Привезенные 8 орудий были расставлены по западной стороне крепостной стены (вот когда на ограде появились пушки!), в башнях и амбразурах, а из двух маленьких монастырских пушек соорудили на краю острова передвижную батарею. 26 мая 1854 года Друшлевский докладывал Бойлю, что «вооружение Соловецкой батареи окончено 25 числа сего месяца».[333]

Под руководством прапорщика Никоновича и фейерверкера Друшлевского начались ежедневные военные учения рядовых инвалидной команды и волонтеров, многим из которых до этого не приходилось держать в руках оружия. По утрам нижние чины, а в вечерние часы охотники обучались приемам штыкового боя, меткости стрельбы.

Монастырский скот был загнан в глубь острова, чтобы в случае высадки десанта можно было перестрелять его и выбросить в море. Пусть лучше пропадет, но только бы не доставался врагу.

В дни, когда подготовка к защите Соловков шла полным ходом, но далеко еще не была закончена, монастырь атаковали с моря английские многопушечные винтовые корабли. Вот как это произошло.

§ 2. Бомбардировка Соловецкого монастыря 6–7 июля 1854 года

Героизм островитян

В первых числах июня 1854 года от шкиперов иностранных судов и наших мореходов поступили в Архангельск сведения, что в водах Белого моря, на пространстве от мыса Святой Нос до острова Сосновец, замечены английские и французские военные корабли, а именно: 3 парохода, 3 парусных фрегата, один бриг, одна шхуна и два парусных тендера.[334] Из такого количества боевых кораблей (10 единиц) состояла англо-французская эскадра, приведенная летом 1854 года в Белое море капитаном английского флота Э. Омманеем. Ударную силу эскадры составляли корабли с винтовыми двигателями, оснащенные мощной осадной артиллерией.

Вторгшиеся в северные территориальные воды России корабли интервентов останавливали и осматривали проходившие в разных направлениях торговые суда, отбирали груз. 5 июня английские фрегаты задержали у трех островов шхуну «Волга», принадлежавшую кемскому мещанину Василию Антонову, которая шла с грузом муки в Норвегию. Судно с товаром в качестве первого «победоносного» трофея отправили в Англию.[335] Через несколько дней после этого задержаны были в открытом море торговые ладьи крестьянина Филиппа Ситкина и мещанина Василия Ломова.

14 июня по устроенной линии телеграфов (условные зрительные сигналы) с Мудьюжского маяка дано было знать, что два паровых и один парусный фрегат англичан бросили якорь недалеко от Берёзового Бара[336] (так называлась отмель поперек всего устья Северной Двины в 50 верстах от Архангельска) и направили баркасы для промера глубины реки.

Неприятельские корабли, стоявшие у Бара, сделали несколько попыток высадить на остров Мудьюг десант, но каждый раз шлюпки врага отгонялись пушечным и ружейным огнем. Самая дерзкая попытка овладеть берегом была предпринята 22 июня. Утром этого дня один британский фрегат подошел, сколько позволяла ему глубина, к северной части острова Мудьюг. Под прикрытием огня парохода, бросившего якорь в двух верстах от маяка, 6 гребных судов с вооруженными людьми пошли к берегу и стали делать промер. Действия неприятеля были замечены командиром отряда канонерских лодок, который выслал навстречу врагу 90 вооруженных матросов с двумя полевыми орудиями под начальством лейтенанта Тверитинова. Скрытый высоким берегом Тверитинов приблизился к гребным судам на пушечный выстрел и открыл огонь из пушек. Англичане поспешно вернулись на свою плавучую базу. У защитников острова потерь не было, у неприятеля убит один матрос.[337] Вслед за этим наши гребные суда под обстрелом врага сняли ночью 23 июня все бакены, обозначающие фарватер, и тем самым не дали возможности чужеземцам приблизиться к Архангельску. За успешное отражение нападения врага на Мудьюг всем нижним чинам было выдано по рублю серебром на человека.[338]

