Я очень давно не видел Клёпки. И, понятно, у нас нашлось о чём поговорить.
Мы беседуем, а Мурлыка разгуливает по столу и удовлетворённо машет хвостом.
«Беседуйте, беседуйте! — уговаривает он. — Люблю приятное общество!»
Вдруг Клёпка из-под очков посмотрел на кота довольно грозно. Видимо, ему что-то не понравилось.
— Байбук! Смирно! — скомандовал он.
И что вы скажете? Мурлыка неожиданно окаменел. Сел, вылупил глаза на своего хозяина и не шевельнётся.
— Отдать честь! — крикнул Клёпка.
Мурлыка мигом поднялся на задние лапы — столбиком, как собака, которая служит, а правой передней лапкой притронулся к голове.
— Вольно! — прозвучал приказ.
Кот опустился на все четыре ноги. Но глаз с Клёпки не спускал.
— Кругом марш! — приказал старый повар.
Мой Мурлыка повернулся на месте, сделал несколько шагов, остановился на самом краю стола и поглядел на меня. Ей-богу, по-моему, он мне плутовски подмигнул.
«Ну, что скажешь? Много ты видал таких котов?» — явно спрашивал он.
Я был в таком восторге, что ничего не мог ответить. С уважением глядел я на нашего милого, славного Мурлыку.
Значит, он не был обычным, простым котом-болтуном, каких на свете хоть пруд пруди. Это был кот-солдат! Да, такого учёного кота я в жизни не видал!
Сказал я об этом Клёпке. Он, довольный, засмеялся. Снял очки. Положил их на стол. Продолжает разговаривать со мной о разных разностях. И вдруг как закричит:
— Байбук, а где мои очки?!
А Мурлыка уже тут как тут.
«Вот они! Вот!» — кричит.
— Подай! — говорит Клёпка.
И представьте себе, кот взял зубами очки за дужку, которая соединяет стекла, осторожно слез на колени к Клёпке и положил очки!
Старик взял очки и погладил кота по голове.
— Умный котишка, — говорит. — Только дома ему не сидится. Любит в гости ходить. Да, по правде говоря, я и не удивляюсь. Когда я занят, скучно ему!
Рассказал я Клёпке о нашем знакомстве с Мурлыкой. И о том, как он у нас пропал на целый месяц. Клёпка засмеялся.
— То-то я не мог понять, — говорит, — что это наш Байбук вздумал с полком на маневры уйти! Никогда он этого не делал.
— Видно, ему духовой оркестр больше нравится, чем фортепиано! — заметил я.
А тут Мурлыка вдруг отозвался с другого края стола: «Мрррау! Мрррау!»
— Ого! Опять болтовня? — осадил кота Клёпка. — Отставить разговоры в строю!
И Мурлыка немедленно умолк, словно воды в рот набрал. И уже ни звука не издал до конца моего визита.
Нетрудно было догадаться, почему Мурлыка ходил к нам в гости. «Разговоры отставить!» Для такого любителя поговорить — это же сущее мучение, правда?
Мне захотелось, конечно, показать Крисе фокусы Байбука. И в первый же день, когда Мурлыка удостоил нас посещением, я сделал строгое лицо и скомандовал:
— Байбук! Смирно!
Ну и осрамился я! Кот посмотрел на меня такими удивлёнными глазами, словно хотел сказать:
«Что? И ты? Ишь чего захотел! Оставь меня, ради бога, в покое!»
Он и не подумал меня слушаться. Преспокойно улёгся на колени к Крисе.
«Я для вас Мурлыка! Помните об этом. Байбук в отпуске. Лучше поболтаем. Так приятно побеседовать с хорошими людьми…»
И пошёл рассказывать свои истории. В сущности, он был совершенно прав, наш милый болтунишка.
Он ведь имел право быть у нас только Мурлыкой, верно?
Но Крися обязательно желала посмотреть кошачьи штуки. И мы как-то пошли в казармы.
Там-то Байбук был действительно Байбуком! Отдавал честь, маршировал. По приказу мяукал и по приказу умолкал. Делал повороты направо и налево. И даже играл на барабане! Ударял лапками в жестяное ведёрко, которое Клёпка ставил перед ним.
Ручаюсь, у вас глаза вылезли бы на лоб от изумления, если бы вам показать такого учёного кота! Крися визжала от восторга.
