Де Кок со вздохом опустился на стул. Стена непонимания, в которой ему удалось было пробить брешь, снова сомкнулась и стала между ними.

– А ты знаешь, что вчера был найден ее автомобиль? – сказал он.

Глаза молодого человека сузились.

– Где?

– В Северо-голландском канале. Возле каменной набережной, где разгружаются суда.

– В старом Пюрмеренде?

– Да.

– И Розочки не было в автомобиле?

– Нет.

– Я так и думал, – улыбнулся Рихард.

Де Кок удивленно посмотрел на него.

– Почему?

– Розочка никогда не заезжала в старую часть Пюрмеренда и, если возвращалась из Амстердама, обычно у Горслаан съезжала на Яагпад – это самый короткий путь к ее дому.

Он замолчал, потирая затылок.

– Я понимаю, какие выводы вы сделали, когда нашли ее автомобиль… Но Розочка не утонула в канале.

– Господи, да откуда ты все знаешь?! – возмутился инспектор.

Лицо Рихарда Недервауда покрыла внезапная бледность, уголки рта задрожали.

– Я заметил: на ней давно уже была маска…

– Что еще за маска?!

– Маска смерти.

Оторвав руки от баранки, Фледдер воздел их к потолку.

– Да наш парень просто сумасшедший! Я давно это понял. Нет, он не просто сумасшедший, он очень опасный тип. Надо непременно показать его психиатру, и если доктор скажет, что Рихард Недервауд параноик и страдает болезненным воображением, тогда рухнет все наше расследование, ведь мы пока опираемся на его показания.

– Ты отлично знаешь, что это исключено, – проворчал Де Кок. – Закон не разрешает проводить психиатрическую экспертизу свидетелей. А потом ты забываешь об одном очень важном обстоятельстве.

– О каком?

– У нас в руках только два реальных факта: две бесследно исчезнувшие женщины и этот автомобиль, найденный в Северо-голландском канале, – проговорил инспектор, словно не замечая, что его помощник сердито трясет головой.

– Нужно продолжать вести расследование, – сказал Фледдер, – но при этом исключить из поля зрения больницу Южного Креста, она не имеет к делу ни малейшего отношения. – Он покосился на старого сыщика. – Рихард Недервауд решил привлечь наше внимание к больнице, для чего и затеял сегодняшний скандал. Это был заранее обдуманный план.

Де Кок поднял брови.

– Что еще за план?

Фледдер похлопал ладонями по баранке.

– Он хотел отвлечь от себя наше внимание. Заметьте, он словно не придал значение этому автомобилю, найденному в Северо-голландском канале, и, видимо, хочет, чтобы мы отнеслись к этой находке точно так же.

Де Кок кивал головой в такт его словам.

– Хотя сам отлично понимает, какие тут напрашиваются выводы! – сказал Де Кок.

– Вот именно! – подхватил Фледдер.

– А как же быть с этой «маской смерти»?

– Я поражен, Де Кок! – Фледер не скрывал своего огорчения. – Куда девалось ваше видение, ваше умение анализировать детали…

Седой сыщик весело взглянул на него.

– Что ты имеешь в виду?

Фледдер с шумом втянул в себя воздух.

– Рихард Недервауд сказал, что Розочка в то злополучное утро очень переменилась, и это сразу бросилось ему в глаза, когда она заехала за ним на Керкстраат. Она была мрачна, лицо как-то странно натянулось, словно ей сделали пластическую операцию. Такая перемена не наводит вас ни на какие подозрения? Как вы думаете, что все это значит?

Де Кок нахохлился и выпятил нижнюю губу.

– Какая-нибудь болезнь?

– Конечно! – Фледдер торжествующе посмотрел на инспектора. – А куда обычно приводит нас болезнь?

– В больницу…

Молодой следователь снова отпустил баранку и широко развел руками.

– Вот и все… Мы попали точно туда, куда Рихард Недервауд и хотел нас привести.

