Связистки показали мне труп безумца, он лежал во дворе под рогожей.

Что же, для фашиста такой конец вполне закономерен...

27 апреля войска продолжали штурм кварталов старого Берлина. К исходу дня основные силы вышли к последнему рубежу обороны гитлеровских войск в Берлине к Тиргартену. Путь гвардейцам пересек канал Ландвер. В четырехстах метрах за ним располагались главные государственные учреждения -третьего рейха, в том числе и имперская канцелярия, где укрывался Гитлер ее своей ставкой, а чуть дальше, на север - рейхстаг.

Соседние 3-я и 5-я ударные армии, наступавшие к центру Берлина с востока и севера, вышли к берегам Шпрее.

2-я гвардейская танковая армия вела бои в районе Шарлоттенбурга, 1-я гвардейская танковая армия действовала плечом к плечу с 8-й гвардейской. Между 2-й гвардейской танковой и 8-й гвардейской наступали части 1-го Украинского фронта.

Попытки советских войск с ходу форсировать Шпрее и канал Ландвер потерпели неудачу. Тиргартен - остров, омываемый со всех сторон водами Шпрее и каналов, - оборонялся отборными частями СС и охранными батальонами. Гитлеровцы укрывались в высоких, толстостенных, прочных зданиях, из которых хорошо просматривались и обстреливались прицельным огнем все подступы к водным преградам.

Вечером, выслушав доклады командиров корпусов и отдельных частей, а также проведя личную рекогносцировку местности, я принял решение: дать полусуточный отдых наступающим частям, но в то же время не ослаблять действий, сковывающих противника: вести усиленную разведку опорных пунктов, держать все площади к улицы под интенсивным огнем орудий и минометов.

Передышка была необходима не только для отдыха, но и для того, чтобы пополнить штурмовые группы, подвезти боеприпасы. Перед артиллеристами и минометчиками была поставлена задача - согласовать свои действия с артиллеристами соседних армий, наступающих на правительственные кварталы с востока, севера и запада. Кольцо вокруг противника сужалось, и в такой обстановке малейший перелет снарядов и мин угрожал поражением своих войск. Военный совет и штаб армии при доукомплектовании и перегруппировке штурмовых отрядов особое внимание уделяли расстановке командиров, партийных и комсомольских сил. Назначить нового командира взамен выбывшего из строя - дело не простое. Инициативный и решительный командир может выполнить любую задачу, если ему без тени сомнения вверяют свою судьбу бойцы, если он имеет прочную опору среди коммунистов и комсомольцев. И начальник, делающий выбор - кого назначить командиром группы или отряда, - должен прислушаться к голосу партийных работников, поговорить с рядовыми коммунистами.

Важно, чтобы командир был близок к бойцам, умел найти путь к их сердцу. Правильно поставить задачу - это еще полдела. Надо довести задачу до сознания каждого бойца, зажечь, вдохновить человека, чтобы он выполнял смелое решение командира, не щадя себя, с глубоким пониманием смысла тех действий, которые он совершает под огнем противника. Одним приказом или распоряжением такого эффекта не достигнешь. Нужно, чтобы командира поддержали коммунисты и комсомольцы. Нужны их умное, проникающие в душу каждого воина слово и личный пример мужества и самоотверженности. Только тогда можно быть уверенным в успехе.

Сама жизнь научила нас придавать первостепенное значение партийно-политической работе. В условиях уличного боя она должна быть особенно гибкой и оперативной. Тут не добьешься цели общими установками и отвлеченными разговорами. Командир и политработник должны идти к бойцам, говорить с ними о конкретных вещах, о том, как лучше подготовить оружие, как перехитрить противника, поинтересоваться, знает ли воин свои обязанности в атаке, помнит ли сигналы, есть ли у него индивидуальные медицинские пакеты, неприкосновенный запас продуктов. Деловым и душевным должен быть разговор, таким, чтобы воин проникся уверенностью, что задача выполнима, что победа будет достигнута.

Пишу эти строки, и перед глазами встает заместитель командира по политчасти первого батальона 220-го гвардейского полка 79-й гвардейской стрелковой дивизии старший лейтенант Н. В. Капустянский. Внешне он ничем не выделялся. Невысокого роста, щуплый, молчаливый человек.

