Вскоре мы опять потели в переполненном автобусе, чудом сберегая бутыль.
Заметив свободное пространство возле водителя, Ося молча двинул вперед, выставив локти в стороны.
Шофер сразу проникся к нам симпатией, как барышни на базаре, и широким жестом предложил поставить бутыль возле ног.
- Б-боюсь, она вам будет мешать, - робко заметил я.
- Не бзди! - Успокоил шофер.
- Д-давайте какую-нибудь емкость, отолью пару литров.
- Не-е! - ответил водитель. - У меня свое вон, - и показал на трехлитровую банку с пластмассовой крышкой, в дырку которой был погружен тайгоновый катетер от одноразовой системы для переливания крови. Длинный конец трубки, пережатый бельевой прищепкой, лежал на колене рационализатора.
- Хлебните, мужики, - великодушно предложил он, и мы втроем, прямо на ходу поочередно втянули в себе автобусное вино.
Когда уже почти ночью мы вышли из автобуса и медленно стали перемещаться к гостинице, стараясь оттянуть встречу с сестричками - покидая гостиницу в шесть утра, мы обещали вернуться через два часа, - Ося возмущенно изрек:
- Как вам нравится: шофер городского автобуса в центре Сочи - города коммунистического труда: мало, что сам пьет прямо на ходу, но предлагает выпивку пассажирам!
- Похоже, старина, вы обмануты ущербностью идеалов, за которые боролись всю жизнь на высокой партийной работе, - сказал я. - Водитель провинциального автобуса сумел разрушить их за несколько минут.
- Одинадцатый час ночи, - нервно сказал Ося и посмотрел на меня.
- Ну и что! - Храбро ответил я. - Сейчас устроим вечеринку и порадуем девок-сестер. Я почитаю им Рильке. Это он написал когда-то: "Камни не виноваты". А Царь обойдется в этот раз без вина...
Ося показал ему Хуго Риттенбергса, и он, еще чувствую себя свадебным генералом, ожидал хотя бы пятиминутной беседы. Однако Риттенбергс лишь издали поглядывал на него, но подходить для знакомства не спешил.
БД постарался одеться для выхода в свет и долго перебирал в шкафу выходящие из моды пиджаки, пока не нашел темно-синего американца с красивыми пуговицами и серые фланелевые штаны. Повязал дорогой клубный галстук и остался доволен собой. У него было умное, кричаще интеллигентное и значительное лицо с мелкими мальчишескими веснушками, хорошие очки, густые коричневые, как у лошади, волосы и туфли от Ллойда. К ним с Оскаром подходили, знакомились, но БД интересовал только Хуго Риттенбергс, хотя тогда он не знал ни имени, ни фамилии этого человека.
В течение часа со стаканом в руке, в который миловидная и очень высокая барменша постоянно подливала "Ballantine's", БД наблюдал за ним. Хорошо одетый Риттенбергс носился от одной группы людей к другой, не обращая внимания на БД, а потом внезапно подошел и сказал без акцента:
- Здравствуйте! Оскар рассказал о вас. Сегодня нам не удастся поговорить. Приходите в офис завтра утром. Знаете, где это?
- З-здравствуйте! - ответил БД, пожимая сухую руку. - Спасибо, что подошли. Н-не знаю, но утром буду обязательно.
- Вы спрашиваете: "Ч-что еще я могу?" - обиделся БД, сидя следующим утром в кабинете Риттенбергса, забыв на минуту, куда и зачем пришел. Т-того, что я могу, хватило бы на дюжину ваших сотрудников.
БД понимал, что сидящий перед ним человек, демонстративно положивший ноги на стол перед его носом, не в состоянии оценить ни его хирургическое мастерство, ни мозги, ни что-то еще, без чего нет БД, который все знает, все понимает и все может, как когда-то говорила Этери.
- Могу выдоить козу! - БД начал терять контроль, понимая, что проиграл и Хуго сейчас выставит его. Но тот вдруг снял ноги со стола и, внимательно посмотрев на него, искренне удивился:
- Шутите!
- Никогда не был так с-серьезен... Неважно, что я могу. Любимая женщина с чужой планеты говорила, что я могу многое... почти все... Ваш вседорожник под окном? Хотите заведу?
Хуго не ответил, но БД видел, что не хочет.
- Тогда включу дворники. - И тут же брызнула на лобовое стекло вода и дворники, несколько раз махнув по мокрому, привычно застыли.
- С-сформулируйте задачу из сферы вашего бизнеса, - продолжал наступать БД, - а я постараюсь ее решить, если, разумеется, задача будет корректной, а вы, поверив в мои силы, не станете мешать.
