Опять кольнуло за ухом. Дан попятился, спиной протиснувшись между трубами, повернулся: стикерсмэн сел так, чтобы лицезреть проход и шугануть болевой жердью любого, кто попытается сунуться, но теперь он ничего не видел и не слышал, вернее, видел и слышал, но переломленное, измененное до неузнаваемости гормональным лепестком на глазу. Дан подергал плоскую ручку — заперта дверь. Что и требовалось доказать. Ясное дело, зачем же ее станут держать откры... тут она сама собой мягко отъехала в сторону, показав короткую лесенку и коридор. Дан вошел, дверь закрылась, и музыка сразу стала на два порядка тише.
За ухом кололо беспрерывно. Дан оглядел пустой короткий коридор, открытую дверь, освещенное помещение за ней. Уже привычным движением уселся под стеной и достал девайсы.
Голос Джоконды изменился. Словно на синтезаторе скопировали обычный мужской басок — теперь в ее речи присутствовали нормальные человеческие интонации, но в тоже время он звучал с металлическим призвоном. Да еще и картавил.
‘Происходит нечто странное.’
‘Да ну? — откликнулся Данислав. — Информационная наполненность данного сообщения стремится к нулю. Нечто странное происходит с самого начала, как я сюда попал. Так в чем дело? И это вы открыли дверь?’
‘Дверь... да, мы. Судя по всему, Кибервомбат работает на две стороны. Он отличается...’
‘Кибервомбат? — перебил Дан. — Что это значит? С кем я говорю?’
‘Я — человек, — объявила Джоконда. — Позже программа вновь будет переведена в полуавтономный режим. Новый ник дан в связи с высокой степенью вероятности киборгизации физического тела индивидуума, на которого в Программе открыта база данных ‘Вомбат’... Что я сейчас сказал? Не перебивайте, Серба! Я запутаюсь. Так... Кибервомбат имеет развитые хакерские таланты, ЭА наняла его для обеспечения функционирования отдельных, еще до конца не притертых элементов системы Программа/Общежитие на время вечеринки. С другой стороны, мы с большой вероятностью констатируем: Кибервомбат действует в интересах дерекламистов. Двигайтесь к нижней области Общежития’.
‘Это что за нижняя область?’
Джоконда надолго замолчала. На этот раз никакие скрипты не включались, она окаменела: за тысячи километров отсюда в бункере океанской платформы программист просто думал.
‘Общежитие имеет обширную подземную часть, где начинается сложная система коммуникаций. Дойдите до автопрачечной. Спешите’
‘Я хочу посмотреть на программу Общежития.’ — строптиво заявил Данислав.
‘Зачем? Мы потеряем время...’
‘Минуту? Две? С места не сдвинусь, пока не увижу, ясно вам?’
Аватара мигнула: человек отключил прямую связь, и прога вернулась в полуавтономный режим. Джоконда ладонями снизу подперла свои груди, приподняла их, при этом переступая длинными гладкими ногами, будто танцуя. Скрипт оказался коротким, да еще и закольцованным: в какой-то момент она дернулась всем телом и начала в точности повторять все то, что недавно проделала. Потом заработал транспортный алгоритм, скрипт тут же отключился. Джоконда взяла Дана за руку — тактильно он это никак не ощутил, просто увидел, что ее тонкие пальцы с ярко-красными ногтями сжали его грубо прорисованное запястье, где рукав пиджака заменял кожу. Сегменты фрактала разъехались симметричными треугольными лепестками, и аватары стали стремительно падать.
Поверхность огромного голубого шара открылась под ними. Секретный сервер Континентпола превратился в зеркальную шляпку гриба, застывшую далеко вверху, почти возле круглой клетки из белых линий, охватывающих шар. Вокруг сервера материализовавшимися орбитами кружились два утыканных иглами кольца антивирусного сервиса.
Когда-то тендер на оформление выиграли дизайнеры независимой арт-группы Нью-Лондона, и теперь освоенная часть геовэба имела вид огромного Парка, где цивилизованного, а где и дикого. Хорошо прописанный алгоритм заставлял кроны деревьев, кустарник и траву то волноваться под порывами несуществующего ветра, то застывать; краски были густыми, сочными, шейдеров не пожалели, и сверху это напоминало блестящее масляное море.
