Пол: мужской
Последнее посещение: 31 августа 2024 16:01
Дата регистрации: 25 февраля 2019 13:23
Дата рождения: 10 августа 1950
О себе: Кандидат социологии. Колумбийский университет
  • 1
  • На странице:
Гофман Михель
Гофман Михель 31 августа 2024 16:03
Россия, какой она была, есть и будет
 
Россия какой она была в высказываниях великих россиян о России и русских:
 
Л.ТОЛСТОЙ: “Противна Россия. Просто ее не люблю. В России скверно, скверно, скверно. ...Приехав в Россию, я долго боролся с чувством отвращения к родине...
ПУШКИН: "Народ равнодушный до наименьшей обязанности, до наименьшей справедливости, до наименьшей правды, народ, что не признает человеческое достоинство, что целиком не признает ни свободного человека, ни свободной мысли.”
Пушкин:
Ты просвещением свой разум осветил,
Ты правды чистый лик увидел,
И нежно чуждые народы возлюбил,
И мудро свой возненавидел.
Посвящено Владимиру Сергеевичу Печерину (1807-1885), эмигрировавшему из России и принявшему католичество.
Пушкин: “Если царь даст мне свободу, то я и месяца здесь не останусь."
Н.ГОГОЛЬ: “Соотечественники, страшно! Все глухо, могила повсюду. Боже! пусто и страшно становится в Твоем мире. Eсли бы я вам рассказал то, что я знаю (а знаю я, без всякого сомнения, далеко не всё), тогда бы, точно, помутились ваши мысли и вы сами подумали бы, как бы убежать из России.”
Ф.ДОСТОЕВСКИЙ: “Тут всё обречено и приговорено. Россия, как она есть, не имеет будущности. Все время чувствую себя мухой, боюсь, что прихлопнут. Вот говорят, что русские - народ-богоносец. Правда, они люди религиозные. Они прежде, чем тебя топором зарубить обязательно перекрестятся.”
СЕРГЕЙ БОТКИН, лейб-медик императоров Александра II и Александра III:
“ …считаю для себя большим несчастьем, что родился в России. Ведь вся Европа смотрит на Россию, почти как на людоеда. Я не раз испытывал стыд, что принадлежу к дикой нации.” - Во время спора с Некрасовым. Авдотья Панаева. «Воспоминания».
М.И. ГЛИНК (придворный композитор, автор ультра-патриотической оперы “Жизнь за Царя”.  “27 апреля 1856 года Михаил Иванович, уезжая из России в Германию, разделся на границе... догола, до самого гола, бросил на землю платье, чтоб и духу русского с собой случайно не прихватить, плюнул на русскую землю и крикнул: "Дай Бог мне никогда больше не видеть этой мерзкой страны и её людей" - и шагнул под шлагбаум.” Из воспоминаний сестры композитора Л.И. Шестаковой.
Можно предположить, что, в противоположность западникам, писатели славянофилы видели Россию по-другому:
ЛЕСКОВ: “Очень люблю Россию, когда её не вижу. За одно нам хвала – что много нас: не скоро поедим друг друга.” Лев Толстой отзывался о Николае Лескове как о «самом русском из всех русских писателей».
АКСАКОВ.И.: "Ох, как тяжко жить в России, в этом смердючем центре физического и морального разврата, подлости вранья и злодейства  ...Вы не можете понять тех истинных мучений, которые приходиться испытывать от пребывания в этой среде, от столкновения со всем этим продуктом русской почвы.” (Цитата из писем к родным, 1849-1856).
ХОМЯКОВ А.: “Ничего доброго, ничего достойного уважения или подражания не было в России. Везде и всегда были безграмотность, неправосудие, разбой, крамолы, личности угнетение, бедность, неустройство, непросвещение и разврат. Взгляд не останавливается ни на одной светлой минуте в жизни народной, ни на одной эпохе утешительной. “
 

Патриот на Интернете – “Больше половины этих "классиков" - жиды. Вторая половина этих "цитат" - ложь. Никогда и ничего подобного они не говорили и не писали”.
 
