Ионяне снарядили 100 кораблей и были вооружены по-эллински. Пока ионяне жили в Пелопоннесе в теперешней Ахее, т. е. до прихода Даная и Ксуфа в Пелопоннес, они назывались, по эллинскому преданию, пеласгами и эгиалеями.[874] Затем от Иона, сына Ксуфа, они получили имя ионян.
Жители островов выставили 17 кораблей; вооружены они были по-эллински. Они также принадлежали к пеласгическому племени и впоследствии были названы ионянами по той же причине, как и переселенцы из Афин — жители двенадцати ионийских городов.[875] Эолийцы доставили 16 кораблей; вооружены они были так же, как эллины, и назывались в древности, по эллинскому преданию, пеласгами.[876] Геллеспонтийцы — все другие жители Понта, кроме абидосцев (абидосцам было приказано царем оставаться на месте и охранять мосты) — снарядили 100 кораблей и были вооружены, как эллины. Эти города — частью ионийские, частью дорийские колонии.
На всех кораблях, кроме местных воинов, находились еще персидские, мидийские и сакские воины. Из этих кораблей лучше всех на плаву были финикийские, а из финикийских — сидонские. У всех этих народностей (и у тех, которые составляли пешее войско) были еще и свои собственные военачальники. Их имена я, однако, не привожу, так как это вовсе не нужно для моего повествования. Ведь не о каждом предводителе народности стоит упоминать. Сколько было городов у каждого племени, столько было у них и предводителей, и все они являлись не военачальниками, а простыми воинами. Подлинных же военачальников, поскольку в отрядах каждого отдельного племени полновластными начальниками были персы, я уже назвал.
Предводителями же флота были: Ариабигн, сын Дария; Прексасп, сын Аспафина; Мегабаз, сын Мегабата, и Ахемен, сын Дария. А именно, во главе ионийского и карийского флота стоял Ариабигн, сын Дария и дочери Гобрия; египетским флотом начальствовал Ахемен, родной брат Ксеркса; предводителем остальных кораблей были два других начальника [из этих четырех]. Число 30-весельных, 50-весельных кораблей, легких судов[877] и длинных грузовых судов для перевозки лошадей доходило до 3000.
Наиболее выдающимися после военачальников во флоте были сидонянин Тетрамнест, сын Аниса; тириец Маттен, сын Сирома; Мербал, сын Агбала из Арада; киликиец Сиеннесий, сын Оромедонта; ликиец Киберниск, сын Сика; Горг из Кипра, сын Херсия, и Тимонакт, сын Тимагора; карийцы Гистией, сын Тимна, Пигрет, сын Гисселдома, и Дамасифим, сын Кандавла.
Говорить об остальных начальниках нет необходимости. Упомяну лишь об Артемисии — женщине, которой я весьма удивляюсь за то, что она выступила в поход на Элладу. После кончины своего супруга она взяла верховную власть в свои руки и с мужественной отвагой собралась в поход, хотя при малолетнем сыне ее к этому не принуждали. Имя ее было Артемисия. По отцу она происходила из Галикарнасса (она была дочерью Лигдамида), а по матери — из Крита. Она предводительствовала кораблями из Галикарнасса, Коса, Нисира и Калидны и снарядила 5 кораблей.[878] Эти корабли после сидонских были самыми лучшими во всем флоте, и советы, которые Артемисия давала царю, из всех советов участников похода были наиболее полезными. Я хочу еще упомянуть, что население перечисленных мною городов, подвластных Артемисии, было чисто дорийским: галикарнассцы ведь вышли из Трезена, а прочие — из Эпидавра. Столько сведений я сообщил о кораблях.
После подсчета своих сил Ксеркс велел построить войско в боевой порядок и пожелал сам сделать ему смотр, проехав [между рядами]. Затем царь стал объезжать на колеснице один за другим отряды отдельных племен и спрашивал имя [каждой народности], а писцы записывали, пока он не осмотрел все пешее войско и конницу из конца в конец. Потом, после спуска кораблей на воду, Ксеркс перешел с колесницы на сидонский корабль, сел на нем под золотой сенью[879] и поплыл мимо кораблей, обращенных к нему носами. Здесь так же, как во время смотра на суше, царь расспрашивал имена племен и велел записывать. Навархи же, выведя корабли в море на 4 плефра от берега, повернули их носами к суше. Затем выстроили корабли в одну линию, а воинов морской пехоты привели в полную боевую готовность. Ксеркс плыл между носами кораблей и берегом и производил смотр.