— Но я всегда буду называть Мурлыку — Мурлыкой, — сообщила она нам, когда кошачье представление окончилось. — Ладно, Мурлышенька? — спросила она кота.
А Мурлыка мяукал ей в ответ своё «мрррау» так радостно, что с тех пор кот уже навсегда оставался для нас Мурлыкой и только. И никогда мы не просили его показывать нам фокусы, которым он выучился на военной службе.
Вы только не подумайте, что Байбук не любил быть Байбуком. Стоило только поглядеть на его гордую и довольную мордочку, когда его хвалили!
«Нравится вам? Ещё бы! Чудеса, правда?»
И когда он был в хорошем настроении, сам просил Клёпку, чтобы тот давал ему новые приказы. Или вдруг ни с того ни с сего вскакивал и отдавал честь. Расчудесный был котишка!
Я допытывался у Клёпки, каким образом сумел он сделать из Байбука восьмое чудо света. Ведь правда, научить кота чему-нибудь, а тем более таким трудным штукам — это очень и очень непросто. Всем известно, что кошка всегда делает только то, что ей нравится. И не заботится о том, что нравится другим.
— Уж такой умный кот, и всё тут! — отвечал мне Клёпка. — Разговариваю я с ним каждый день, когда только время есть, вот он и научился меня понимать. А потом вот ещё что: добротой и лаской можно зайца научить папиросы курить!.. — засмеялся старый повар и совершенно серьёзно спросил Мурлыку:
— Байбук! А ты будешь папиросы курить?
«Мрррау! Мрррау!» — согласился кот.
Больше об этом разговора не было. Но я был уверен, что, если Клёпка захочет, может случиться и так, что наш милый Мурлыка когда-нибудь, прервав свою повесть, обратится ко мне:
«У тебя нет, случайно, папироски? А то мне что-то охота затянуться!»
Ведь это был не кто-нибудь, а Клёпка! Он знал животных, как мало кто другой. Вдобавок глаза у него слегка косили, так что он сразу видел обе стороны вещи: и хорошую, и плохую. Поэтому он никогда не нервничал.
Всегда весёлый, улыбчивый, он для каждого находил ласковое слово. А улыбкой и сердечным словом многого, очень многого можно добиться.
Да, сердце у Клёпки было из чистого золота. Это я вам говорю! Я, который знал Клёпку как облупленного!
Когда Клёпка вступил добровольцем в армию, у него уже крепко поседели усы. Что он делал прежде? Об этом он никогда не вспоминал. Можно было лишь догадываться, что поколесил он по всему белому свету.
Где он бывал? Не знаю. Клёпка никогда не рассказывал о себе, не то что некоторые другие, которые, не ожидая вопросов, выкладывают всё по порядку: и где родились, и где учились, и в каком городе работали. И беспокоятся лишь о том, чтобы в своём рассказе не упустить ни одной подробности.
Да, Клёпка был не такой. Заметит он, например, что какой-нибудь новобранец пыжится и важничает, словно провёл всю жизнь на войне, и говорит ему:
— Ах ты, фазан, фазан! Смотри, чтобы с тобой не случилось того же, что с тем щеглёнком, который вообразил себя слоном! — И смеётся во весь рот.
— А как же это было, Клёпка? — спрашивает его кто-нибудь.
Клёпка пыхнет своей короткой трубочкой, сплюнет, утрёт губы и начнёт:
— Было это так. Позвал слон однажды щегла на обед. Слониха наготовила разных разностей. Сняла горшок с огня и ждёт.
— А большой горшок-то?
— В самый раз для слона. Но он не доверху полный был: боялась слониха, чтобы не убежал, когда закипит. Летит щегол. Поздоровался со слоном. Чирикает, а сам на горшок глядит. Слониха его приглашает к столу. Летает щегол вокруг горшка, летает, а в горшок сунуться боится — чересчур глубоко ему. Понятно? Заметил это слон. Покачал головой, подумал и сунул ногу в горшок. Варево по земле разлилось. Щегол давай подбирать. Наелся, поблагодарил, как полагается, и говорит: «А завтра прошу вас ко мне на обед пожаловать. Хочу вас отблагодарить за приятное угощение!» Слон и согласился.