На рынке у колодца всегда собиралось изысканнейшее собачье общество со всего города. Там в любое время можно было встретить кого-нибудь, с кем и поговорить приятно и поиграть любо.
Сегодня играми руководил Куцый, пёс высоко ценимый всеми за свой действительно милый характер.
«В салки или наперегонки? — вежливо спросил он. — Что вы предпочитаете?»
Выбрали салки. И уже решили начинать, когда вдруг в самую середину круга влетел Рыжий.
«Убью! — крикнул Тузик и кинулся на него. — Из-за тебя все неприятности! Уже пора ужинать, а я не смею домой показаться!»
Рыжик успел только крикнуть:
«Большие новости!» — и сразу пустился бежать, потому что выражение морды Тузика ясно показывало, что шутить с ним опасно.
«Трус!» — прорычал Тузик, не снижая скорости.
Рыжик тоже нёсся изо всех сил. Но каждую минуту он оборачивался и кричал:
«Тузик! Хватит! Большие новости!»
«Я тебе покажу новости!»
«Бричка у ворот!»
«Я тебе покажу бричку!» — рычал Тузик не останавливаясь.
«И хозяин и Крися уже сидят!»
«Я тебе покажу сидят! Стой!»
Рыжик, может быть, и остановился бы, но не мог. Он с разгона подкатился под ноги какой-то даме и чуть не сбил её с ног; отскочив, налетел на прохожего, который ел вишни. Пакет выпал из рук, вишни рассыпались, человек кинулся за палкой… А Рыжик, толкнув лоток торговки и чудом увернувшись от колеса телеги, очутился на противоположном тротуаре. Оттуда он снова крикнул:
«Тузик, торопись, — уезжают!»
Тут Тузик поверил, что Рыжик говорит правду. И помчался за ним.
По дороге получил по голове зонтиком от дамы, палкой — от человека с вишнями, гнилым помидором — от торговки.
Ошеломлённый, он присел на тротуаре. Осмотрелся. Рыжий уже исчез.
Побежал к дому. Смотрит — и у ворот пусто. Что делать?
Тут где-то в самом конце улицы замаячило что-то. Как будто Рыжий.
«Ой-ой-ой!» — взвизгнул Тузик и понёсся бешеным карьером. Уши у него так и прыгали.
Наконец вот она, бричка. Тузик, вывалив язык до самой земли и пыхтя, немного сбавил аллюр.
«Ну что? Не говорил я тебе? — спросил Рыжик. — А то бы ты опоздал!»
Тузик ответил ему признательным взглядом:
«Мир, мир! Дружба до гроба!»
Им встретилась Сплетня — противная собачонка.
«Сюда, сюда! — залаяла она. — Кролики в саду!»
«Не морочь нам голову! Ты что, не видишь — мы с хозяином едем?»
И морды у обоих были такие гордые и важные, словно они и впрямь ехали.
Бричка остановилась перед вокзалом. Там было уже полно народу. Поезд из Варшавы ожидался с минуты на минуту.
Тузик, пёс бывалый, который часто ходил на станцию, шепнул Рыжему:
«Ты только берегись вон того, что стоит в дверях. Ужасный грубиян!»
Рыжик подошёл к двери. Улучив момент, когда контролёр, отбирая билеты, отвернулся, он прошмыгнул у него между ног.
— Куда? Вон отсюда, паршивец! — закричал на него контролёр.
Но Рыжика это уже мало трогало. Отскочив на несколько шагов, он посмотрел на контролёра с презрением и тявкнул:
«Очень я испугался! Не видишь, что я иду с хозяевами?»
Поскрёб задними лапами землю и вприпрыжку двинулся вперёд.
Исполненный важности, он и не заметил, что как раз подходил поезд.
Что-то загудело, застучало прямо у него над головой, паровоз пронзительно засвистел. Бедный Рыжик присел, распластался на земле.
«Спасите!» — завопил он не своим голосом. Поджал хвост — и ходу!
Как сумасшедший нёсся он по платформе. Ничего не видел, ничего не слышал. Треснулся головой о какую-то тумбу, отлетел, свалился в канаву и исчез в траве.
«Так я и знал! Этот Рыжий всегда ведёт себя как щенок!» — поморщился Тузик, свысока наблюдавший недостойное поведение Рыжего.
Тем временем из вагонов начали выходить пассажиры. Тузик внимательно принюхивался к каждому выходящему.