Западники и славянофилы были едины в отрицании современной им России  и расходились лишь в путях развития страны.
Были ли у русских классиков и общества в целом основания для неприятия русского образа жизни?
Русская литература, созданная в начале XIX века, уже в конце века была признана равной лучшим образцам литературы европейской, создававшейся в течении двух с половиной тысячелетий. Россия же как страна, по своему государственному устройству, идеологии самодержавия и форм повседневной жизни в глазах Запада и русской интеллигенции была духовной реинкарнацией азиатской Орды.
Русские классики не принимали Россию отвергавшую европейские нормы общежития, принципы гражданского общества и социального договора власти и народа. Их возмущало российское неуважение к личности и собственности, беспрекословное подчинение власти и унижения каждого каждым.
Русские классики были русскими европейцами с обострённым чувством “дикости” России и чётким осознанием своей беспомощности что-либо изменить.
Европеизированная русская интеллигенция с ужасом смотрела на свою страну где беззаконие, бесправие и нищета народа было нормой, где все реформы наталкивались на непреодолимые традиции азиатчины и рабского самосознания народа.
Пушкин: “К чему стадам дары свободы?
Их должно резать или стричь.
Наследство их из рода в роды
Ярмо с гремушками да бич.”
Чернышевский: «…жалкая нация, нация рабов, сверху донизу — все рабы».
Русские классики видели рабство в самоощущении всех сословий народа как главную причину в невозможности реформировать общество, что вызывало возмущение и отчаяние у титанов русской культуры  в их высказываниях о России. Рабское самосознание народа было неискоренимо, так как оно было фундаментом менталитета на котором стояла российская государственность.
Раб принимал власть государства над собой так как это давало ему свободу от собственных решений. Всю ответственность за собственное неблагополучие и нищету он передоверял хозяину, государству, поэтому  рабство в его различных формах было приемлемо для российского самосознания во все исторические эпохи.  
А. де Кюстин: “Весь русский народ от мала до велика опьянён своим рабством. …[русский] раб грезит о мировом господстве, надеясь смыть с себя позорное клеймо отказа от всякой общественной и личной вольности.”
Поэтому “в стране рабов, стране господ” любые реформы были несостоятельны, страна лишь сменяла одних рабовладельцев на других, сохраняя статус общества “сверху донизу - все рабы”.
«Христианство - это религия сознательного и добровольного рабства. Это норма мироощущения для православного христианина.» Протоирей Алексий Чаплин. (1968-2020)
Об этой особенности, уникальности российского жизнеустройства говорили не только русские классики и иностранные наблюдатели XIX века, нo и задолго до них авторы XVII-XIX веков:
Юхан Йерне, шведский военный. Посетил Россию в начале XVIII века: “Я действительно должен одобрить в этом царстве бесчеловечное самодержавие, обычно столь ненавистное, поскольку этими людьми нельзя управлять иначе, как с крайней суровостью и хуже, чем собаками; свобода и мягкость там - смертельный яд, который мог бы разрушить государство.».
Адам Олеарий - немецкий учёный и путешественник, побывавший в России в 1636 гoду: “Подобно тому, как русские по природе жестокосерды и как бы рождены для рабства, их и приходится держать постоянно под жестоким и суровым ярмом и принуждением и постоянно понуждать к работе, прибегая к побоям и бичам. Никакого недовольства они при этом не выказывают, они к нему привыкли.”
В русском характере ничего не изменилось за 4 столетия.
Иван Бунин в веке ХХ:
«Никакой европейский человек не сможет понять всех парадоксов русского национального характера Да, совестливы и, давши слово, умеют держать его, но в делах своих часто разбойничают, норовят содрать с живого и мертвого, обмеривают, обвешивают, как последние жулики, лгут и облыжно клянутся без всякого стыда и совести, многие живут грязно и грубо, злословят друг на друга, чванятся друг перед другом, объегоривают всех с какой-то бесовской удалью, ловкостью и веселостью.”
Исходя из представленных здесь мнений сегодняшние надежды на демократию в России не обоснованы для этого придётся разрушить фундамент на котором стоит российская государственность и общественная жизнь. В этом случае результатом будет не революция или гражданская война, а полный хаос войны всех против всех и развал страны.
 
