В соответствии с оригинальным символизмом встречается у Иезекииля не мало оригинальности и в стиле, в словоупотреблении, словосочетании, грамматических формах и т. п. частностях, напоминающих смутную эпоху плена и загадочную личность пророка [364]. Но по силе и энергичности выражений и колориту речи, язык Иезекииля отражает его имя «мужа, укрепляемого Богом», возбужденного необыкновенной ревностью о Боге и Его законе, поражающего как бы мечом преступления народа, не останавливающегося ни перед какими образами, неприятными для слуха (срав. 4, 16 и 23 глл.), лишь бы отвлечь слушателей от порока и устрашить беззаконников [365].

О каноническом достоинстве книги пророка Иезекииля свидетельствует уже премудрый Сирах, упоминающий среди других священных ветхозаветных писателей Иезекииля, который «видел явление славы, которую Бог показал ему в херувимской колеснице. Он напоминал о врагах под образом дождя и возвещал доброе тем, которые исправляли пути свои» (Сир 49:10–11 = Иез 1:4; 13:13; 18:21; 33:14). В новозаветных книгах частое и ясное указание находится в Апокалипсисе. Так, в описаниях, образах и выражениях 18, 19, 20 и 21 глав Апокалипсиса видны сходные черты с Иез 27:38, 39, 47 и 48 главами. Во всех дальнейших христианских соборных и отеческих исчислениях канонических писаний книга Иезекииля составляла неизменную часть канона и против ее каноничности не было сомнений в христианской богословской литературе. В иудейской церкви свидетельства о ее каноничности, после Сираха, находятся в талмуде, где она помещается в числе канонических писаний и упомянуто издание ее великою синагогою (Baba Batra. 15). Позднее среди иудеев стали возникать сомнения о каноничности ее, в виду разности обрядового закона ее с законом Моисея (Menachot. 145a. Schabbat. 13b. Chagiga. 13a). Но эти сомнения были опровергаемы иудейскими же богословами и книга Иезекииля всегда и доселе составляет неизменную часть иудейского канона [366].

Относительно существующего ныне еврейского текста книги пророка Иезекииля идут немалые споры среди богословов. С одной стороны, во многом «несовершенный» и неизящный, а часто и не исправный, язык, даже в первоначальном его виде, соответственно бедственной эпохе и жизни на чужбине, естественно значительнейше окрашенный ара-меизмами, отличающийся оригинальностью и оригинальным образованием слов и форм, часто и справедливо затруднял и затрудняет толковников. С другой стороны, таинственность и символизм в изложении пророчеств и крайняя прикровенность их, частая неудобоизъяснимость их для современного нам «буквально-исторического» экзегезиса, порождали и укрепляли предположение, что было среди иудеев не мало охотников по-своему «исправлять» текст книги. Множество подобных уяснительных правильных и ошибочных перифразов, уклонений и дополнений, в древних переводах, — подтверждали указанное предположение. Всеми этими данными вызван в новое время труд Корнилля (Das Buch des Propheten Ezechiel. Leipz. 1886 г.), утверждающий читателей в том же убеждении. Но среди западных ученых, анализировавших аппарат Корнилля, высказывается уже и иное предположение, что текст книги Иезекииля не испорчен, а первоначально был таковым, и поправки Корнилля не восстановляют оригинал, а «намеренно приближают» книгу к общеупотребительному библейскому языку с намеренными уклонениями от оригинала [367].

Толкованием книги пророка Иезекииля занимались многие богословы. Ориген трояко изъяснил эту книгу, но до нас через Иеронима сохранились только 14 гомилий, а схолии и комментарии утрачены (М. 13, 17 и 25 tt.). Ефрем Сирин объяснял книгу в буквально-историческом смысле (VI часть его творений по русск. переводу. М. 1861 г.). Также и бл. Феодорит объяснял ее (М. 81 t.). Впрочем оба толковника с значительными пропусками объясняли. На западе бл. Иероним объяснял последовательно всю книгу исторически и тропологически (М. 25 t. 10–11 ч. по русск. перев.). Григорий Двоеслов лишь некоторые отделы (1–3 глл., 46–47 глл.) изъяснял в таинственно-пророческом смысле (М. 76 t. Есть и в рус. пер. Казань, 1863 г.). Все поименованные толкования, кроме Оригенова и Феодоритова, переведены на русский язык. В новой западной литературе ценны экзегетические монографии: Havernik. Com. üb. Ezechiel. 1843 г. Kliefott. Das Buch Ezechielis. 1864–1865 гг. Hengstenberg. Die Weissagungen des Propheten Ezechielis. 1868–68. Keil. Соm. üh. Pr. Ezechiel. 1868, 1882 г. Schrader. Proph. Ezechiel. 1873. Davidson. 1896. Smend. 1880 г. (в рационалистическом духе). Оrelli (в изд. Sträck u. Zockler) 1888 г. Delitzsch. 1892 г. Критико-текстуальные ценные исследования: Cornill. Das Buch d. Propheten Ezechiel. 1886 г. Iahn. Das B. Ezechiel auf Grund d. Septuaginta hergestellt übers. u. kritisch erklärt. Leipz. 1905. Резко критического направления толковательные труды: Bertholet. (1897) и Kraetzschmar (1900 г.). Католические ортодоксальные: Trochon (Раr. 1897). Кпаbепbаиеr (1890 г.). Schmalzl. Das. В. Ezechielis (1901 г.). В русской литературе есть небольшая библиологическая статья Ф. Павловского-Михайлова: Жизнь и деятельность св. прор. Иезекииля (Чтения в общ. Люб. дух. просв. 1878, I-II чч.); библейско-историческая: архим. Феодор. Св. прор. Иезекииль (М. 1884 г.). Экзегетические монографии на первую главу: Скабалланович. Первая глава книги пророка Иезекииля. Мариуполь, 1904 г. А. Рождественский. Видение св. пророка Иезекииля на реке Ховар. Спб. 1895 г. Толкования Григория Двоеслова переведены. Казань, 1863 г.

