К.Ф. Жермэн

Коварные умы

Переводчик: Мария Данилова

Редактор и оформитель: Оливер Бэрри (1-5 главы),

Журомская Саша (6-27), Ксюша Попова (28-50)

Вычитка: Светлана Павлова

Посвящается всем любителям романтических комедий (фильмов и книг)

Лучше быть абсолютно смешной, чем абсолютно скучной.

Мерилин Монро

Глава 1

Сидни 

— Что... за... чёрт? — Я изо всех сил старалась угадать, что там кричит Брайан за звуконепроницаемым стеклом. — Ты говоришь «что за чёрт», Брайан? — может, он просто хотел поиграть в шарады.

Сложив пальцы в форме круга, я подняла их над правым глазом.

— Кино, верно? Два слога или один?

Брайан покачал головой и показал мне два средних пальца.

— Хорошо. Два слога, — я написала «Сид жжёт» на клочке бумаги и приложила его к стеклу. — Я уже это знала. Это было слишком просто.

Отшвырнув свои наушники, Брайан отодвинул стул от своего стола, встал и завернул за угол. Когда он ворвался в студию, я непринуждённо попивала свой энергетик, кивая головой под песню Hall & Oates «Sara Smile»^[1].

— Что, Брайан? Hall & Oates возвращаются. Ты первый это узнал. Можешь гордиться.

— Что за чёрт, Сидни? Ты не можешь просто прийти сюда, захватить все радиоволны кампуса и сказать: «Оказывается, одна девушка... Не могу вспомнить её имени... А, нет, могу. К вашему сведению, она заработала триппер», а потом поставить «Sara Smile».

— В кампусе пятнадцать тысяч ребят. Если мои подсчёты верны, а это обычно не так, то существует по крайней мере тысяча потенциальных Сар. Да брось, это же забавно. Именно поэтому ты и дал мне это место... Я смешная, помнишь?

Когда Брайан три недели назад выловил меня на уроке сексуального образования, я обо всём его чётко предупредила. Сказала, чего хочу во время эфира, что ему запрещено душить мою креативность. Это было моё единственное требование. Ему шепнули, что я была знаменитой Сладкоежкой – печально известной радиоведущей в местном колледже. Здесь, в Нортерне, я была Сандэй Лэйн – дерзкой ведущей без тормозов, которая критиковала пороки университета и кретинизм жителей кампуса. Анонимность давала мне огромную свободу в эфире. Нельзя оскорблять людей, не скрывая своего имени и не получая при этом смертельных угроз.

— Это безответственный журнализм, Сид.

— Хорошая новость: я не журналист. Я ведущая, помнишь? И я аноним, поэтому не парься по этому поводу. Ни одна девушка в здравом уме не признает, что я говорю о её ЗППП.

Песня закончилась, и я включила микрофон. Брайан навис надо мной, критически меня оглядывая.

— Исправь это.

— Привет, Нортерн. Мне тут недвусмысленно дали понять, что я не должна была выдавать Сару с её триппером и ужасным вкусом в мужчинах.

Брайан зарычал.

— Но сентябрь — месяц безопасного секса. Пожалуйста, наденьте его. Повторяю в двадцать четвёртый раз: пакет и напальчник не считаются. Пожалуйста, загляните в кабинет профессора Гранджа. Второй ящик снизу, презервативы для эльфов. Подойдёт идеально.

Выключив микрофон, я схватила сумку и поскорее пронеслась мимо Брайана, чтобы избежать ещё одной лекции.

— Позже, Бри. Иду в клуб!

«Спейсрум» — местный танцевальный клуб в глуши, и я приехала туда на пятнадцать минут раньше. Он был отвратительным — грязным и вонючим, к тому же мне не платили, но менеджер разрешил диджеить за чаевые.