Патриот на интернете: Россию надо судить по великим делам русского народа, а не по литературе, отечественной или зарубежной.
Разумеется, для патриота величие русского народа не в его благополучии, а прежде всего в его военных победах.
Российская армия прекрасно выглядела на парадах, в заголовках газет и в официальных сводках, в реальности же ее эффективность была достаточно сомнительной:
Куликовская битва объявлялась победой над Ордой в пропаганде Великой российской истории, но её реальное значение было нулевым. Через три года Москва в полном объёме возобновила выплату дани Орде, а Иго сбросила только 100 лет спустя. Куликовская битва, в дореволюционной российской истории, никогда не упоминалась, так как Россия в ней потерпела поражение.  Лишь во второй половине 30-х гг. Советская власть объявила поражение победой и Куликовская битва стала символом борьбы с иноземными захватчиками.
Ливонская война (1558 – 1583), 25 лет, закончилась тяжёлым поражением царских войск.
Полтавская битва со шведами, 1709 год. Захваченные Россией территории Швеция не уступила, а продала России за два миллиона талеров (двадцать тонн серебра), как компенсацию Швеции за потерянные области и понесенные жертвы.
В сражении при Аустерлице в 1805 году русская армия была разбита и фактически проиграла последующую войну с Наполеоном 1806-1807 годов, окончившуюся для России унизительным Тильзитским миром.
Бородинское сражение было проиграно русской армией, потерявшей почти половину регулярных войск, отступила после сражения на сотню вёрст,  сдала главный город Российской Империи – Москву, и после этого избегала любых столкновений с французской армией.
Наполеоновская армия потерпела поражение не от русской армии, а от российского мороза и патриотического российского крестьянства грабившего как французские обозы так и обозы русской армии.
Обладая к моменту отступления Наполеона армией в примерно 130 тысяч солдат, Кутузов без единого сражения довёл до границ российской империи меньше 30тыс. 100 тысяч солдат погибло от нехватки продовольствия и зимней одежды.
Кутузов не смог выиграть войну с Наполеоном, но в войне с собственным народом подавил массовые крестьянские восстания в 32 губерниях. Информация об этой победе Кутузова над восставшим  крестьянством была скрыта.
Крымская война 1853-1856 года закончилась поражением России.
Русско-японская война. Битва с японским флотом в мае 1905 года в районе острова Цусима закончилась сокрушительным поражением русского флота.
Война с Финляндией  в 1939 году закончилась поражением Красной армии. 4-миллионный народ разгромил 5-миллионную Красную армию.
Вторая мировая война
“Война советского народа против сил фашизма была подлинно всенародной войной. Монолитной, несокрушимой стеной встали на защиту социалистического Отечества все народы СССР, все трудящиеся советского общества.”
Несокрушимая стена
Большая часть Красной Армии была разгромлена в первые 3 месяца войны, от 600,000 до миллиона солдат погибло. Армия была готовилась к вторжения в Европу и потерпела поражение так как не была готова к обороне.
Потерпела поражение несмотря на многократный перевес в технике. 25 000 танков против 3 700 немецких. Советская авиация по числу боевых самолётов превосходила авиацию Англии, Германии, Италии и Франции, вместе взятых.
Общая численность Красной Армии в первые месяцы войны - 5,7 миллиона бойцов кадровой армии и 14 миллионов резервистов. Из 5,7 миллиона кадровой армии более 4 миллионов солдат сдались в плен. Почему 70% личного состава кадровой армии сдались в плен?
Основной состав армии составляли призванные крестьяне чьи семьи были высланы, погибли в Голодоморе, в период раскулачивания или оказались в Гулаге. Среди красноармейцев и командиров не было человека, у кого бы не был расстрелян, замучен, раскулачен, сослан, арестован или бесследно исчез кто-нибудь из родных, близких или друзей.
Они не хотели защищать людоедскую власть.
Это и было причиной массовых расстрелов в армии. За годы войны военными трибуналами были приговорены к расстрелу 217 тысяч солдат Красной армии. В Вермахте за годы войны было расстреляно около 8 тысяч солдат. США казнили 147 своих солдат.
Маршал Жуков приказывал расстреливать семьи всех попавших и вышедших из плена красноармейцев: "Все семьи сдавшихся врагу будут расстреляны и по возвращению из плена они также будут все расстреляны", - эта рекомендация содержалась в шифрограмме, переданной им командованию Балтийского флота и армиям фронта 28 сентября 1941 года. К счастью, эта рекомендация не была принята Сталиным.
Тринадцать государств: США, Англия, Франция, Бельгия, Канада, Дания,' Греция, Голландия, Норвегия, Австралия, Новая Зеландия, Индия, Южно-Африканский союз - во время Второй мировой войны потеряли 840 тысяч солдат.
Потери Вермахта, СС и армий стран-сателлитов на Восточном фронте: почти 9 миллионов.  
В Советском Союзе, в годы войны, “мудрое” военное руководство и политика пушечного мяса привели к гибели 19 миллионов солдат.
Маршал Жуков в ответ на вопрос генерала Эйзенхауэра, как Красная Армия разминирует минные поля, ответил: «…пускаем солдат, они и разминируют своими телами. Если перед нами минное поле, наша пехота атакует точно также, как будто его нет!”
Фразу “Солдат не жалеть, бабы ещё нарожают” приписывают Жукову. Но, даже если он её не произносил, она точно отражала отношение руководителей государства к своему народу. Не обладая профессиональными знаниями полуграмотные военно-начальники брали не уменьем, а следовали русскому правилу “на авось”, посылая в лобовые атаки сотни тысяч солдат на верную смерть.
День Победы" – это день Победы народа над иностранными захватчиками, а не день победы Советской власти. Также - это день гигантских потерь. Немыслимых, но чаще всего - бессмысленных.
“Солдат не жалеть” было традицией русской армии, уходящей в века.
“Какая удача, что я служу в русской армии, где можно свободно угробить миллион душ, чтобы добиться успеха.” (Б.К. Миних)  Российский генерал-фельдмаршал немецкого происхождения, во времена правления императрицы Анны Иоанновны.
 

