Грудь пожилого мужчины была изрешечена пулями. На лице юноши - три пулевые раны.

- Кто это сделал?

Толпа загудела, заговорили сразу все - ничего не понять. Я попросил одного из поляков спокойно рассказать, что здесь произошло. Он ответил по-русски. Часа два-три тому назад фашисты, отступая, ворвались на мельницу. Схватив мешки с мукой, они хотели их вынести и погрузить на подводу. Двое крестьян отец и сын - уцепились за свои мешки. Тогда гитлеровец поднял автомат. Выпустил одну очередь в спину отца, а другую - в лицо мальчика... В это время появились советские бойцы на опушке леса. Гитлеровцы вскочили на крестьянские сани и скрылись.

Тут с запада показалась колонна. Я еще не успел рассмотреть ее, как толпа поляков бросилась туда с руганью и проклятиями. Мы сразу поняли: пленные. Три наших бойца во главе с сержантом вели не менее восьмидесяти немцев. Вид у них был жалкий. Озябшие, в легких шинелях из эрзац-сукна, они еле тащили ноги. И только два офицера впереди шагали с гордой выправкой.

Мы ожидали, что толпа поляков набросится на пленных, и были готовы вмешаться, чтобы предотвратить самосуд. Но наше беспокойство оказалось напрасным. Мужчины, женщины и подростки лишь грозили кулаками и осыпали фашистов ругательствами.

- Пся крев! Пся крев! - раздавалось в толпе.

Мы двинулись дальше. В глазах долго стояли два расстрелянных поляка, кровь на лице юноши. Я думал о сотнях тысяч и миллионах русских, поляков и французов, молодых и старых, мужчин и женщин, ставших жертвами гитлеровцев.

В полдень мы были на новом командном пункте армии в поселке Суха-Шляхецка. в трех километрах от Бялобжеги. Над нами с востока на запад и обратно проходили группы самолетов. Наконец-то установилась летная погода, и наши соколы поднялись в воздух.

Пообедав, мы разложили карты, вооружились циркулями и линейками и принялись за расчеты. Наступление развивается все стремительнее. Этому способствуют танковые армии, вырвавшиеся на оперативный простор и клиньями разрезающие группы вражеских войск. Сегодня мы пройдем километров тридцать. А на завтра, 17 января, мы запланируем бросок до сорока километров. Нам просто необходим такой бросок. Стало известно, что противник, стремясь избежать окружения, отходит из района Варшавы на Рава-Мазовецка. Захват Рава-Ма-зовецка - крупного узла шоссейных дорог - срывал планомерный отход врага и давал нам возможность громить его по частям.

Было ясно, что главное сейчас - стремительность продвижения. Наступление уже приняло форму преследования в колоннах. Это требовало от нас повышенной бдительности. Надо было большую часть сил и средств держать во вторых эшелонах, чтобы, в случае встречи с резервами противника, иметь возможность нарастить удар из глубины. Приказываю дивизиям первого эшелона выделять сильные передовые отряды, которые должны следовать на удалении 20 - 30 километров, а в 10 - 15 километрах впереди колонн главных сил движутся авангарды. Войска не нужно перенасыщать приданной артиллерией, пусть она идет с колоннами вторых эшелонов в постоянной готовности выдвинуться туда, где потребуется мощный огневой удар.

Вечером ко мне прибыли работники тыла во главе с генерал-майором Показниковым. Они предложили создать две колонны, каждая из сотни машин с горючим и боеприпасами. Они будут двигаться на главных направлениях, и расходовать эти материальные резервы можно только по личному указанию командарма.

Член Военного совета генерал Д. П. Семенов направился в тыл фронта, чтобы добиться пересмотра этого вопроса и настоять на том, чтобы перевозкой боеприпасов с Магнушевского плацдарма занялся тыл фронта: у него для этого больше возможностей.

