Но самое важное для меня то, что я ушел, сохранив хороший контакт с работниками клуба, а также добрые, порядочные отношения с игроками и болельщиками. Жаль только, что меня отправили в отставку до того, как я успел подписать у Якунина программу развития детского футбола в отрасли. Не сомневаюсь, что Владимир Иванович ее бы одобрил.
Теперь прекрасно понимаю, что назначением на пост президента «Локомотива» меня попросту использовали. Липатов решил убрать Филатова – но для того, чтобы это сделать, нужна была серьезная фигура взамен. Нужна для болельщиков, которые с огромным уважением относились к Филатову и не поняли бы, если бы на его место пришел, к примеру, сам Липатов.
Предполагаю, что он и предложил Якунину назначить меня на должность президента. До того разговор у нас шел совсем о другом – о возвращении на пост главного тренера. И хотел я именно этого. Лишь за два-три дня до объявления окончательного решения я узнал, что тренировать команду будет Бышовец. Вариант такой рокировки возник только в последнюю неделю переговоров, и для меня это, конечно, не оказалось приятным сюрпризом. Сейчас я не сомневаюсь, что Липатов изначально не хотел видеть меня главным тренером, а нужен я ему был именно для такой «представительской» роли.
Тем не менее и от президентского поста отказываться не стал, тем более что к тому времени и не догадывался, что во всей этой комбинации Липатов предназначил мне роль свадебного генерала. Одну популярную фигуру во главе клуба сменили другой – и болельщики на некоторое время успокоились. Но ближе к середине сезона им все стало ясно…
Я начал понимать, что происходит, где-то с весны, когда в клубе стали меняться люди – началась так называемая структурная перестройка. И все время это происходило, как мне говорили, «по решению совета директоров». Хотя совет директоров ни разу за год не собирался. А откуда появлялись новые люди, никто не знает – никаких собеседований с ними мне проводить не давали. Так, в частности, пришел Баранник, которого какое-то время держали на восьмых ролях, а потом вдруг вознесли на ответственную должность спортивного директора.
Вскоре после начала сезона из интервью Липатова узнал, что, оказывается, у меня нет права вето по трансфер-ным вопросам. Сам он мне ничего об этом не говорил. Объективности ради, надо заметить, что по всем возможным приобретениям он со мной советовался. Иногда мы до ночи сидели и смотрели игроков на кассетах. Но, с другой стороны, я не понимаю, почему он, непрофессионал, должен этим заниматься. И не только он, а еще большая группа его людей, которые не просто смотрят, а навязывают мнение главному тренеру. При том, что в клубе была достаточно сильная селекционная группа во главе с Ти-щенко. Обсуждения у нас шли культурно, ни разу не доходило до того, чтобы я сказал: «Нет, этого – только через мой труп!» Может, поэтому я из интервью и узнал, что у меня, в отличие от тренера, нет права вето?
Прочитав интервью, я не стал ничего говорить Липатову. Потому что уже понял этого человека и видел, что в таком разговоре нет никакого смысла. Примерно знаю даже, что бы он мне ответил, как бы выкрутился: «Это только для прессы сказано. На самом деле все не так».
Я не мог наложить вето не только на приобретение или продажу какого-то игрока. У меня не было никакой возможности повлиять в какую-либо сторону на сумму, за которую приобретается или продается игрок, на зарплату, которая ему кладется, на премию, выделяемую команде, на штрафы отдельным футболистам. По-моему, с должностью президента клуба все эти ограничения как-то не очень вяжутся. Поэтому ближе к концу сезона решил для себя: если не будут в корне пересмотрены мои полномочия, уйду в любом случае. Но меня вместе с Бышовцем уволили на следующий же день после заключительного матча чемпионата против «Кубани» и «бросили в топку» на две оставшихся игры Кубка УЕФА Рината Билялетдинова…
Вне всякого сомнения, эта новость застала меня врасплох. Мне известно, что за сутки до того – даже меньше -ситуация выглядела совсем по-другому. В худшем случае я должен был остаться в клубе и отвечать за все спортивные вопросы, в то время как новый президент занимался бы программой финансирования. А в лучшем…
Мне непонятно, что могло произойти за одну ночь, когда все перевернулось с ног на голову.