Патриот на Интернете - Россия НИКОГДА за всю историю сама ни на кого не нападала, Россия ВСЕГДА только защищалась. Факты:
В 1547 году общая площадь страны составляла 3 миллиона км². В результате “оборонительных войн” к 1914 году страна достигла 21,8 миллиона км².
Русский генерал Куропаткин в своём меморандуме царю в 1900 году писал: «…за предыдущие 200 лет Россия была в состоянии войны 128 лет. Из 128 лет войны — 5 лет пришлось на оборонительные войны и 123 на завоевательные.”
В обыденном сознании, тем не менее, по сей день, твёрдо удерживается представление, что Россия завоевательных войн никогда не вела.
У патриотов нет уважения к фактам, но у русских писателей и публицистов оно было. В отличие от основной массы они хорошо знали историю страны и ментальность народа:
"Русский народ … одержим ложными идеями, граничащими с манией величия и манией вражды к нему всех и каждого. … он воображает несуществующие опасности и основывает на них самые нелепые предположения. Ему кажется, что все соседи его обижают, недостаточно преклоняются перед его величием и всячески против него злоумышляют." - Философ Владимир Соловьев.
"В противоположность всем законам человеческого общежития Россия шествует только в направлении своего собственного порабощения и в направлении порабощения других народов». А. И. Герцен
«Русские - народ, который ненавидит волю, обожествляет рабство, любит оковы на своих руках и ногах, любит своих кровавых деспотов… столетиями живёт в темноте, мракобесии, и пальцем не пошевелил к чему-то человеческому, но готовый всегда неволить, угнетать всех и вся, весь мир.» И.С. Шмелёв, славянофил.
«Всю свою историю эта нация барахтается в дерьме и при этом желает потопить в нем весь мир...» И.А.Ильин (1882-1954) , русский философ.
Россия всегда стояла на позиции: "Нам необходим мир, желательно - весь!" Путин:“Границы России НИГДЕ не заканчиваются!”
 