Книга пророка Даниила.

Пророк Даниил происходил из знатного рода и на третьем году царствования Иоакима уведен в вавилонский плен, где взят был ко двору и получил воспитание. За разъяснение сна Навуходоносора возведен в высокое придворное звание и сохранил его до третьего года Кира. Проходил свое служение около 600 по 533 гг. до Р. Х. Вероятно в Вавилоне и помер.

Книга пророка Даниила, естественно, по содержанию разделяется на две части: историческую и пророческую. В первой части (1–6 глл.) излагаются жизнь пророка Даниила и современные ему исторические события в вавилонском и мидо-персидском царствах, в коих он непосредственно или близкие ему (3 гл.) еврейские юноши принимали участие. Во второй части (7–12 глл.) излагаются видения и откровения, коих Господь удостаивал Даниила и возвещал будущие события в царстве Своем, в ветхозаветный и новозаветный периоды, в воинствующей и торжествующей Церкви.

О происхождении книги пророка Даниила иудейское предание утверждало, что ее «написала великая синагога» (Baba Batra. 15). Современная ученая библиологическая литература при обозрении книги пророка Даниила преимущественно решает два вопроса: о ее единстве и подлинности. Займемся и мы сначала первым вопросом, а потом вторым. Первый вопрос [368] возник из того, что книга пророка Даниила, подобно писаниям Ездры и Неемии, написана на двух, хотя и сродных между собою, языках: еврейском и арамейском. На еврейском написаны первая глава, составляющая как бы введение ко всей книге, четыре стиха второй и последние пять глав (8–12); на арамейском: Дан 2:4–7:28. Трудно выяснить причину такого двоязычия. Конечно, пророк, в юности взятый в Вавилон и обученный при дворе халдейской мудрости, свободно владел арамейским языком и мог свободно писать и говорить на обоих языках. Но это еще не ответ. У Ездры, как мы видели, на арамейском языке преимущественно излагаются иноземные царские указы и письма в подтверждение их исторической точности (1 Езд 4:11–22; 5:6–17). У Даниила в тех же видах излагается по-арамейски речь халдейских магов и Навуходоносора к ним (Дан 2:4–11). Что касается остальных отделов, писанных арамейским языком (Дан 2:12–7:28), то здесь может быть имело значение самое содержание их: исторические события в вавилонском царстве, помещаемые здесь царские вавилонские указы, писанные вероятно на арамейском языке (Дан 3:96–100; 4 гл.; 6:25–27), и вообще события общегосударственной важности, имевшие значение и интерес для всех вавилонских подданных. Чтобы повествование о них было известно и понятно всем жителям Вавилона, оно и излагается общеупотребительным арамейским языком. По тем же может быть побуждениям написано на арамейском языке и видение седьмой главы, имеющее предметом своим всемирный суд, долженствовавший быть известным всем народам и всем подданным Вавилона. В соответствие такому объяснению можно думать, что отделы, писанные на еврейском языке (Дан 1 и 8–12 глл.), имели особенное значение лишь для еврейского народа. Такова, например, жизнь пророка Даниила и его призвание ко двору царскому (1 гл.). Таково же значение его видений о языческих царствах и их отношениях к еврейскому народу, как предуказдние будущего политического состояния еврейского народа (Дан 8; 10–11 глл.), пророчество о седьминах (9 гл.) и будущем воскресении (12 гл.). Некоторые из этих пророчеств повелевалось Даниилу «скрывать» (Дан 8:26) и «запечатать» (Дан 12:4), как назначенные не для современников. Эти пророчества не нужны были современным пророку вавилонянам, а назначались «для избранных и святых» из еврейского народа и будущих, притом, его поколений. Из представленного объяснения видно, что различие по языку частей книги пророка Даниила, вопреки критическим предположениям, не может указывать на различие писателей книги. Кроме того, эти части находятся во внутренней теснейшей взаимной связи. Арамейский отдел первой части (Дан 2:4–6 гл.) никак нельзя отделить от еврейского (Дан 1:1–2:3), потому что начало повествования (о Данииле и сне Навуходоносора) находится в еврейском, а прямое продолжение в арамейском. Так, во 2:4 читаем: «и сказали халдеи царю по-арамейски»… По какому поводу, где, когда и какому царю они сказали и кто такие халдеи? Ответ только в еврейском отделе 2:1–3. В арамейской части употребляются