Здесь к персам прибыло несколько перебежчиков из Аркадии. Не имея средств для жизни, они хотели поступить на службу к персам.[983] Их привели пред очи царя и спросили, что теперь делают эллины. Один из персов от имени всех задавал вопросы. Аркадцы отвечали, что эллины справляют олимпийский праздник[984] — смотрят гимнические и эпические состязания. На вопрос перса, какая же награда назначена состязающимся за победу, те отвечали: «Победитель обычно получает в награду венок из оливковых ветвей». Тогда Тигран, сын Артабана, высказал весьма благородное мнение, которое царь, правда, истолковал как трусость. Именно, услышав, что у эллинов награда за победу в состязании — венок, а не деньги, он не мог удержаться и сказал перед всем собранием вот что: «Увы, Мардоний! Против кого ты ведешь нас в бой? Ведь эти люди состязаются не ради денег, а ради доблести!». Но об этом сказано довольно.
Между тем тотчас же после Фермопильского поражения фессалийцы отправили глашатая к фокийцам (фокийцев они ненавидели с давних пор, а после последней войны — особенно). Фессалийцы еще за несколько лет до этого похода персидского царя [на Элладу] со всем своим ополчением и союзниками вторглись в Фокиду, но потерпели тяжелое поражение с жестоким уроном. Они заперли фокийцев на Парнасе вместе с прорицателем Теллием из Элиды. Этот-то Теллий придумал там вот какую военную хитрость. Он велел обмазать мелом 600 самых отважных фокийских [воинов] (и их самих, и доспехи) и послал их ночью против фессалийцев, приказав убивать всякого не побеленного. При виде их фессалийская стража сначала в страхе обратилась в бегство, думая, что это какие-то призраки, а затем — и само войско. Фокийцы перебили 4000 человек и овладели щитами фессалийцев (половину этих щитов они посвятили в Абы, а другую — в Дельфы). Десятую часть захваченной в этой битве добычи составляли огромные статуи,[985] стоящие около треножника перед храмом в Дельфах. Подобные же статуи фокийцы посвятили в Абы.
Это поражение осажденные фокийцы нанесли пешему войску фессалийцев. Конницу же, которая вторглась в их землю, они совершенно уничтожили. В горном проходе, что у Гиамполиса, они выкопали широкий ров и поместили туда порожние амфоры. Затем снова засыпали ров, сравняли с землей и стали ждать нападения фессалийцев. Конница фессалийцев стремительно бросилась в атаку, чтобы уничтожить врага, но лошади проваливались в амфоры[986] и переломали себе ноги.
Из-за этих-то двух поражений фессалийцы распалились гневом на фокийцев. Они отправили глашатая к фокийцам с таким предложением:
«Фокийцы! Опомнитесь, наконец, и поймите, что вы не можете помериться с нами. Ведь уже раньше, когда мы были на стороне эллинов, у нас всегда было больше силы и влияния в Элладе, чем у вас. А теперь мы в такой силе у персидского царя, что в нашей власти изгнать вас из вашей земли, да еще и обратить в рабство. Впрочем, имея все возможности к тому, мы не желаем мстить вам. Однако за это вы должны дать нам 50 серебряных талантов, и мы обещаем отвратить грозящую вашей земле беду».
Таково было предложение фессалийцев. Ведь фокийцы были единственной народностью в этой части [Эллады], которая не перешла на сторону персов и, думается, не по какой иной причине, а только из ненависти к фессалийцам. Будь фессалийцы на стороне эллинов, то фокийцы, я полагаю, поддерживали бы персов. Поэтому в ответ на это предложение фессалийцев фокийцы объявили, что не дадут никаких денег; если бы они вообще захотели, то могли бы, подобно фессалийцам, перейти к персам, но они никогда добровольно не предадут Элладу.[987]
Получив такой ответ, фессалийцы озлобились на фокийцев и указали персидскому царю путь в Фокиду. Из Трахинии персы сначала вторглись в Дориду. Между Малидой и Фокидой тянется узкая полоса Дорийской земли, стадий около 30 в ширину, которая в древности называлась Дриопидой. Эта Дорийская земля была родиной пелопоннесских дорийцев. При вторжении варвары не разорили ее, так как жители держали сторону персов, да и фессалийцы были против опустошения.[988]
Когда персы затем из Дориды проникли в Фокиду, то не могли захватить самих фокийцев, так как часть их бежала на высоты Парнаса. Вершина Парнаса под названием Тифора возвышается совершенно одиноко у города Неона и представляет удобное пристанище для большого отряда войска. Туда-то фокийцы и бежали со всем своим добром. Большая же часть населения спаслась бегством к озольским локрам в город Амфиссу, который лежит по ту сторону Крисейской равнины. Варвары же разорили всю Фокиду (фессалийцы вели их войско): все, что им ни попадалось, уничтожали в огне пожарищ, предавая пламени города и святилища.