Советский Союз был правопреемником царской России, которую мы потеряли. Была ли царская Россия великой державой?
Факты:
Национальный доход на одного человека в 1913 году- Россия - 101, САСШ - 680, Англия - 461. Уровень производительности труда в царской России был меньше в 9 раз чем в США; Англии - в 5 раз.
Перед Первой Мировой войной количество автомобилей в США -1,3 миллиона, в России16 тысяч и завозились они  из Европы. Но они не решали проблем транспортной системы так как в1914 г. в России числилось дорог с каменной кладкой лишь 18 тысяч км, да и те были мало пригодны. В Америке же, в два раза меньшей чем Россия, длина дорог составляла 400 тысяч км.
В 1914 году длина железных дорог в России составляла 70,3 тысячи километров, в США 408 тысяч километров.
Первая в мире подземная железная дорога открылась в январе 1863 года в Лондоне, в Париже в 1900 году. Московское метро открылось в 1935 году.
В России в 1913 г. было 164 трактора на всю страну, в США несколько десятков тысяч. В крошечной Дании в тот же год насчитывалось более 2,000 тракторов.
При этом нищая страна претендовала быть великой державой, официоз называл Россию “Третьим Римом”, “оплотом человечества, её великая миссия вести мир за собой!”
Коммунисты продолжая традицию, считали, что Советская Россия поведёт за собой весь мир, но привела к тотальному террору и тотальной нищете.
Образ страны всеобщего счастья создавался тотальной пропагандой состоявшей из подтасовок и прямой лжи.
Стремясь оправдать захват власти научно, большевики использовали имя Маркса, но не его учение. Маркс говорил о том,что революцию в Европе может осуществить только рабочий класс, в Европе многочисленный, организованный рабочий класс имел двухсотлетнюю историю. В России его не было, русские рабочие были крестьянами, приходившими в город на временные заработки.
Маркс считал, что при отсуствии рабочего класса единственной революционной силой в России его времени могли стать террористические организации, которые, в случае захвата власти, сделали бы террор основным средством управления страной.
Большевики провозглашали марксизм как величайшее достижение науки и настаивали на его всенародном  изучении, но читали “Капитал” только работники института Марксизма-Ленинизма.
Вся официальная история Советской России была построена на систематическом обмане и прямой лжи.
Большевики обещали землю крестьянам, рабочим заводы. Рабочие заводы не получили, а крестьянство получило Голодомор, ссылку и крепостное право .
Патриот на Интернете: “Мы сами, без чьей-либо посторонней помощи восстановили разрушенное народное хозяйство страны после Первой мировой и Гражданской войны.”
Период индустриализации страны обьявлялся достижениями советской власти, но советская индустрия была построена европейскими и американскими компаниями.
Она создавалась по зарубежным проектам, купленным за рубежом оборудованием и десятками тысяч западных специалистов. Своих не было. Свои специалисты или сбежали на Запад, те же кто сбежать не успел, были расстреляны или закончили свою жизнь в Гулаге.
90 советских металлургических заводов «Уралмаш», Магнитогорский и Новокузнецкий металлургические комбинаты, Челябинский и Волгоградский тракторные заводы, Пермский авиамоторный и Казанский авиационный заводы, ГАЗ были построены по американским проектам и американскими инженерами. Американские специалисты создали подробнейшую документацию для таких гигантов советской индустрии, как тракторные заводы в Сталинграде, Харькове, литейные заводы в Днепропетровске, Магнитогорске, Сормово.
Сталинградский тракторный завод, построенный по американскому проекту в 1930 году, изначально соорудили в США, а затем размонтировали, перевезли в СССР и собрали под наблюдением американских инженеров.
Днепрогэс был создан американской фирмой Cooper Engineering Company совместно с немецким «Сименсом, оборудование поставила компания General Electric.
Всего с помощью иностранных компаний в СССР было построено полторы тысячи заводов и фабрик.
В СССР приехало около 20 тысяч американских инженеров и техников, которые первые несколько лет полностью вели производство, так как подготовленные в СССР специалисты не имели должной квалификации.
За 10 лет американские профессора  подготовили 300 тысяч квалифицированных специалистов.
Целью индустриализации 20-ых-30-ых годов было строительство военно-промышленного комплекса, самой большой и мощной армии в мире и она была более чем успешно выполнена за счёт уничтожения гражданской экономики. Построенные в первые пятилетки заводы не производили почти никаких товаров народного потребления. Уровень жизни населения при этом намного упал по сравнению с предшествующими годами НЭПа.
Помпезные стройки первых пятилеток должны были представить миру мощь советской экономики, а забота о населении была реализована роскошными интерьерами московского метро, лучшего в мире, стоимость которого в 1935 году составила 700 миллионов, почти треть годового бюджета всей страны.
“Российская власть должна держать свой народ в состоянии постоянного изумления... “ (Салтыков-Щедрин)
В то же время СССР оставался «классической страной бездорожья».
Сталин: “У нас не было автомобильной промышленности. У нас она есть теперь.”
Факты:
Автомобили Советской России строились по чертежам, купленных или украденных на Западе и представляли собой ухудшенные копии европейских или американских моделей.
Первый массовый легковой автомобиль СССР ГАЗ А - копия американского Ford-A.
Москвич 400 - копия Opel Kadett K38. Основная часть оборудования была вывезена с завода «Опель» и смонтировано в СССР.
Первый "Запорожец", ЗАЗ-965 (выпускался в 1961-1963 годах) был копией итальянского Fiat 600.
"Волга" ГАЗ-21 копия американского автомобиля Ford Customline
Жигули ВАЗ-2101. Аналог итальянского Fiat 124.
Лимузин ЗиС в основе своей имел модель Buick.
Огромные достижения советской науки в сфере военных разработок создавались на основе документации украденной на Западе, так как в процессе борьбы с “буржуазной наукой” большинство специалистов или были расстреляны или оказались в Гулаге.
По немецким трофейным чертежам и частям ракет ФАУ-2 Королев создавал ракеты несущие атомные бомбы, в его КБ работали десятки пленных немецких инженеров, занимавшихся ракетной тематикой в 3 рейхе.
По воспоминаниям генерала Павла Судоплатова, уже через 12 дней после окончания сборки первой атомной бомбы в США описание её устройства было получено в Москве.
Первая советская атомная бомба (РДС-1) была до мельчайших деталей скопирована с американской, сброшенной на Нагасаки.
Карл Фукс, англичанин, советский разведчик, передал Союзу принципиальную схему водородной бомбы, что позволило СССР приступить к работе над термоядерным оружием даже раньше чем США.
Туполев Ту-4. Ту-4 — первый советский стратегический бомбардировщик - копия американского B-29. Разработки доставили агенты КГБ.
Россия была первой в космосе?
Первый в истории космический полет совершила немецкая ракета ФАУ-2 в 1944 году, достигнув высоты 189 км (граница космоса начинается с высоты около 100-125 км).
Какую цену заплатила страна за победу в Космосе? Только полет Гагарина в 1961 году обошёлся СССР в 7 миллиардов, 10% бюджета всей страны.
В дни завоевания Космоса, в том же 1961 году, в бараках жили около 80 миллионов. 22% населения жило без водопровода, 26% - без канализации.  В 1961 году норма жилья на одного человека была 5кв. м. Общий уровень жизни основной массы населения достиг уровня 1913 года к 1967-му году.
 