- Замполит много говорить не любит. Больше слушает. Но уж если скажет, то каждое слово в самое темя, как гвоздь всадит, - так отзывались о нем бойцы.

В дни штурма Берлина Капустянского трудно было застать на одном месте. Когда он отдыхал - никто не видел. Появится ненадолго у командира батальона, узнает обстановку - и снова его нет. Спрашиваешь о нем в какой-нибудь штурмовой группе:

- Не видели замполита?

- Только что был у нас. Рассказывал об отличившихся бойцах, организовал выпуск боевого листка и ушел в соседний отряд.

- Кто с ним ходит?

- Один.

- Вот где-нибудь срежет его снайпер или завалит рухнувшая стена - и не найдете своего замполита.

- Мы тоже опасаемся, но он не разрешает себя сопровождать! Обойдусь, говорит, без хвостов!

Скромный и смелый человек, он не думал о себе. Лазил по подвалам, переползал под огнем улицы, лишь бы донести до бойцов добрую весть, ободрить, помочь словом и делом. Парторга и комсорга батальона Капустянский на первый день боев закрепил за вторым и третьим штурмовыми отрядами, а сам ушел в первый отряд. На второй день парторг и комсорг поменялись местами, а Капустянский остался в отряде, который готовился к штурму железнодорожной станции Темпельхоф. Коммунисты и комсомольцы батальона постоянно видели своих вожаков. Поздно ночью или в час затишья Капустянский собирал активистов, подводил с ними итоги дня, давал указания и советы - и снова к бойцам, на самые тяжелые участки. Зато любой боец батальона, будь это автоматчик или сапер, повар или связной, знал обстановку и свою задачу. Знал последние сообщения печати и радио. И в том, что первый батальон и его штурмовые отряды всегда добивались успеха в бою, немалая заслуга политработника.

Батальон в числе первых вышел к каналу Ландвер.

- Что же сейчас там делает замполит батальона? - спросил я своих собеседников, которые рассказали мне о Капустянском.

Вскоре мне доложили из полка по телефону:

- Помогает бойцам мастерить поплавки из подручных материалов.

- Какие поплавки?

- Но ведь завтра будем... - Шла подготовка к форсированию канала, и товарищ, говоривший со мной по телефону, не решился сказать об этом открыто.

- Ясно, ясно, рыбачить, значит, купаться собираетесь.

- И то, и другое. А он у нас большой мастер по этим делам. Из простой палатки может сделать лодку, а какие плотики сбивает - любо посмотреть. Вот и учатся возле него наши люди.

- Правильно делает. Спасибо. До свидания.

Перед этим завершающим ударом, когда уже ясно стал виден конец войны и почти каждый солдат мысленно рисовал себе грядущие мирные дни, могло возникнуть сомнение: не погас ли боевой порыв войск? Последняя схватка обещала быть жестокой и кровопролитной. А каждому, конечно, хочется дожить до победы. Как в таких условиях вести людей навстречу опасностям? К тому же в уличном бою ни командир полка, ни командир дивизии не может видеть боевых порядков своих подразделений так, как он их видит в поле. Тут нет сплошных траншей и окопов, нет и господствующих высот для наблюдательных пунктов. Кругом дома, стены, руины. Подразделения укрываются в подвалах, во дворах за прочными стенами, в глухих переулках, в развалинах. Их не видно. Где гарантия того, что по сигналу "В атаку!" полки и батальоны дружно двинутся на решающий штурм?

Гарантия была, есть и будет! Командиры, коммунисты, комсомольцы, их личный пример, высокое сознание ответственности перед своими товарищами, перед своей совестью, перед Родиной - постоянный и неистощимый источник боевого духа армии. Это залог успеха в любом деле.

Забегая немного вперед, скажу, что после той огромной работы, которую провели Военный совет, политорганы и партийные организации частей и соединений, завершающий штурм прошел на таком высоком уровне, что пришлось даже сдерживать людей, оберегая их от излишнего риска. Не было ни одного сигнала о том, что какой-то батальон или штурмовой отряд робко и нерешительно выполняет поставленную задачу.