Действительно, на своем пути вдоль реки Кефиса варвары все превращали в пустыню и уничтожили огнем следующие города: Дримос, Харадру, Эрохос, Тефроний, Амфикею, Неон, Педиеи, Тритеи, Элатею, Гиамполис, Парапотамии и Абы, где был богатый храм Аполлона со множеством сокровищ и посвятительных приношений.[989] Было там и прорицалище, которое существует еще и поныне. И это святилище варвары разграбили и предали огню. Некоторое число фокийцев варварам все же удалось, преследуя в горах, захватить в плен. Несколько женщин также погибло от насилий множества воинов.
Миновав Парапотамии, варвары прибыли в Панопей.[990] Здесь войско разделилось на две части. Большая и сильнейшая часть во главе с Ксерксом, двигаясь на Афины, проникла в Беотию, сперва в Орхоменскую область. Вся Беотия была на стороне персов, и македонские отряды, которые послал Александр и разместил по отдельным городам, взяли на себя охрану беотийских городов.[991] Они хотели этим показать Ксерксу, что беотийцы на стороне персов.
Итак, эта часть варварского войска направилась в Беотию. Другая же часть с опытными проводниками двинулась к дельфийскому святилищу, оставив Парнас на правой стороне. Это войско также опустошало все фокийские селения на своем пути. Так были преданы огню города панопеев, давлиев и эолидов.[992] Войско же это следовало этим путем отдельно от прочих сил, чтобы разграбить дельфийское святилище и передать его сокровища царю Ксерксу. Ведь, как мне передавали, Ксерксу все знаменитые сокровища дельфийского святилища были известны лучше оставленных им в своем доме: [у персов] только и было толков, что о сокровищах в Дельфах, в особенности же о посвятительных дарах Креза, сына Алиатта.[993]
Дельфийцы же, узнав о намерении Ксеркса, пришли в ужас. В великом страхе они вопросили оракул: закопать ли им в землю храмовые сокровища или вывезти в другую страну. Бог же запретил им трогать сокровища и сказал, что сам сумеет защитить свое достояние. Получив такой ответ оракула, дельфийцы стали заботиться о собственном спасении. Жен и детей они отослали на другую сторону в Ахею, сами большей частью укрылись на вершинах Парнаса, а свое имущество снесли в Корикийскую пещеру. Некоторые же бежали в Амфиссу, что в земле локров. Короче говоря, все дельфийцы покинули свой город, осталось лишь 60 человек и прорицатель.
После Фермопильской битвы часть аркадских союзников Спарты перешла на сторону персов. Персидский флот, блокируя Боспор и Геллеспонт, не пропускал корабли с хлебом, шедшие в Пелопоннес или Аттику.
Олимпийские игры продолжались в то время пять дней.
Вероятно, бронзовые статуи в человеческий рост, изображавшие Аполлона и Геракла в борьбе за священный треножник в Дельфах.
Это были огромные глиняные сосуды для хранения зерна.
Геродот старается очернить фокийцев, так как они всегда были заклятыми врагами Дельфов.
Персы не тронули маленькой страны Дориды, которая находилась под покровительством Дельфов. Наоборот, они разграбили Фокиду и святилище Аполлона в Абах (см. VIII 33) — главный конкурент дельфийского святилища (ср.: С. Я. Лурье. Геродот, стр. 93). Персидская армия наступала здесь несколькими колоннами. В то время как один персидский отряд сломил сопротивление греков у Фермопил, другой уже продвинулся по другому пути в верхнюю долину Кефиса, чтобы отрезать отступление грекам. Персы приняли отряд Леонида за главные силы греков. Греки разгадали этот маневр и пытались оторваться от врага. Пожертвовав отрядом Леонида, главным силам греков удалось прорваться в Беотию и избежать окружения.
Ср. выше, I 46.
У Панопея путь разветвлялся. Ксеркс послал один отряд по дороге, ведущей через Дельфы к Патрасскому заливу. Этот отряд должен был вдоль побережья дойти до Истма раньше основных сил греков, находившихся в Беотии. Другой отряд персов должен был идти в Беотию, преследуя греков, и задержать их там, чтобы первый отряд успел раньше греков проникнуть к Истму.
Македонский царь воспользовался персидским походом, чтобы на свой страх и риск расширить свои владения в Греции. Геродот, живший при царском дворе в столице Македонии Пелле, стремится оправдать действия македонян. Особенно он старался обелить двусмысленное поведение Александра I, союзника персов в походе на Грецию, и сделать его даже панэллинским героем.
Города на границе Фокиды и Беотии.
Ср. I 50—51.