плохо изучены. Надеюсь, экспедиция расширит наши знания. — Мазундар пожал плечами. — Во всяком случае, мисс Ваггонер, я задумался, не помешает ли нашему другу связываться с нами неизбежная смена частоты, когда он окажется возле звезды.

— Сомневаюсь. — По-прежнему говорил Люцифер: она была его инструментом и никогда прежде не знала, как хорошо, когда тобой пользуется тот, кто о тебе беспокоится. — Телепатия не волновое явление, она не может быть им, поскольку передача происходит мгновенно. Кроме того, расстояние не ограничено. Процесс имеет скорее характер резонанса. Мы оба, будучи настроены друг на друга, можем общаться через все пространство Космоса, и мне не знакомо такое явление, которое могло бы этому помешать.

— Понимаю, — Мазундар окинул ее долгим взглядом. — Спасибо, — смущенно сказал он. — Гм… я должен возвращаться на свой пост. Удачи. — И он торопливо выскользнул, не дожидаясь ответа.

Элоиза не обратила на это внимания. Ее разум стал подобен факелу и песне.

— Люцифер! — крикнула она. — Это правда?

— Думаю, да. Мы все телепаты, поэтому знаем вопрос лучше вас. Наш опыт позволяет считать, что границ этому нет.

— Ты можешь всегда быть со мной? Будешь?

— Если ты захочешь, мне будет очень приятно.

Ядро кометы промчалось по кривой и затанцевало: огненный мозг тихо засмеялся. — Да, Элоиза, я очень хотел бы остаться с тобой. Как никто и никогда…

Люцифер, мы даже не знали, как верно назвали тебя, хотела сказать и, возможно, сказала она. Мы думали, что это шутки, что, давая тебе имя дьявола, уменьшим тебя до безобидных, собственных размеров. Но Люцифер не настоящее имя дьявола. Люцифер значит Несущий Свет. Одна из латинских молитв даже обращается к Христу как к Люциферу. Прости меня, Господи, что я не могу этого забыть. Ты на меня обижен? Он не христианин, но, думаю, это не страшно, думаю, он никогда не согрешил. Люцифер, Люцифер…

Она передавала музыку, как ей было разрешено.

Наконец корабль прыгнул. Одна смена параметров, и он преодолел двадцать пять световых лет, отделявших его от уничтожения.

Каждый испытал это по-своему, кроме Элоизы, которая переживала вместе с Люцифером.

Она почувствовала сотрясение и услышала смертный стон металла, ощутила запах озона и гари и начала бесконечное падение — в невесомость. Ошеломленная, она завозилась у интеркома. Слова вырывались из него с треском:

— …взорвались…удержать электромагнитное поле… откуда мне знать, как исправить эту чертову коробку?.. тревога, тревога… — Повсюду выли аварийные сирены.

Ужас нарастал в ней, пока она не нащупала висящего на шее крестика, а также разума Люцифера. Она засмеялась, гордая его мощью.

Он покинул корабль сразу после прибытия и сейчас двигался по той же самой орбите. Повсюду вокруг молния заполняла пространство яркой радугой. Для Люцифера «Ворон» был не металлическим цилиндром, каким видели его люди, а слабым сиянием, защитным экраном, отражающим весь спектр излучений. Дальше находилось ядро Сверхновой, небольшое с такого расстояния, но разогретое и светящееся.

— Не бойся (ласкал он ее). Я все понимаю. Мы выскочили в районе, где плазма особенно густа. Прежде чем вновь включили защитное поле, за тот момент, пока ваш главный генератор не был закрыт, произошло замыкание на корпус. Но вы в безопасности и можете заняться ремонтом. А я… я в океане энергии. Никогда я не жил такой полной жизнью. Идем, плыви вместе со мной по этим волнам.

Голос капитана Шили ударил ее в спину.

— Ваггонер! Скажи этому ауригейцу, чтобы брался за работу. Мы локализовали источник излучения на сходящейся орбите; он может быть слишком силен для наших экранов. — Он сообщил параметры.