Великая Россия имеет богатейшие природные ресурсы в 75,7 трлн. американских долларов, что в 1,5 раз больше, чем у США, но в рейтинге социального благосостояния стоит на 90 месте.
Доходы населения. Среднемесячная заработная плата после налогообложения:
США: 4664 доллара
Великобритания: 2958 долларов.
Франция: 2520 долларов.
Германия: 3051 доллар
Канада: 2988 долларов
Россия: 507 долларов.
Расходы на продукты питания в России одни из самых высоких в мире. В Британии – 10%, в Нидерландах – порядка 10,5%. В России более 34%.
После ухода компартии с политической арены в 1991 году, экономическая жизнь страны значительно улучшилась, но РФ , тем не менее, на сегодня, одна из самых отсталых стран мира. Официальная версия обьясняет отсталость  российской экономики суровыми климатичесими условиями. Но в Финляндии, которая до русской революции была частью России, такие же суровые климатические условия как и во всех северных районов страны.
К сегодняшнему дню ВВП Финляндии и России на душу населения составил:
В России -28,2 тыс. долларов, в Финляндии - 50,7 тыс. долларов.
По производству валового продукта на человека Финляндия опережает Россию на 79.8%
Ожидаемая длительность жизни составляет:
в России - 73.2 лет (68.2 лет у мужчин и 78 лет у женщин)
в Финляндии - 81.6 лет (79.2 лет у мужчин и 84 лет у женщин)
Причина отставания России не в суровом климате страны.
Французский социолог Алексис Де Токвиль в середине 19-го века, говоря об Америке: «…благодаря своим нравам народ может извлечь пользу даже из самых неблагоприятных климатических условий и самых скверных законов. Но никакими законами пользы не добьёшься, если нравы населения этому сопротивляются.»
Решающим фактором экономического успеха является нравы- ментальность народа.
Мнение Токвиля подтверждается сегодняшней статистикой производительности труда. В России один человек в один час производит в пять раз меньше валового продукта, чем в США. ВВП на душу населения. Россия на 47 месте.
ВП небольшого американского штата Нью-Йорк (в 2018 около $1,6 трлн) больше ВВП огромной России.
В России ВВП составляет около 30 тыс. долларов на человека в год,  в США - 150 тыс. долларов. Зато в РФ насчитывается 96 долларовых миллиардеров, что позволяет ей занять почётное второе место после США.
 
Транспорт
Железные дороги в США 225,000 км, в России 82,000 км, то есть в 3 раза меньше, несмотря на то, что территория в 2 раза больше.
Автомобильные дороги в России 940,000 км. В США 6,500 000.
В Японии, в 50 раз меньше России – 1, 200 000 км.
1220 аэропортов в России. В США - 13 500 аэропортов.
 

Наука
За 2013 год в России было выдано 34, 000 патентов, в США полмиллиона.
 

Культура
В России 2, 300 музеев, в США 17, 200 музеев.
В России 650 театров, в США более 3 000 театров.
В России 1058 университетов, в США 3,216
Россия самая читающая страна мира?
Количество наименований книг изданных в США – 338 986.
В России издается 110-120 тыс. наименований книг.
Но, зато занимает
1 место по убыли населения,
1 место по абортам,
1 место в мире по числу полицейских на душу населения.
 
Жизнь во лжи
В истории России, давней и современной, фальсификации и ложь были не только основным инструментом управления, но и пропитали все сферы общественной жизни, все формы человеческих отношений.
По словам Карамзина у русских людей со времён Орды: “…развилась склонность к лжи и обману… Их ложь исходит из их рабской сущности. Народ никогда не знавший и не говоривший правды-народ рабов духовных и физических."
Лев Толстой о демагогии официоза: «Разве мы теперь не читаем чуть ли не каждый день, что мы авангард человечества! И не свидетельствует ли это, до какой степени мы не знаем действительности, до какой степени мы живём фантастически!»
В. Ключевский, историк: «У нас нет ничего настоящего, а всё суррогаты, подобия, quasi-министры, quasi-просвещение, quasi-общество, quasi-конституция, и вся наша жизнь есть только quasi-fantasia.”
«Сверху блеск, а снизу гниль», – резюмировал в 1855 году будущий министр в правительстве Александра II П. Валуев.
Де Кюстин: “Вся страна превращена в громадную «потемкинскую деревню.»
Писатель Аксаков, славянофил: “ Все у нас ... имеет вид чего-то временного, поддельного, показного, и все это от самых мелких явлений до самых крупных.”
Николай Бердяев, философ: “Россия всегда представляла собой пример универсального общественного лицемерия.”
Гоголь: “Всё обман, всё мечта, всё не то, чем кажется!"
Булгаков в «Мастере и Маргарите»: «Я вошел в приемную редактора, где меня встретила окосевшая от ежедневного вранья секретарша»
 
"Можно обманывать часть народа всё время, и весь народ некоторое время, но нельзя обманывать весь народ всё время" говорил Авраам Линкольн. В России это оказалось возможным, “…у России  особая стать.”
Страстный призыв Солженицына ” жить не во лжи” был не более чем благим пожеланием, беспочвенным в реальности русского мира в котором ложь всегда была необходимостью ежедневного выживания. В атмосфере насилия государства и насилия всех над всеми ложь превратилась в  средство выживания как для власти так и народа. Если попытаться жить не во лжи то вся система рухнет.
 