Почему Якунин к Липатову прислушался? У Владимира Ивановича – громаднейшее хозяйство, он любит футбол, но у него нет времени уделять ему пристальное внимание. А потому, как любой руководитель, он прислушивается к тем людям, которые находятся ближе к ним и с большей регулярностью доводят до них свое видение проблем. Якунин смотрит на ситуацию глобально, он хочет той же доброты, которая была раньше, прежних результатов. Тем более что по возможностям, которые сейчас есть у «Локомотива», он ни при каких обстоятельствах не может быть ниже третьего места.
Человек, которому он доверил футбольное хозяйство, со своими обязанностями не справляется. Почему нет спроса с него, при том, что процессом жизни клуба руководил именно он, откровенно говоря, не понимаю.
Может, потому, что я не хотел отнимать слишком много времени у главы ОАО «РЖД». В принципе у меня был к нему прямой доступ, я мог позвонить ему в любое время и пообщаться на футбольные темы. Входил я и в детский фонд «Расправь крылья», созданный Владимиром Ивановичем. В любое время мог позвонить – и он снял бы трубку. Но не хотел нахально лезть через голову руководителя, который был надо мной, – председателя совета директоров. Хотя сегодня считаю, что это стоило иногда делать…
Свое видение ситуации я четко излагал Якунину во время сезона всего два раза. Один раз – в июне, после серии неудач» когда все зашло в тупик. Второй раз – незадолго до отставки. Всякий раз называл вещи своими именами. Видимо, нужно было это делать чаще. При этом я Владимиру Ивановичу очень благодарен. Думаю, что и правительственный орден мне вручили с его помощью и звезду на Аллее славы «Локомотива» положили тоже. Этот человек очень большое внимание уделяет детям и хочет, чтобы они росли здоровыми и крепкими. Но, к сожалению, с людьми, поставленными на футбол, ему не повезло. Во всех отраслях железнодорожного хозяйства у него все работает идеально, а здесь – увы.
Уже после увольнения Якунин предложил мне пост советника по спорту президента ОАО «РЖД». Что такое «советник»? Вообще ничто. Просто ходить при большом человеке и подсказывать ему – это не для меня. К тому времени поступило несколько предложений (киевского «Динамо» среди них еще не было, зато были российские клубы и одна из азиатских сборных), так что остаться без работы я не боялся. И, поблагодарив Владимира Ивановича за предложение, сказал, что пойду своим путем.
Сильный ли тренер Бышовец, был ли он когда-то таковым? Не знаю. Не мое дело давать оценки коллегам. Время покажет. Но, на мой взгляд, сильным нужно быть каждый день. Больше эту тему затрагивать не хочу.
Искренне думал, что мы сможем найти с ним взаимопонимание. Но буквально с первых же дней Анатолий Федорович стал нарушать субординацию и через мою голову по всем вопросам общаться с председателем совета директоров, а может, и с кем-то из руководителей РЖД. И даже наверняка. Уже во время сезона вице-президент РЖД Вадим Морозов несколько раз делал мне замечания относительно болельщицких баннеров: что, мол, у вас там творится, зачем вы это делаете? А с Морозовым тесно общался Бышовец, который преподносил ему это так, что чуть ли не я все эти баннеры организовываю.
У нас с Бышовцем никогда не было каких-либо отношений, только «здравствуйте – до свидания». Я полагал, что каждый из нас будет заниматься своим делом и не мешать друг другу. Но у Анатолия Федоровича же за каждым углом стоят люди, которые не желают ему добра! И я сразу увидел с его стороны ревность. Если ко мне подходят игроки, и мы обсуждаем с ними какие-то простые бытовые темы – значит, окружение Бышовца тут же докладывает ему, что в команде зреет заговор. Почувствовав это, я перестал приезжать в Баковку и не появлялся там до конца сезона – хоть и живу в непосредственной близости от базы. И Липатову сказал, что любое мое появление может быть истолковано превратно, и лучше мне туда не приходить.