Правда, меня не волновали деньги. Я могла экспериментировать и впервые играть свою музыку перед людьми. Ничто не сравнится с тем, чтобы наблюдать, как толпа наслаждается твоим творением, или скорее новой интерпретацией скучной поп-музыки, когда одна песня красиво перетекает в другую: сводить биты, слушать кик драм, снейр^[2] на восьмой, а потом добавить чего-то неожиданного в микс.

— Что-то ещё? — пробормотал Снейк^[3], поставив вниз мою пластмассовую коробку с виниловыми пластинками и запихнув её под кабинку.

— Спасибо, Снейк, это всё, — медленно проговорила я, ошарашенно пялясь на его рот. Он разговаривает?

Снейк, клубный вышибала, был будто сложен из кирпича и никогда не снимал своих авиаторов. Я не была уверена, что у него были глаза. Если он и был слепым, ориентировался здесь отлично. Иногда я корчила ему рожи, просто чтобы проверить, но его губы всегда сохраняли форму тонкой линии, не давая ни единого намёка, заметил ли что-нибудь их хозяин. И он никогда не разговаривал. Он ворчал. Несмотря на его пугающий рост и речевые навыки пещерного человека, я думала, что нравилась ему... ну или он меня жалел. Что бы там ни было, я так решила потому, что он всегда был готов помочь мне донести оборудование.

Надев наушники, я проверила, хорошо ли подключён ноутбук к усилителю. Я бережно положила вертушки прямо перед собой на три и на девять часов, ноутбук на двенадцать. Пульт поместила посередине, и даже осталось немного места для моей бейсболки, надену её как только вспотею, что случится через две минуты, учитывая галогенное освещение у меня за спиной, которое может затмить солнце.

Мой неоново-зелёный браслет, показывающий миру, что мне ещё нет двадцати одного, начал постепенно выгорать. Я вытащила из сумки рулон скотча и туго примотала браслет к коже. Будет адски больно позже, когда я буду его отрывать, но страх опозориться прямо сейчас значительно болезненнее. Чтобы быть уверенной, я обмотала ещё несколько раз, пока не убедилась, что браслет не будет мешаться.

Схватив тряпку из ящика с пластинками, я протёрла бока своего четырёхканального контроллера — моей последней игрушки. Чтобы купить его, пришлось всё лето работать за гроши. Бесконечное лето суеты на вечеринках с пятилетками (читай: танец маленьких утят под крэк) и вечеров «живой музыки» в местном доме престарелых (читай: Синатра под сливовый пунш).

Не успела я поставить первый трек, как мой телефон завибрировал.

Джек: Сид, нужен твой пикап на вечер.

Джек, мой младший брат, тоже ходил в Нортерн. Мама хотела, чтобы мы были там вместе, и, после того, как я два года отучилась в местном колледже, а Джек закончил старшую школу, Портеры приехали сюда.

В отличие от меня, Джек получал полную стипендию. Он был полузащитником в футбольной команде и абсолютной моей противоположностью. Опрятный, стильный, вежливый. В отличие от своей сквернословящей сестры в татуировках.

Сид: Не судьба, Корабль^[4]. На работе.

Джек получил прозвище Корабль после того, как мама нашла пакетик травки в его комнате. Я взяла вину на себя. Почему? Потому что, глубоко внутри, я хорошая сестра. Хоть и слишком глубоко, как Гранд-каньон глубоко. Просто это казалось естественным, учитывая, что, по словам мамы, я «татуированная неприятность, из которой ничего путного не выйдет».

Джек: ПОЖАЛУЙСТА... Я БОЛЬШЕ НИКОГДА НИ О ЧЁМ ТЕБЯ НЕ ПОПРОШУ

Сид: Нет. Возьми пикап у какого-нибудь болвана.

Выключив телефон, я растопырила пальцы и размяла руки в запястьях. Уже чувствуя, как от софитов струится пот, сняла бейсболку и положила на специально отведённое для неё место. Эта бейсболка раньше принадлежала отцу. На ней была изображена схема разделки говяжьей туши, которая вызывала кривой оскал у каждого вегетарианца в кампусе. Я её обожала, и она всегда была со мной.