без пояснения оба имени: Даниил и Валтасар (Дан 2:26; 4:5–6:15–16; 5:12), так как объяснение дано, очевидно тем же историком, в еврейской части (1:7). Точно также еврейский отдел второй части (Дан 8:1) начинается так: «явилось мне, Даниилу, видение после того, которое явилось мне прежде»… А какое это «прежнее» видение? — Ответ лишь в предыдущей 7-й арамейской главе. В 8:27 Даниил говорит: «я начал заниматься царскими делами». А какие это дела и кто ему поручил их? — Ответ в предыдущей арамейской части (Дан 2:48–49; 5:29; 6:28). Кроме этих частностей, видна и вообще зависимость взаимная еврейской и арамейской частей и сходство ближайшее между ними, как по мыслям, так и по образам и выражениям. Например, символизм присущ седьмой — арамейской — главе и восьмой, десятой и одиннадцатой, — еврейским главам, притом символизм, заимствованный из животного мира: звери, скот, их борьба, рога и т. д. При этом как содержание символов вполне тожественное, так и общие мысли их объединяют обе части и их символические и несимволические изречения. Таковы следующие мысли. Быстрая и внезапная смена языческих мировых царств проходит через 2-ю и 7-ю главы арамейские и через 8 и 11 главы еврейские. Мысль о погибели языческой силы перед царством Божиим раскрывается в арамейских (2 и 7) и в еврейских (8 и 11) главах. Зависимость языческих царств и владык от Бога проникает все почти главы, особенно 2-ю и 5-ю в арамейской части, и 10 и 11 в еврейской. Высокомерие и самообоготворение языческих царей сходно изображаются в 3, 4 и 7 главах арамейской части, и в 11 главе еврейской (особ. Дан 7:8–25 = 8:25; 11:36). В раскрытии указанных мыслей видно даже дословное сходство: «восстанет (гордый языческий царь) против Всевышнего» (Дан 7:25; ср. 5:23 = 8:25); срок богопротивных действий: «до времени, времен и полувремени» (Дан 7:25 = 12:7); рога — символ царей (Дан 7:7–8, 24 = 8:20–22); прекращение жертв истинному Богу (Дан 7:25 = 8:11–13; 9:27; 11:31); сокрушение злого царства «не рукою « (Дан 2:34, 45 = 8:25); запись в книгу людей и их дел и чтение ее на будущем суде (Дан 7:10 = 12:1). «Народ святых» — члены Царства Божия (Дан 4:27 = 8:24; 12:7). Всемирность и вечность Царства Божия в противоположность скорогибнущим царствам языческим вполне сходно изображается во 2 и 7 главах в арамейской части, и в 12 главе (1–2 стт.) еврейской. Язык еврейский, арамеизированный, и чисто арамейский вполне сходен в обеих частях книги. Особенно наглядным делается единство книги, если делить книгу на части (как мы делили и как вполне законно делить): историческую (1–6 глл.) и пророческую (7–12 глл.), потому что тогда в обеих частях будут отделы и еврейские (в первой: 1–2, 4, во второй: 8–12 глл.) и арамейские (в первой: 2:4–6 гл., во второй: 7 гл.). Это соединение двух элементов, очевидно, возможно лишь у одного и того же писателя, свободно владевшего обоими языками. Но если и иначе делить книгу Даниила, например, на арамейскую часть (2–7 глл.) и на еврейскую (8–12 гл.) и предисловие (1 гл.) [369], то и тогда несомненно обнаружится между первой и второй частями сходство в символизме и апокалиптике 7-й (арамейской) главы, существеннейше сходных с символизмом и апокалиптикой 8–10 глав (еврейских). Во всяком случае, очень веским доказательством единства писателя всей книги Даниила и всех ее частей служит неуверенность исследователей в разделении ее на части. Так, например, Оберлен, Кранихфельд, Клифот и Кейль делят на 1 гл. введения; 2–7 глл. и 8–12 глл.; Колер, Геферник, Корнели и много других ученых делят лишь на две части: 1–6 и 7–12 глл. и при этом взаимно спорят [370] и доказывают теснейшую связь 2 и 7, 7 и 8 глав. Ясно, стало быть, что разность между частями далеко не резка и не может решать вопроса о разности писателей. Нужно заметить, наконец, что самые резкие критики рационалисты нового времени: Кьюнен (Histoire critique de 1'ancien Testament. 1868 г. II, 579–580), Блеек-Вельгаузен (Einl. 1886. 414–415 ss.), Берман и др. признают единство книги Даниила (Behrman. В. Daniel. 1894 г. XV s.). Поэтому Баудиссин с неудовольствием замечает, что «среди лучших новых ученых (конечно отрицательного направления, к коему и сам принадлежит) утвердилась мысль о единстве концепции книги Даниила», что он опровергает, но слабо [371].