Он окружен был змеею, волком, медведем и парой

Воронов. Страху набрался он! Волк и медведь очень скоро

На приговоре сошлись: «Змея умертвить человека

Полное право имеет: безжалостный голод законов

Не признает никаких, а клятва нужде не помеха».

Путника ужас объял: он понял — лишить его жизни

Все они жаждут. Змея в это время со злобным шипеньем

Кверху взвилась — и ядом как брызнет! Но путник отпрянул.

«Это же самоуправство! — он крикнул. — Да кто тебя сделал

Жизни моей госпожой?» А змея отвечает: «Ты дважды

Слышал решенье судей и дважды проигрывал дело».

Но человек возразил: «Ведь они грабежом и разбоем

Сами живут! Не согласен я! Пусть государь нас рассудит!

Что он ни скажет, ему подчинюсь. Если я проиграю.

То, не ропща, даже самое страшное, — все претерплю я!»

Волк и медведь ядовито сказали: «Ну что же, попробуй!

Но ведь решенье и там будет в пользу змеи несомненно».

Были уверены все, что и двор их всецело поддержит,

И, приведя человека, спокойно предстали пред вами:

Эта змея, и волк, и медведь, и два ворона. Впрочем,

Волк не один, а сам-три оказался: привел двух сынишек, —

Звались они Пустобрюхелем и Ненаеделем, — оба

Больше, чем все, беспокоили путника, нетерпеливо

Доли своей дожидаясь: ведь волки прожорливы с детства!

Ах, как несносно — невежливо выли они перед вами!

Выгнать пришлось, наконец, вам обоих оболтусов грубых.

Тут человек и поведал, к милости вашей взывая,

Как умертвить его хочет змея, не считаясь с великим

Благодеяньем его, вопреки своей собственной клятве.

Но отпираться змея и не думала: да, всемогущий

Голод ее понуждает к тому — он не знает законов!

Вы огорчились тогда, государь мой! Казалось вам дело

И щекотливым весьма и весьма юридически трудным.

Да, вам казалось жестокостью на смерть обречь человека

Столь добросердного. Но и о голоде неумолимом

Тоже подумать пришлось, и придворный совет вы созвали.

Но большинство отказалось, увы, поддержать человека:

Каждый мечтал пообедать — и все о змее хлопотали.

Тут вы послали гонца за Рейнеке: все остальные

Слов не жалели, а дела решить не умели законно.

Рейнеке прибыл, прочел протокол. На его усмотренье

Вы приговор предоставили: как он решит, так и будет.

Он, поразмыслив, сказал: «Мне обследовать место сначала

Необходимо. Когда я змею в этой петле увижу,

Так, как застал ее там человек, то найдется решенье».

Вот у того же забора змею в ту же самую петлю

Снова запутали так, как она человеку предстала.

Рейнеке вот что сказал: «В исходном своем положенье

Стороны вновь очутились, и, значит, никто в этом деле

Не проиграл и не выиграл. Мне приговор уже ясен:

Если из петли змею вынимать человеку угодно —

Пусть вынимает. Не хочет — так пусть и висит она в петле,

Сам же он с честью, свободно своим пусть идет направленьем.

Так как за благодеянье змея отплатила коварством,

Вправе теперь человек выбирать. И, мне кажется, в этом —

Истинный дух правосудья. Но, может быть, я ошибаюсь…»

Это решенье понравилось вам и советникам вашим.

Благодарил вас крестьянин, и все восхваляли за мудрость

Рейнеке-лиса тогда, в том числе и сама королева.

Много о том говорилось, что в схватке военной, пожалуй,

Изегрим с Брауном были б на месте: их всюду боятся,

Там же, где мясом запахнет, — они себя ждать не заставят.

Рост у обоих, и сила, и смелость — что правда, то правда, —

Но в королевском совете им часто ума не хватает.

Оба к тому же слишком бахвалятся силой; а в поле —

Чуть настоящее дело — так дело как раз и хромает.

Дома послушаешь их— никого нет на свете храбрее.