Для того чтобы представить историю страны в благожелательном свете властям приходилось на каждом новом этапе переписывать историю заново.
В первой трети XIX века шефом жандармов  Бенкендорфом было создано предписание для историков: “Прошлое России было удивительно, её настоящее более чем великолепно, что же касается её будущего, то оно выше всего, что может нарисовать себе самое смелое воображение; вот точка зрения, с которой русская история должна быть рассматриваема и писана.”
Тот же граф Бенкендорф: “Закон пишется для подданных, а не для государства.”
Этим же предписаниям следовали и большевики.
Государство пренебрегало законом, естественно, что народ действовал также.
 
“Дух беззакония … зиждется единственно на принуждении…и из такого произвола, составляющего жизнь каждого человека, рождается то, что здесь называют общественным порядком.” Де Кюстин
Чтобы скрыть от внешнего мира беспредел беззакония власти, нищеты и бесправия народа Россия создала европейский фасад, Петербург, европейский город в полуазиатской стране. Европейцам, приезжавших в Россию, разрешалось жить в любом месте Петербурга, а в Москве только в одном районе, Немецкой Слободе, без права выезда в остальные районы России. Эта система изоляции иностранцев была сохранена и в советское время. Тщательно скрывалась “загадка России”.
 
Не только иностранцы, но и сами русские не имели ключа к этой загадке так как разумом хаос русской жизни было невозможно было осмыслить, а значит и невозможно изменить.
 
Французский аристократ де Кюстин, воинствующий роялист, был приглашён Николаем I для описания величия монархической России, где провёл 3 летних месяца. Кюстин поехал в Россию чтобы доказать, что монархия есть наиболее правильная форма правления, которая в Европе начала уступать требованиям демократизма и надеялся найти в самодержавной России образец которому должна следовать Европа. Кюстин отправился в Россию противником конституций и выехал из неё их сторонником. Его книга впечатлений о России была опубликована во Франции и запрещена в России.
Кюстин: «Россия-империя фасадов, Россия – огромный театр. Если зритель хочет сохранить хоть какие-нибудь иллюзии, ему ни в коем случае не следует заглядывать за кулисы. …
В России точность в изложении фактов и независимость в суждениях – одним словом, правда – кажется в высшей степени подозрительной; именно она приводит в Сибирь…”
Деспотизм власти и безвластие народа, как до Кюстина так и после него, стояли на том же неколебимом фундаменте насилия и презрения к своему  народу.
Описанная Кюстином Россия не изменила свои основные черты и в ХХ столетии. Уолтер Беделла Смита, посол США в Москве в 1946–1949 годах.: "Книга Кюстина может быть названа лучшим произведением, когда-либо написанным о Советском Союзе." Збигнев Бжезинский в предисловии к очередному изданию книги: "Ни один советолог ещё ничего не добавил к прозрениям де Кюстина в том, что касается русского характера и византийской природы русской политической системы."
Кюстин писал не только о политике, но и народных нравах, особенно о всеобщем пьянстве отражавшем реакцию на унизительную нищету и бессилие что-либо изменить:
«Величайшее удовольствие русских - пьянство, другими словами- забвение. Несчастные люди! Им нужно бредить, чтобы быть счастливыми». Астольф де Кюстин
О неизменности русской ментальности Салтыков-Щедрин говорил: “Если я усну и проснусь через сто лет и меня спросят, что сейчас происходит в России, я отвечу: пьют и воруют...”
Александр I: «В России такое воровство, что я боюсь идти к дантисту, сяду в кресло, и украдут челюсть…”
"Если б захотеть одним словом выразить, что делается в России, то следует сказать: воруют." Эту фразу приписывают Карамзину.
Не могли и не могут не воровать. Когда Петр I приказал генерал-прокурору вешать каждого вора, тот в ответ сказал: "Разве вы хотите остаться императором без подданных?”
Об этом же народная поговорка: «И Христос бы крал, кабы за руки не прибили.»
В хаосе и бессистемности российского хозяйственного уклада обман, вымогательство, клептократия и взятки превращались в единственный возможный способ ведения дел. Запад пытался понять и объяснить эту загадочную страну, живущую по странным правилам, но иррационализм и безформенность  русской жизни не давали возможности расшифровать русскую загадку.
 