Проплыв между кораблями, Ксеркс сошел с корабля на берег и затем велел послать за Демаратом, сыном Аристона (он участвовал в походе на Элладу). Призвав Демарата, царь сказал ему так: «Демарат! Мне угодно теперь задать тебе вопрос. Ты эллин и, как я узнал от тебя и от прочих эллинов, с которыми мне пришлось говорить, не из самого ничтожного и слабого города. Скажи же мне теперь: дерзнут ли эллины поднять на меня руку? Ведь, мне думается, даже если бы собрались все эллины и другие народы запада, то и тогда не могли бы выдержать моего нападения, так как они не действуют заодно. Но все же мне желательно узнать твое мнение. Что ты скажешь о них?». Так спрашивал царь, а Демарат отвечал: «Царь! Говорить ли мне правду или тебе в угоду? ». Ксеркс приказал ему говорить правду, прибавив, что, как и раньше, не оставит его своими милостями.
Услышав ответ царя, Демарат сказал так:
«Царь! Так как ты велишь мне непременно говорить правду так, чтобы потом за это меня нельзя было уличить во лжи, то скажу тебе. Бедность в Элладе существовала с незапамятных времен, тогда как доблесть приобретена врожденной мудростью и суровыми законами. И этой-то доблестью Эллада спасается от бедности и тирании. Я воздаю, конечно, хвалу всем эллинам, живущим в дорийских областях. Однако то, что я хочу теперь тебе поведать, относится не ко всем им, но только к лакедемонянам. Прежде всего они никогда не примут твоих условий, которые несут Элладе рабство. Затем они будут сражаться с тобой, даже если все прочие эллины перейдут на твою сторону. Что же до их численности, то не спрашивай, сколько у них боеспособных воинов. Ведь если их выйдет в поход только тысяча или около того, то все равно они будут сражаться!».
Выслушав такую речь, Ксеркс заметил со смехом:
«Демарат! Какие слова слетели с твоих уст! Тысяча воинов будет биться со столь великим войском! Ведь ты говорил, что сам был царем этого народа, так сможешь ли сейчас один устоять против десяти? Если весь ваш народ действительно таков, как ты его описываешь, то тебе-то, их царю, следовало бы, по вашим законам, выйти против двойного числа врагов. Ведь если каждый спартанец стоит десяти моих воинов, то можно ожидать, что ты равноценен по крайней мере двадцати моим воинам. И тогда я поверю, что ты говоришь правду. Если же они силой и статностью такие же люди, как и ты и другие эллины, с которыми мне довелось общаться, то вы только похваляетесь. Смотри, как бы такие речи не оказались пустым хвастовством. Рассуди же по всему вероятию и разумно. Возможно ли, чтобы 1000, 10 000 или даже 50 000 воинов, к тому же одинаково свободных и без единого начальника, могли устоять против столь великого войска? Ведь если у них 5000 воинов, то у нас на каждого спартанца придется свыше 1000. Конечно, будь они под начальством одного человека (по нашему персидскому обычаю), то из страха перед ним они могли бы выказать сверхчеловеческую храбрость и под ударами бичей напали бы даже на численно превосходящего врага. Напротив, представленные самим себе, они, конечно, не в состоянии совершить ничего подобного. А мне думается, что эллины, даже численно равные, с трудом устоят против одних персов. Только у нас, однако, действительно есть то, о чем ты говоришь; правда, встречается это довольно редко: среди моих копьеносцев есть такие, что могут легко справиться сразу с тремя эллинами. Ты ничего этого не знаешь и поэтому болтаешь много вздора!».
Мифы о Данае и Ксуфе указывают на два важных фактора в образовании древнегреческих городов-государств: во-первых, на «Египет», под которым следует разуметь о. Крит с его древней культурой, и, во-вторых, на дорийских и ионийских переселенцев, которые проникли на юг через Фессалию.
Афиняне (т. е. ионийские жители Аттики), по Геродоту, составляли часть ионийских переселенцев в Малую Азию.
Именно, когда эолийцы жили в Пеласгиотиде, откуда их изгнали дорийцы.
Легкие суда вроде современных катеров, которые первоначально строились на Кипре, назывались «керкурами». Численность персидского флота преувеличена. По Эсхилу, персидский флот при Саламине насчитывал 1000 кораблей.
Артемисия командовала отрядом кораблей персидского флота, состоявшего из ее собственных кораблей и кораблей Коса, Нисира и Калидны.
Имеется в виду золоченый балдахин.