В битве — охотно в резерве лежат, а уж если потребно

Действовать мощным ударом, приходится гнать их, как прочих.

Волки с медведями губят страну: их ничуть не заботит,

Чей загорелся дом, кто несчастные жертвы пожара:

Были бы угли погреться! Они никого не жалеют, —

Лишь бы набить им утробу. Яйца съедят они сами,

А беднякам — скорлупу, и считают, что делятся честно!

Рейнеке-лис же, напротив, как вся его лисья порода,

Мудр и советом силен. А что сам он порой провинится,

То, государь мой, ведь он же не камень. Советника лучше

Вам никогда не найти. Я прошу вас простить его снова».

Тут ей ответил король: «Я подумаю. Тем приговором

Был я доволен действительно, ибо змея поплатилась.

Сам же он плут по природе, — не верю в его поправленье!

Хоть договор с ним подпишешь, тебя все равно он обманет:

Кто так хитро извернется, как он, кому с ним тягаться?

Волк, и медведь, и кот, и кролик, и ворон — младенцы

Все по сравнению с ним. Натворил он им бед и позора:

Этот остался без уха, второй — без глаза, а третий —

Жизни лишился… Не знаю, как можете вы за злодея

Так предо мной заступаться и так защищать его дело?..»

«О государь! — обезьяна сказала, — осмелюсь напомнить:

Род его знатен, велик, вам придется подумать об этом…»

С места поднялся король, чтоб вернуться к придворным, стоявшим

Тесной толпой, дожидаясь его. Среди них очень много

Родичей Рейнеке он увидал: главаря родового

Все собрались выручать. Перечислить их было бы трудно.

Видит король этот род их обширный, но видит и многих

Неедругов лисьих напротив. Казалось, весь двор раздвоился.

«Слушай-ка, Рейнеке, — начал король, — оправдайся, коль можешь,

В подлом своем злодеянье, свершенном с Бэллином вместе, —

В том, что вы кроткого Лямпе убили и голову жертвы

Нагло прислали мне в сумке под видом секретных посланий!

Вы это сделали, явно глумясь надо мною! Но Бэллин

Жизнью уже расплатился за это, — расплатишься тем же!..»

«Горе мне! — Рейнеке скорбно сказал. — Умереть бы мне лучше!

Вы меня выслушать лишь соизвольте, а там и решайте:

Если виновен я — сразу казните. Избавиться, видно,

Не суждено мне от горя и бед. Моя песенка спета.

Знайте же: Бэллин, предатель, мои все богатства похитил.

Да, ни единый из смертных не видел подобных сокровищ!

Ах, они стоили жизни бедному Лямпе! Доверил

Сказочный клад я обоим, — похитил все ценности Бэллин!

Если бы только их вновь обнаружить! Но я опасаюсь,

Что не найдет их никто, что исчезли они безвозвратно!.,»

Тут обезьяна вмешалась: «Отчаянью нет оснований!

Если они на земле, то еще остается надежда.

Будем ходить и расспрашивать всех — и мирян и духовных

Денно и нощно! Но вы драгоценности нам опишите!»

«Неописуемы! — лис говорит. — И пропали бесследно:

Кто их присвоил — припрятал. Какой же удар ожидает

Фрау Эрмелину мою! Она не простит мне ошибки:

Предупреждала ведь: «Не доверяй им обоим сокровищ!»

А на меня же поклеп возвели — и, быть может, осудят!

Нет, я свою правоту докажу, я дождусь приговора.

Если я буду оправдан, объеду все царства, все страны

И постараюсь пропажу найти, хоть ценой своей жизни!»

Песнь Десятая

«О, мой король благородный! — сказал краснобай хитроумный. —

Дайте мне, мой государь, пред моими друзьями поведать

О драгоценностях редких, что вам предназначены были.

Пусть не дошли они к вам, но бывает похвально желанье».

«Ну, говори, — согласился король, — да смотри, покороче!»

«Все миновало: и счастье и честь! — так начал печально