Падение царской власти в Риме было в том историческом мире не единичным явлением: во многих местностях Греции и Италии в это же время совершился подобный переворот, сопровождавшийся где большими, где меньшими насилиями. Судя по различным и весьма многословным рассказам о том, какие попытки делал изгнанный римский царь, стараясь возвратить себе власть путем то открытых переговоров, то тайных заговоров, то вооруженной рукой, при помощи латинян и этрусков, можно прийти к заключению, что переворот совершился не так быстро, и не разом, как сообщает предание. «Изгнание царей» — ему даже была придана известного рода законная форма в виде приговора об изгнании из Рима всего «рода Тарквиниев» (gens Tarquinia) на вечные времена — послужило в римской истории эрой, с которой была введена республиканская форма правления. Эта эра начинается с 510 г. до н. э.

Переворот был совершен, очевидно, высшими классами, патрициями, и поэтому ближайшая эпоха, последовавшая за переворотом, носит несомненно аристократический характер. Пожизненная власть царей была заменена властью двоих сановников, консулов, которые избирались и сменялись ежегодно. Но правящее сословие, для некоторых чрезвычайных случаев, вынуждено было сохранить некоторую тень царского полновластия в виде власти выборного диктатора, который избирался не более чем на 6 месяцев; и во время такой диктатуры все остальные сановники уже бездействовали или вполне подчинялись воле диктатора. Консулы (как и цари в былое время) назначали себе преемников, но при этом выборы должны были ограничиваться только тем кружком лиц, который им был указан гражданами; следовательно, в действительности эти высшие представители власти были избираемы, да еще в комициях центуриатных, которые именно в данное время и приобрели первенствующее значение. А в этих комициях перевес был на стороне высших, наиболее зажиточных классов. Таким образом, и консульства, и диктатура оказывались доступными только патрициям.

Сенат, на долю которого после устранения царской власти, естественно, выпадало наиболее важное и наиболее влиятельное положение в государстве, несколько изменился в своем составе, когда к нему были присоединены, в качестве приписных членов, некоторые наиболее именитые плебеи. Однако этим приписным членам не были даны ни одежда, ни внешние почетные права «отцов», и даже право на участие в прениях сената они получали только тогда, когда председатель обращался к ним с вопросом и требовал их мнения. Более того, на консулов была возложена обязанность каждые четыре года проверять список членов сената, и они легко могли производить эту проверку в духе своего патрицианского сословия, т. к. были проникнуты его узкими, эгоистическими стремлениями. Тем не менее, однако, этим учреждением приписным членам было положено основание плебейской аристократии, наравне со старинной патрицианской, и этим людям, вышедшим из именитых плебейских семей, будущее принадлежало в гораздо большей степени, чем того могла предполагать близорукая знать.

Прежде всего, в среде этих людей находились естественные вожди всего того слоя населения, к которому они сами принадлежали, а этот слой не имел поводов радоваться тому перевороту, который вместо насильственной травли отдельных неугодных лиц навязывал гнетущую и бессердечную тиранию целого сословия патрициев. Само их участие в куриях и даже право подачи голосов по центуриям не приносили им существенной пользы, т. к. в центуриях все вопросы в сущности решались голосами крупных землевладельцев, а курии не пользовались почти никаким политическим значением. Во всяком случае, участие плебеев и тут и там не облегчало той материальной нужды, которая очень быстро охватила большинство плебеев. Этот чисто экономический вопрос и придал вскоре политической жизни Рима более быстрое и более бурное течение. Общая воинская повинность и частые войны со своими неизбежными опустошениями постепенно привели многих плебеев к такому положению, что они должны были прибегать к займам у богатых людей, а эти долги при высоких процентах и строгом праве взыскания скоро совсем одолели бедняков. Даже счастливо кончавшиеся войны не помогали им, т. к. отвоеванная у неприятеля земля хоть и носила название общественной земли (ager publicus), в сущности же попадала исключительно в руки аристократов и ими обрабатывалась, за что они вносили в казну самый ничтожный и причем очень туго выплачиваемый налог. Такое положение дел, нередко выражавшееся в возмутительных частных случаях — в засаживании должника в темницу кредитором, в продаже его жены и детей в рабство, когда уже все остальное имущество должника распродано — привело вскоре после изгнания царей (около 494 г. до н. э.) к весьма важным событиям.

Церера.

Богиня земледелия, покровительница плебеев. Статуя, найденная в Остии в 1856 г.

Ватиканский музей.

Случилось, что понадобилось набрать войско против вольсков, и масса плебеев при этом отказалась нести военную службу. Консулу удалось различными обещаниями сломить их сопротивление. Дважды выводили войска в поле и бились с врагом счастливо, но когда после возвращения из второго похода обещания, подтвержденные дружественным народу диктатором Манием Валерием Волузом, не были приведены сенатом в исполнение, плебеи решились на весьма смелый шаг. Построившись в воинские ряды, в полном боевом порядке они переправились через реку Анио, впадающую в Тибр на несколько часов пути выше Рима, и заняли возвышенность, которая позднее получила название Священной горы (Mons Sacer). Там они стали готовиться к постройке собственного плебейского города. Эта внушительная демонстрация вынудила сенат вступить с ними в переговоры. Менений Агриппа, человек доброжелательный, сумел подействовать на плебеев известной притчей о споре членов тела с головой и желудком, убедил их в крайнем вреде междоусобия, и плебеи обусловили свое возвращение из Рима формальным договором, на основании которого была учреждена новая и весьма важная должность народных трибунов (tribuni plebis). Таким образом, у сословия плебеев в государстве появились свои представители, свой, и притом весьма деятельный, орган для выражения их дальнейших желаний и происков.

Эти народные трибуны (сначала двое, а потом уже пятеро) избирались ежегодно, имели право защищать каждого из плебеев против любого распоряжения правительственного чиновника, и тем самым кассировать его исполнение. Из этого права трибунов и из неприкосновенности их особы, которая по закону считалась «священной», развились впоследствии самые нежелательные результаты: трибун мог созывать народ и влиять на его решения, на подготовку выборов; он присутствовал на сенатских заседаниях в курии и никто не смел отогнать его от порога. Само право защиты каждого плебея от распоряжений правительства, в сущности, было равносильно праву избавлять народ от тягостей военной службы и взыскания налогов. Такой результат оказался опасным даже с точки зрения общественного блага, и внутренняя борьба трибунов против консулов, чиновников-плебеев против чиновников-патрициев по-прежнему продолжалась с большим ожесточением. Способствовало раздражению и то, что вопрос об общественной земле все еще оставался нерешенным, хотя весьма видный государственный деятель, Спурий Кассий, во время своего третьего консульства (486 г. до н. э.) пытался решить его посредством первого аграрного закона. Об этом времени сохранилось много рассказов, довольно запутанных и украшенных вымыслом, однако характеризующих общее положение дел в республике в это смутное время. Из них можно узнать об изгнании патриция, лютого врага плебеев, Гая Марция Кориолана, который возвращается под стены Рима с войском вольсков, приютивших его у себя, и осаждает родной город; о сабинском выходце Аппии Гердонии, который, предводительствуя шайкой изгнанников и поддерживаемый своими приверженцами в Риме, во время ночного нападения захватывает Капитолий, и о том, что граждане должны были изгонять его оттуда вооруженной рукой.