Рано утром 17 января с членом Военного совета А. М. Прониным, командующим артиллерией генералом Н. М. Пожарским и офицерами штаба мы выехали в дивизии первого эшелона в передовые войска. У переправы через Пилицу нагнали части 39-й гвардейской стрелковой дивизии, находившейся во втором эшелоне 28-го стрелкового корпуса. 120-й полк этой дивизии с приданным дивизионом артиллерии уже переправлялся через реку. В это время из деревни Гжмионца появилась колонна танков. Их было около двадцати, они направлялись к переправе. И вдруг мы разглядели на их броне фашистские кресты. Наши артиллеристы быстро развернулись в боевой порядок. Подпустив вражеские танки метров на четыреста, они открыли огонь. С первых же выстрелов почти половина танков была подбита и загорелась, остальные, отстреливаясь, начали отходить к деревне. Но туда уже вошел 117-й полк той же 39-й дивизии. Заметив танки противника, артиллеристы полка развернули орудия и открыли встречный огонь. В результате от вражеской колонны уцелело всего два танка. Пленные танкисты показали, что они из 25-й танковой дивизии, которая после трехдневных боев потеряла связь с высшим штабом и решила пробиваться на северный берег Пилицы. Так как переправа у Нове-Място была в руках советских войск, фашисты решили пробиться другим путем, но попали в огневой мешок.

Переправившись через Пилицу, мы поехали по дамбе. Километра через три в деревне Вьвидно встретили командира 220-го полка 79-й гвардейской дивизии полковника М. С. Шейкина, который выводил свой полк, находившийся во втором эшелоне дивизии, на Садковице. Полковник доложил, что штаб 79-й гвардейской дивизии уже проследовал вперед и сейчас находится на шоссе Могельница Нове-Място. Обогнав вытягивающуюся колонну, мы быстро подъехали к винзаводу у деревни Стрыкув. Нам бросилось в глаза, что рабочие винзавода и жители деревни ведут себя как-то странно: прячутся за стены и пугливо смотрят в одну и ту же сторону. Присмотревшись, мы увидели там колонну немцев. В полукилометре от нас она развертывалась в боевой порядок. Откуда у нас в тылу могли появиться гитлеровцы? Но думать и гадать было некогда. Со стороны врага уже Застрочили пулеметы. Под огнем проскочили к полку Щейкина. Бойцы развернулись в цепь. По фашистам хлестнули очереди пулеметов. А потом полк сделал быстрый рывок вперед и перерезал пути отхода немцам на юго-запад. Поблизости в лесу в это время заправлялись танки 1-й гвардейской танковой армии. Танкисты немедленно направили пушки против гитлеровцев я своим огнём заставили их сложить оружие и поднять руки. Было захвачено тысячи полторы пленных. Все они были. из разных частей и отходили на запад, потеряв связь с командованием. Шли наугад, без ориентировки и без приказа.

Продолжая свой путь на Нове-Място, мы встретили командира 11-го гвардейского танкового корпуса 1-й гвардейской танковой армии полковника А. X. Бабаджаняна (ныне маршал бронетанковых войск). Его танкисты ночью переправились через Пилицу, а днем принимали участие в разгроме отступающих из-под Варшавы частей противника. Сейчас танковый корпус вместе с 79-й гвардейской стрелковой дивизией наступает на Садковице. Вскоре мы встретились и с командиром этой дивизии генералом Леонидом Ивановичем Вагиным. Он доложил, что его части успешно продвигаются вперед, а разведывательные отряды уже достигли рубежа Садковице - Трембачев - Любаня.

По пути мы видели, как наши бойцы и офицеры, главным образом из тыловых подразделений, выводили из поселков и хуторов пленных гитлеровцев. Отступая от берегов Вислы, немецкие солдаты и офицеры рассчитывали передохнуть в тылах своих дивизий, но здесь уже были тылы советских частей - обозы, кухни, интендантские штабы. Обескураженные гитлеровцы рассыпались на мелкие группы, кто с оружием, а кто и без оружия. Прятались в скотных дворах, в стогах, в кустарниках. Поняв, что их положение безнадежно, они стали сдаваться в плен.

В домике на восточной окраине Нове-Място мы встретили командующего 1-й гвардейской танковой армией генерал-полковника Катукова, который собирал данные о своих войсках. Обменявшись с ним обстановкой, решили вместе двинуться по шоссе на Рава-Мазовецка в части 29-го гвардейского стрелкового корпуса, которые действовали совместно с танкистами Катукова. В хуторе, неподалеку от дороги, мы заметили штабные машины. Свернули к ним. Возле двухэтажного дома стояло много русских и польских повозок, фаэтонов, фургонов и машин. Вошли в дом. В столовой за обедом застали большую компанию поляков, среди них человек восемь наших бойцов. На столе солдатские консервы, хлеб, сало, польский бигус, соленые огурцы и другие крестьянские продукты, две солдатские фляжки и две бутылки "Выборновой".