«Одни чужие, — удивлялся он. — Ага, понятно, это мясник. От этой бабы пахнет молоком. А что, интересно, у этой в корзинке? — заинтересовался он и побежал за женщиной, у которой на каждом плече было по огромной корзине. — А, ясно: масло, масло! — проворчал он успокоенно. Внезапно он повёл носом и зафыркал. — Что это такое? — произнёс он. — Это же тот самый мерзкий запах, каким несёт из шкафа, в котором тётка Катерина прячет на зиму мех!»
Полный любопытства, он уставился туда, откуда доносился удивительный запах.
Из дверей вагона выехал сначала маленький саквояж. За ним чемодан побольше. Потом ещё больший. Крися принимала один чемодан за другим у кого-то невидимого и ставила их возле себя, на землю. После чемоданов пришёл черёд корзинам, корзинкам, корзиночкам, баулам, узлам, свёрткам. Образовалась целая гора всякого добра.
Тузик так и сел от изумления. Но по-настоящему изумился он тогда, когда вслед за баулами показалась длинная, сухая, костлявая фигура, с носом, напоминающим кочергу. На кочерге сидели очки размером с тарелку.
«Кто это? — поражался Тузик. — Тётка Катерина, только ещё похуже? Мало одной, решили вторую завести, что ли?»
У костлявой дамы в руках были две корзиночки. Она подала их Крисе и сказала скрипучим и слащавым голосом:
— Только осторожно, деточка, только осторожно — Микадочка спит! Спит… — повторила она озабоченно. — А Сандик всю дорогу очень нервничал. Боюсь за него — он такой нежный. И так привязан ко мне!
Крися взяла в руки обе корзиночки. Тузик втягивал в себя запах.
«Ай, ай! Не может быть!..» — подумал он. Подпрыгнул, стараясь дотянуться до корзинки.
Дама это заметила.
— Вон! Вон отсюда! — закричала она и попыталась оттолкнуть Тузика от корзины, в которых хранились её сокровища.
— Это наш Тузик! — представила Крися.
— Ваша собака? — переспросила дама. — Надеюсь, она хорошо воспитана и не обидит моих сокровищ?
— Тузик? Обидит? Что вы, никогда в жизни! Тузик, поздоровайся с тётей!
Тузик был хорошо воспитанным псом и умел держаться в обществе.
Вежливо, хотя и без особой охоты (незнакомка ему не слишком приглянулась) он подбежал к ней и принялся тявкать, прыгать ей на грудь, ласкаться.
— Боже, какой несносный барбос! — отмахивалась дама. — Не люблю таких нежностей! Смотрите, какие у него грязные лапы. Кристинка, ты когда-нибудь купаешь своих собак?
Тузик был умный пёс и сразу почувствовал, что приезжая дама тоже не испытывает к нему симпатии. Он отскочил в сторону. Хотел было сказать: «Милая дама, я сам купаюсь — лишь бы была вода! Никогда не был неряхой, не беспокойтесь!», но, подумав, промолчал и побежал к Рыжему, который наконец решился показаться на платформе.
«Видал? — шепнул он ему. — Милая дама, нечего сказать! А знаешь, что в этих корзинках?»
«Ну?»
«Собаки!»
«Собаки?» — ахнул Рыжий.
«Да, собаки. И должен я тебе сказать, что в жизни ещё не видел собаки, которая бы так пахла, как они. Что будет, если они покажутся на рынке? Срамота!»
«И все будут знать, что они из нашего дома!» — помертвел Рыжик.
«Как мы знакомым на глаза покажемся?»
«Да ты гляди, гляди!» — завопил Рыжий и даже чихнул от изумления, а глаза у него сделались большие, как плошки. Да и каждый бы удивился, не только собака.
Приезжая дама вынула из корзинки Сандика. На нём была попонка, вроде фрака, в зелёную и красную клетку!
«Стыд и позор! — решительно заявил Тузик. — Идём отсюда!»
Оба помчались без оглядки.
Вернувшись на рынок, друзья застали общество в полном сборе. Куцый остановил игру. Старательно обнюхал обоих, вежливо осведомился:
«Как пообедали? Что слышно нового?»
Рыжик уже открыл пасть и хотел что-то ляпнуть о приезжих, но Тузик немедленно осадил его:
«Молчи! Успеем ещё осрамиться!»
«Поиграем?» — сказал он Куцему. И согласился на первую же игру, которую Куцый предложил, хотя это было против его правил.