До 22 июня действия неприятеля, стоявшего у устья Северной Двины, ограничивались тем, что он останавливал возвращавшиеся с моря промысловые суда, груз конфисковывал, а ладьи сжигал.[339] Уже на следующий день после подхода к Бару англичане перехватили три ладьи с продовольствием, шедшие в Архангельск, и две из них сожгли, одну потопили, а через сутки задержали судно «Святой Николай», принадлежавшее крестьянину Кольского уезда Филиппу Жидких, которое везло из Кандалакши 3500 бочек сельдей. Груз отобрали, оборвали паруса на судне, изрубили снасти, кинули якорь в море, а команду перевезли на свой пароход и бросили в трюм. Так поступали интервенты и с другими судами. За первую неделю было ограблено, потоплено и сожжено до 20 каботажных судов разной величины, направлявшихся в город. Ладьи же, перевозившие из Архангельска казенную муку, неприятель перехватывал и, посадив на них свой экипаж, отправлял в Англию.

Такой «мелкий разбой» не мог утолить волчьих аппетитов агрессоров. Они жаждали добычи и славы. А стоянка у Мудьюга не могла принести ни того, ни другого. Мелководье Бара, по мнению компетентных лоцманов, было непреодолимым препятствием для крупных глубокосидящих неприятельских кораблей. Уже в июне 1854 г. столичная пресса заверила читателей, что фрегаты западноевропейских держав «не могут перейти Бар».[340] Понимал это и неприятель. Ему поневоле пришлось отказаться от мысли овладеть Архангельском и менять тактику. Корабли союзной эскадры снимаются с якорей и, пользуясь слабостью царского флота на Севере,[341] начинают безнаказанно крейсировать по Белому морю, хозяйничать в русских территориальных водах, ходить по разным направлениям, бомбардировать города, разорять рыбачьи тони, отбирать у поморов орудия лова, совершать другие действия, недостойные цивилизованных наций.

25 июня один из пароходов, накануне покинувший Бар, подошел к приморскому селу Сюзьма, что в 80 верстах западнее Архангельска, и, увидев на берегу собравшихся вооруженных крестьян, как бы для забавы послал в них две бомбы огромного калибра. Одна угодила в дом Андрея Сметанина и подожгла его, но крестьяне быстро ликвидировали пожар.[342] После этого фрегат повернул к временной базе англо-французского флота в Белом море острову Сосновец, где его поджидали остальные суда эскадры. 29 июня английский пароход, остановившийся между селениями Кузоменским и Чаваньгским, высадил на берег 2 офицеров с 15 матросами, которые ограбили рыбачью избушку Василия Климова, застрелили корову с телушкой и, погрузив весь домашний скарб рыбака с убитыми коровьими тушами на фрегат, ушли в море.[343]

Э. Омманей наметил своей жертвой Соловецкий монастырь. 6 июля в 8 часов утра дозор с монастырской башни заметил приближающиеся к острову из-за Белушьего мыса два вражеских судна. То были английские 60-пушечные новейшей конструкции трехмачтовые пароход-фрегаты «Бриск» и «Миранда» — краса и гордость эскадры. Они остановились в 10 верстах от ограды.

Часов через пять корабли снялись с якоря и поплыли по направлению к Кеми. Но не прошло и часа, как пароходы снова появились, подошли к монастырю на орудийный выстрел и стали против береговой двухпушечной батареи, замаскированной каменистым пригорком на краю морского мыса. На одном из них стали поднимать переговорные флаги. Не обученный такому способу собеседования, монастырь не отвечал на сигналы. Тогда англичане сделали три выстрела. Соловецкие артиллеристы послали в ответ два трехфунтовых ядра. Это недоразумение явилось для командира английской эскадры предлогом к открытию бомбардировки. На мирную обитель полетели бомбы, гранаты, ядра…