Де Кок вяло кивнул.

– В больницу Южного Креста! – подытожил он. Некоторое время они ехали молча. Неожиданно для себя Де Кок подумал, что вот уже третий раз за последние дни проезжает по этим местам. Все-таки есть что-то странное в этом совпадении: обе исчезнувшие женщины жили в Пюрмеренде и лечил их один и тот же врач, направивший обеих в эту злосчастную больницу Южного Креста. Правда, во всем остальном эти две особы были полной противоположностью друг друга.

И еще одна деталь не давала покоя старому сыщику: обе женщины перед своим визитом к врачу жаловались на вялость и упадок сил, но если у Розочки, как уверял Рихард Недервауд, в то кошмарное утро на лице была маска смерти, то по поводу Аннетье ее приятель Поль ван Флодроп сказал, что ему было трудно за ней угнаться.

Де Кок пошлепал себя ладонью по лбу, как бы желая заставить работать мозг, который должен помочь ему сорвать туманную пелену с этой таинственной истории. До начала «Сейл Амстердам» осталось всего два дня, и на этот раз он ни за что не пропустит этот замечательный праздник.

Фледдер прервал размышления инспектора:

– Вы решили нарушить запрет комиссара, Де Кок?

– Что ты имеешь в виду?

– Он же запретил вам продолжать расследование…

Де Кок ухмыльнулся.

– Слава Богу, он нашел мне замену на посту руководителя группы по борьбе с карманниками, и, признаюсь откровенно, меня это очень устраивает. А пока мы постараемся избегать встреч с начальством, но дела этого не бросим!

– Будьте осторожны, инспектор, – засмеялся Фледдер, – не то комиссар создает специально для вас новую группу по борьбе с мелкими воришками.

– Никакие запреты, – мрачно произнес Де Кок, – не помешают мне заниматься расследованием, которое я начал. К тому же я предпринял такие шаги, что отступать уже поздно.

– Что вы хотите этим сказать?

Старый следователь ответил не сразу. Порывшись в карманах брюк, он вытащил стальное колечко с двумя ключами и потряс ими перед глазами у Фледдера.

– Это значит, что мы получили доступ в квартиру Розалинды ван Эвертсоорд!

– Откуда у вас ключи? Седой сыщик улыбнулся.

– Мне передал их Рихард Недервауд. Я спросил, нет ли у него случайно ключей от квартиры его подруги и не заходил ли он туда после исчезновения Розочки. Этот верзила разрыдался как младенец и сказал, что в квартиру ее не заходил, и вручил мне эти ключи.

Фледдер понимающе подмигнул.

– А что вы надеетесь найти в ее квартире?

– Честно говоря… – Де Кок спрятал ключи в карман, – сам не знаю… и все же нужно хорошенько осмотреть эту квартиру, может быть, удастся обнаружить какие-то детали, которые доказывают, что Розалинда ван Эвертсоорд после посещения больницы Южного Креста была еще жива.

Молодой следователь повеселел.

– Вот было бы здорово! Вы рассчитываете получить какие-то новые доказательства?

– Могли остаться прощальные письма, написанные ею перед смертью…

– Прощальные письма? – удивленно спросил Фледдер. – Но ведь подобные письма обычно пишут самоубийцы.

– И что из этого следует?

– Вы хотите сказать, Де Кок, что Розалинда ван Эвертсоорд покончила с собой? – Молодой следователь поежился.

Де Кок выпятил нижнюю губу.

– Пока в этом деле мы бредем в потемках, а значит, не исключена и такая возможность…

– Но человек, который решил покончить с собой, вряд ли обратится за помощью в больницу…

Де Кок провел ладонями по лицу.

– А если решение пришло потом?

Молодой помощник с ужасом взглянул на инспектора.

– Эт-то, – заикаясь произнес он, – вполне возможно… В больнице Розочка узнала, что у нее какая-то страшная болезнь, и решила покончить с собой… потому и нырнула вместе со своей машиной в канал…