Было здесь и здание Континентпола — параллелепипед красного мрамора, их официальный сервер. ‘Вверху’, где висела фрактальная долина, строить нельзя, но у Континентпола имелась какая-то компрометирующая инфа на тех, кто когда-то создал базовый протокол 7/83, да и на нью-лондовцев тоже — потому в программах Парка осталась дырка, позволившая спецам Континентпола обойти запрет. Данислав подозревал, что где-то там плавает и несколько других подобных секретных образований, хотя ни одного ни разу не видел.
Постройки были разбросаны по всему Парку. Тут уж старались штатные программисты и дизайнеры арендаторов. Контролировавший Парк фонд ‘Геосеть’, чьи полномочия в юридических документах определялись как ‘ограниченное владение’, собирал клики за аренду электронного пространства и содержал на них штат людей, которые поддерживали программный порядок и обновляли графику. Левитировать без соответствующих программ не то чтобы запрещалось, но считалось постыдным лузерством. Пока они приближались к деревьям, Дан заметил несколько воздушных катеров. В порядке оплаты за разработку базовой программы Парка нью-лондонцам предоставили эксклюзивное право на создание летательных средств передвижения. Лондонцы организовали дочернюю фирму ‘Леталка LTD’ и теперь бойко торговали всякими вертолетиками, глайдерами, флаерами, аэростатами и прочим. Созданием прог для наземного транспорта занимались ‘Майкрософт’, ‘Электрикум Арт’ и одно из подразделений ‘Фурнитуры’.
В этот раз люди Раппопорта решили пренебречь приличиями. Джоконда и Дан понеслись на бреющем полете — под ними тянулся центральный, застроенный в первую очередь сектор Парка. Красная громада Континентпола стояла посреди расчищенного от деревьев участка в окружении плоских геометрических фигур из пешеходных дорожек, газонов и клумб. Здесь царил порядок, но дальше, за кованой оградой, речушкой с мостом-аркой и засеянным березами квадратом общественного сектора, начался огромный район ‘Электрикум Арт’. В глазах зарябило от разномастных построек и летательных средств. Над сектором ЭА в разное время трудилось множество программистов, каждый со своими эстетическими воззрениями, в результате чего эклектика победила эстетику — повалила, избила до смерти и втоптала в почву Парка. Здесь имелось здание в форме креста с пористыми, вроде пенопласта, текстурами стен, огромные юрты из стекла, лаборатории — будто ряд застывших цунами, и все это соединяли перепутанные дорожки, причем некоторые стелились по земле, а некоторые висели над ней. Между дорожками сновали аватары — и пешие, и верхом, и на леталках нью-лондовцев. Проги наземного транспорта своим служащим ЭА продавало по себестоимости, к тому же, считалось патриотичным пользоваться ‘родным’ софтом. Оформляли их дизайнеры, раньше занятые главным образом в игровом и анимационном бизнесе: Данислав видел под собой то аватар на игрушечных динозавриках, то лупоглазые, ярко раскрашенные ‘живые’ машинки, то трехколесные велосипеды.
Транспортные проги ‘Майкрософта’ отличались футуристическим дизайном, а ‘Фурнитура’ специализировалась на исторических моделях — делала всякие дымящие паровозы, автомобили внутреннего сгорания, кареты и телеги.
Мимо шли великаны в шкурах, на плечах которых сидели аватары, иногда проезжали тарелки зеленых человечков из детского сериала ‘Инопланетяне-затейники’. Фонд неоднократно поднимал вопрос о том, чтобы принудить ‘Электрикум Арт’ навести порядок на своей территории, но всякий раз контрольная комиссия, состоящая на пятнадцать процентов из представителей ЭА, предложение отклоняла.
Хорошо, хоть лозунгов теперь не видно — раньше между деревьями так и сновали псевдоразумные слоганы, но теперь их переселили на огороженную Музыкальную Поляну.
Здание ‘Турбо-Аэро-Гидро’ — большой остров с железными башнями отделов и филиалов, покачивающийся невысоко над сектором ТАГ, — осталось позади. Эта корпорация продвинулась дальше всех в использовании геовэба: Дан слышал, что многие отделы полностью перешли на работу в Сети. То есть приходишь с утра на службу, садишься в гнездо наподобие тех, которыми оснащены челомобили, надеваешь навороченный монокль и весь рабочий день проводишь в геовэбе, а вечером выбираешься из гнезда, делаешь зарядку, чтобы размять спину, и топаешь домой.