После прививок в три месяца, Казан в первый раз пошёл на улицу. Про прививки надо сказать отдельно. Я пригласила врача на дом. При виде шприца щенок ощерился. Мы его отловили, перевернули на спину, и врач воткнула иголку в нежную плоть на внутренней стороне бедра страдальца. Казан исторг крик зарезаемой свиньи на скотобойне.

Врач засмеялась:

— Ну и характер! Ему не больно. Это протест.

Следом Казан попытался тяпнуть благодетельницу за палец, но та увернулась, предугадав действия поганца.

И вот мы вышли в первый раз на улицу. Первая прогулка запомнилась надолго. На улице я опустила его на землю и прицепила поводок. Казан просто озверел от веревки. Он-то собирался идти гулять, куда ему хочется! А тут его посадили на веревочку. Прямо у подъезда началась форменная истерика. Я дернула за поводок, чтобы побудить Казанчика двигаться, но не тут-то было. Щенок упал на спину и с диким рычанием, которое только мог исторгнуть из маленькой пастишки начал извиваться на асфальте. Прохожие собрались вокруг меня кругом, все сочувствовали маленькому узурпатору, называя меня «живодеркой». Сколь ни пыталась я объяснить. Что пёс проявляет характер и его нужно ломать уже сейчас, люди ополчились на меня капитально. Пришлось взять Казанчика на руки. Что тут началось! Он изгрыз мне руки в кровь. Мелкие зубы впивались в мою плоть с такой яростью, что я чуть ли не кричала от боли. Прижав мелкого монстра к себе, я кинулась в небольшой скверик, где никого не было и отпустила кровопийцу на землю, сняв с него поводок. Через секунду голубой шарик со скоростью звука укатился в неизвестном направлении. Искала я его минут десять. Казан не собирался гулять под чьим-либо присмотром и зло затявкал:

— Иди отсюда. Я и сам разберусь, что мне делать.

Домой я пришла с окровавленными руками и визжащим щенком. Так началась наша совместная, пятнадцатилетняя жизнь с собакой, которая перевернула мой устоявшийся мир.

Первая поездка на дачу

Глава вторая

Услышав о том, что мы завели щенка, моя мама пришла в ужас. Около месяца она со мной не разговаривала и не ездила к нам в гости, говоря, что вместо того, чтобы больше заниматься с дочкой, мы завели какую-то поганую собаку, которую она ни знать, ни видеть не хочет. Вопрос мама поставила прямо:

— Или я или собака.

А я была счастлива. Наконец-то у меня есть мой пёс, но и с мамой я ссориться не хотела, поэтому однажды решила взять щенка с собой на дачу. На даче у нас жили бабушка с дедушкой. Жили постоянно. Дом большой, кирпичный, участок десять соток. Дед разводил кроликов, держал кур, и была у них маленькая дворняжка по кличке Вильма. Вильму дед купил давно тоже на «птичке». Причём брал её, как лайку, однако до размеров лайки Вильма не дотянула, а со временем превратилась в мелкую черную собачонку, со стоячими ушами и пушистым хвостом, висящим поленом. Но одна черта в Вильмином характере была уникальной, Вильма была потрясающе умна. У бабушки кругом были грядки с огурцами и помидорами, она делала соленья на всю семью. Делала много, так чтобы хватило на всю долгую зиму и солёных огурчиков, и помидорчиков и компотов из сливы, вишни, смородины. Вильма старательно обходила грядки и умела ходить только по дорожкам. Вильма сообщала деду лаем, что крольчиха родила крольчат, Вильма всегда была звоночком, если приходили гости или соседи, Вильма обожала деда и сопровождала его без всякого поводка и ошейника до магазина, ходила купаться с дедом на местный пруд и исправно гоняла с участка кошек. А ещё Вильма умела ловить мышей, которых в бабушкином подполе было довольно много. Лишь с одной мышью Вильма подружилась. Это был Джуниор, белый лабораторный мышь, которого мы с мужем привезли на дачу, когда проводили там один из отпусков. Джуниор свободно бегал по дому и спал на Вильминой лапе несколько дней, пока не пришла серая мышка невеста и не увела с собой Джуниора. По всей видимости, Джуниор завёл семью и больше мы его никогда не видели. Зато видели впоследствии белых и пятнистых мышей в доме.