— Что это?

Впервые Элоиза почувствовала в голосе Люцифера тревогу. Он заложил вираж и резко пошел в сторону от корабля.

Вскоре его мысли дошли до нее так же отчетливо, как и прежде. Ей не хватало слов, чтобы передать страшное великолепие, увиденное через Люцифера: шар ионизированного газа диаметром миллион километров, сверкающий вспышками электрических разрядов, которые ревели в тумане вокруг открытого ядра звезды; В окружающем пространстве по земным провинциальным стандартам царил вакуум, и потому это нечто не могло издавать звуков, но Элоиза слышала, как оно гремит и яростно плюется.

Люцифер заговорил через нее.

— Масса выброшенной материи. В результате трения и инерции потеряла угловую скорость. Ее затащило на кометную орбиту и держит в связанном виде благодаря внутренним потенциалам. Как будто солнце старается дать жизнь планете.

— Это ударит в нас, прежде чем мы успеем запустить двигатель, — сказал Шили. — Экран не выдержит. Если знаешь какую-нибудь молитву, молись.

— Люцифер! — закричала она, не желая умирать, если он должен уцелеть.

— …думаю, что смогу изменить ее маршрут, — сказал он с ожесточением, какого прежде она у него не встречала. — Соединить свои поля с полями шара; освободить энергию и зачерпнуть ее; нестабильная конфигурация; да, пожалуй: я смогу вам помочь. Но и ты помоги мне, Элоиза. Борись вместе со мной.

И его сияние двинулось к чудовищному шару.

Она чувствовала, как хаотический электромагнетизм шара сцепляется с электромагнитными полями Люцифера, чувствовала, как его дергает и швыряет в стороны. Это была ее боль. Он сражался, чтобы удержать свое единство, и это было ее сражение. Газовое облако и ауригеец сплелись в захвате. Формирующие его силы хватали так, словно были руками, энергия хлестала из него, когда он тащил огромную раскаленную массу по течению идущего от солнца магнитного потока. Люцифер глотал атомы и выбрасывал их обратно, пока пламя не разбрызгалось по всему небу.

Она сидела в своей кабине, отдавая ему столько воли к жизни, сколько могла, и до крови разбила кулаки о стол.

Наконец сражение кончилось. Девушка с трудом приняла сообщение изнуренного Люцифера:

— Победа.

— Твоя, — прорыдала она.

— Наша.

Благодаря приборам люди видели, как светящаяся смерть проходит рядом. Настроение поправилось.

— Возвращайся, — молила Элоиза.

— Не могу, я слишком истощен. Мы соединились — облако и я — и скатываемся в сторону звезды. (Словно раненая ладонь протянулась к ней, чтобы поднять ее дух.) Не бойся за меня. Когда мы приблизимся, я зачерпну новых сил от ее жара, новой материи из туманности. Мне понадобится время, чтобы спиральным движением пересилить ее притяжение. Но как может у меня не получиться? Я возвращаюсь к тебе, Элоиза. Жди меня. Отдыхай. Усни.

Товарищи по кораблю отвели ее в амбулаторию. Люцифер слал ей сны об огненных цветах, радости и солнцах, которые были его домом.

Но она все-таки проснулась и закричала. Врачу пришлось дать ей сильное успокаивающее.

Он не понимал до конца, чем будет столкновение с чем-то таким стремительным, с тем, что может закрутить само пространство и время.

Его скорость опасно возрастала, но то происходило по его собственным меркам; с «Ворона» видели, что он падает несколько дней. Менялись свойства материи, и он не мог оттолкнуться достаточно сильно и быстро, чтобы спастись.

Излучение, нагие атомные ядра, возникающие, распадающиеся и снова возникающие частицы пронзали его. Слой за слоем его лишали тела. Перед ним, словно белая горячка, виднелось ядро Сверхновой, по мере приближения становясь все меньше, все плотнее, такое яркое, что слово «яркость» утратило свое значение. Наконец силы притяжения крепко схватили его.