За окном заурчал мотор вседорожника. Хуго выпрыгнул из кресла и с ужасом уставился на дым, кольцами вылетающий из выхлопной трубы.
- Этот с-стакан с пивом, что справа на столе, вам очень дорог?
Хуго промолчал, а БД почувствовал, что готов переместить самого Риттенбергса вместе с дорогим и тяжелым кожанным креслом под его задом. Он мельком взглянул на стакан, и тот чуть приподнялся над столом, желто-коричнево всплеснул пивом и, образовав тысячу мелких пузырьков, после недолгих раздумий, медленно двинулся в сторону Хуго и замер неподалеку. Тот изменился в лице, но не двинулся с места. БД подошел к окну, чувствуя спиной, как наклоняется стакан, и пиво тоненькой струйкой льется на гладкую и голую поверхность стола, разлетаясь разноцветными брызгами. БД шевельнул плечом, и стакан наполнился новой порцией пива, которое, достигнув краев, замерло и, не переливаясь через край, стало странно подниматься кверху, трансформируясь в пивную бутылку темного стекла без этикетки...
"Если бы вы имели веру с зерно горчичное, то сказали бы вы этой шелковице: вырвись с корнем и пересадись в море, и она послушалась бы вас" процитировал БД Евангелие от Луки, зная уже, что принят.
- Вы сказали, что говорите по-английски? - Раздался голос Хуго.
- Н-немножко, - не поворачиваясь, ответил он.
- Тогда начните переводчиком. Испытательный срок - три месяца. Жду вас завтра в девять.
Глава 8. В тбилисской хашной
Уже под утро - было около четырех, - после того идиотского заявления Пола на банкете, на двух машинах мы подъехали к хашной в Старом Тбилиси. На дворе стоял май. Вечные тбилисские дворники - пестро одетые женщины-курды, сметали в большие сиренево-розовые кучи лепестки цветущих деревьев с непривычно тихих и безлюдных улиц. Даже из палаток демонстрантов, что стояли на проспекте Руставели, не было слышно обычного гама.
Мы сдвинули столы и уселись в центре почти пустой хашной, где все: стены, пол, два пожилых завсегдатая-алкаша, тихо и очень чисто тянувших нескончаемое грузинское многоголосье, на удивление худой буфетчик, официант и пожилая русская женщина, протиравшая грязным полотенцем граненые стаканы, - пропахло чесноком, чачей, горячим хлебом и ни с чем не сравнимым запахом свежеприготовленного хаши.
Подошел официант и молча расставил на столах тарелки с зеленью, молодыми огурцами и помидорами, грузинским сыром, чищеными грецкими орехами, холодной форелью, щедро посыпанной барбарисом. Потом принес горячий хлеб, несколько бутылок местного лимонада и десяток граненых стаканов сомнительной чистоты, на три четверти заполненных чачей. Помедлив, официант отлил из стакана на блюдце немного чачи и поджег.
Мы сделали несколько глотков. Говорить не хотелось. Даже Кузя притих. Чача делала свое дело. Когда принесли хаши, публика тихо засыпала.
Этери стояла у окна и глядела на улицу. Проехала поливочная машина. Из-за черепичных крыш старого города всходило солнце. Громко перекрикивались дворники. Два мужика в центре зала продолжали тихо и чисто петь. Я подошел к Этери и встал за ее спиной, любуясь восходом.
- "I can't give you anything but love...", - прошептал я название шедевра Армстронга, беря ее за плечи.
Она повернулась:
- Образованность и ирония, БД, которыми вы пропитаны насквозь и которыми так гордитесь, постоянно совершенствуя их, и которые демонстративно надеваете на себя, как дорогое пальто, отгораживаясь от остального мира, если что-то, не дай Бог, не так, как хотелось, сыграли с вами злую шутку. Вы перестали быть интеллигентом, готовым ради принципов, как вы мне объясняли, хоть в Сибирь, как декабристы, хоть на мученическую смерть, как Галилей. Вы перестали быть бойцом и в кардиохирургии, и в своей собственной жизни, и стали всеядным, ценя душевный комфорт превыше всего, несмотря на редкие демарши, вроде сегодняшнего, когда не реагировать - себе дороже. Ваши демонстративная честность и чистоплотность стали скафандром, внутри которого вам хорошо одному и никто вам там больше не нужен, ни ваши сыновья, ни я, ни Даррел, ни Кузьма с Полом, ни Филипп. Вам надо, чтобы вас, как короля играет свита, играла ваша лаборатория, ваши родные и друзья. Самое удивительное, что все мы это делаем охотно, не ожидая от вас ничего взамен. Но вы должны отдавать что-то, чего мы неосознанно ждем, понимая, что только вы можете дать это...