Казанчику на тот момент исполнилось четыре месяца, и он впервые отправился с нами на дачу. В сумке он ехать не захотел, и поэтому всю дорогу пробежал сам, лишь под конец, ужасно умаявшись от дороги, а от станции надо было идти пешком минут двадцать, он улёгся под кустом черемухи, показывая, что больше он ходить не может.

Приезд Казана на дачу восторга у родственников не вызвал. Обрадовались ему лишь Вильма, потому что почувствовала весомую подмогу в гонянии кошек и дед, который обожал свою Вильму. Казанчику правда на всё это дело было наплевать, потому что он впервые вырвался в незнакомый мир и сразу же кинулся в исследование бабушкиных грядок. Уже через десять минут бабушка отчитывала нас с мужем, за поломанные листья огурцов, за раскопанную клубнику, за фигурную композицию посередине дорожки ведущей к туалету типа «очко».

Вильма старалась показать щенку все свои владения. Она отвела его к кроликам. Кролики вызвали у Казана полный восторг. Он залился лаем и начал рычать на клетки. Это была дичь. Но апофеозом всего стала его встреча с курами. При виде бегающих комков перьев у Казана началась истерика. Он впиявился первой же курице в хвост и просто таки повис на нём. Пеструшка была в шоке, она кинулась бежать по участку, не разбирая дороги, через некоторое время Казан отвалился сам, наподобие насытившейся пиявки, из его пасти торчал приличный пучок перьев из хвоста наседки. За сие действие бабушка его по головке не погладила, а привязала на веревку возле сарая и как следует, отчитала нас с мужем. На всякий случай бабушка влепила и Вильме и та, понимая, что на неё началась опала — забилась под дом и оттуда буравила всех затравленным взглядом.

Ещё через некоторое время мы услышали душераздирающий визг Казана. Казан был пылесосом. Он тянул в пасть всё, что в неё влезало: палки, пакеты, траву, камни. Застали мы его все на той же дорожке ведущей к туалету, где он сидел в позе орла и голосил не своим голосом. Быстро подбежав к нему, я его приподняла и обнаружила, что Казанчик славно отобедал круглым камнем, который теперь прочно застрял на выходе. Камень пришлось выковыривать руками. По сей день для меня загадка, как довольно крупный булыжник прошел весь кишечник, и с собакой ничего не случилось?

Чтобы не допекать окончательно родню своим щеночком мы взяли Вильму, Казана и отправились на берег местного пруда. Было жарко, и мой муж полез купаться. За ним тут же в воду прыгнула Вильма. Казан бегал по берегу и до последнего не решался ступить лапами в воду, пока и я не залезла в пруд. Увидев, что оба хозяина уплывают и даже Вильма вместе с ними, Казан с разбегу шлепнулся в воду и погрёб за всеми остальными. Как только он догреб до моего мужа, он тут же в воде попытался забраться к нему на голову. Мужу это дело не понравилось, и он одной рукой отгреб Казана от себя, тогда Казан погреб ко мне и тоже попытался взгромоздиться мне на плечи. На берег я вылезла вся расцарапанная когтями. Казан был счастлив и мокр, глазёнки его хитрюще блестели.

Неугомонная Вильма вылезши на берег, решила показать Казану лошадь. Это была её ошибка. Увидев первого в своей жизни лося, Казан кинулся за лошадью, подпрыгнул и попытался повиснуть у неё на хвосте, за что чуть не получил копытом. Мы ужасно испугались, думая, что сейчас потеряем щенка прямо на глазах. Впоследствии эту страсть к лошадям Казан перебороть так и не смог, каждый раз, когда ему удавалось найти лошадь, он пытался впиться ей в сухожилие задней ноги, несколько раз это было смертельно опасно для него. В моменты охоты он становился абсолютно глухим к командам хозяев. Когда его впервые увидели настоящие охотники, они сказали, что это лайка-смертник, из тех, кто в молодом возрасте погибают на охоте из-за очень большой вязкости к зверю. Учитывая это, я для себя решила, — Казан, никогда не поедет на охоту, на крупного зверя. Может быть, именно это решение и дало возможность прожить ему долгую жизнь.