Русская история отличается каким-то особым отсуствием здравого смысла.
Один из примеров - завоевание Сибири. Сибирь - кладовая полезных ископаемых, но подавляющее большинство месторождений находятся в труднодоступных и безлюдных местах.Реальное освоение богатств Сибири было невозможно, для этого нужны были огромные вложения в течении десятилетий.
Для чего же России нужна была Сибирь?
С точки зрения экономики огромные, бесплодные и безлюдные территории были бесполезны. Но, захватив Сибирь, Россия превратилась в настоящую империю – государство, владеющее колониями. Россия стала величайшей империей мира с 1/6 частью сухопутной территории планеты. Имперская спесь возобладала над здравым смыслом.
Сибирь, как часть России, существует уже более 400 лет, но до сих огромные территории безлюдны и не освоены. Причина - суровый климат и почти полное отсутствие транспортной сети. Во многие населённые пункты сегодня можно добраться только вертолётом.
Сегодня общая площадь РФ составляет 17 млн. км2. Из них вечная мерзлота занимает 60% территории страны. Примерно 85%  территории РФ непригодны для какого-либо постоянного и комфортного проживания населения. Для нормальной жизни в России остается 15% общей территории - 2,5 миллиона километров. 2,5 миллиона километров- это территория Судана.
Тем не менее, россияне считают свою страну великой за ее размеры. Патриотизм не нуждается в фактах.
 
“Умом Россию не понять. В Россию можно только верить.” Тютчев.
Давно пора, ебёна мать, умом Россию понимать! Игорь Губерман
Поэт-романтик, Тютчев понимал, что умом Россию не понять и предлагал Веру - безоговорочное приятие существующего порядка вещей.
Чаадаев о Тютчеве: “Ничего не может поэт найти утешительного, кроме смиренности и долготерпенья.”
Тютчев в своих стихах воспевал природу России, но, по словам Мережковского: “…славянофил, "народник", воспевающий "эти бедные селенья, эту скудную природу", он даже в течение двух недель не мог ужиться в русской деревенской глуши, в своём родовом поместье Брянского уезда.”
“Ах, нет! не здесь, не этот край безлюдный Был для души моей родимым краем. Ах, и не в эту землю я сложил То, чем я жил и чем я дорожил…”
Не любил он также и официальную Россию: “Подавление мысли ужe с давних пор было руководящим принципом нашего правительства… Эта система отразилась на всем. Все подводилось под общий уровень. Все отупело…»
“Русская История до Петра Великого - одна панихида, а после Петра Великого - одно уголовное дело.” - Ф. Тютчев
Тютчев так описал свое впечатление от Родины:
Ни звуков здесь, ни красок, ни движенья-
Жизнь отошла - и, покорясь судьбе,
В каком-то забытьи изнеможенья,
Здесь человек лишь снится сам себе.
(«На возвратном пути»)
Тютчев, чья любовь к  России никогда не оспаривалась, тем не менее говорил: “У меня не тоска по родине, а тоска по чужбине.”
Аксаков о Тютчеве: “ [Oн] только и думал о том, как бы бежать из России.”
В письме жене 25 мая 1857 года из Петербурга: «Что за страна, Боже мой, что за страна! И не достойны ли презрения те, кто в ней остаётся…»
Тютчев был дипломатом, ультра-патриотизм, который ему приписывают, был лишь дипломатической уловкой, скрывавшей истинные чувства. Провозглашённая им вера в Россию была лишь желанием верить, а его разум Россию отвергал.
Российская интеллигенция не могла принять “Веру” Тютчева как принцип отношения к российской действительности и, в тоже время, сомневалась в способности народа осознать её разумом.
Горький: “... русская мысль больна страхом пред самою же собой; стремясь быть вне разумной, она не любит разума, боится его.”
Иван Павлов, академик, физиолог: “… русская мысль знает только слова и не хочет прикоснуться к действительности.”
Не в состоянии понять страну отвергающую разум, Запад застывал от страха перед её непредсказуемостью. Как говорил Бисмарк: «Никогда не воюйте с русскими. На каждую вашу военную хитрость они ответят непредсказуемой глупостью».
 
О справедливости.
«Высшая и самая характерная черта нашего народа – это чувство справедливости и жажда её». (Ф.М. Достоевский)
Почему русский человек всегда истово ищет справедливость? Может быть оттого, что в его жизни  ее  всегда было так мало?
Де Кюстин: “Среди бела дня на глазах у сотен прохожих избить человека до смерти без суда и следствия - это кажется в порядке вещей публике и полицейским ищейкам Петербурга. Дворяне и мещане, военные и штатские, богатые и бедные, большие и малые, франты и оборванцы - все спокойно взирают на происходящее у них на глазах безобразие, не задумываясь над законностью такого произвола. … и из такого произвола, составляющего жизнь каждого человека, рождается то, что здесь называют общественным порядком. ”
“В России поражает не постоянное грубое нарушение закона, а отсутствие всякого о нём представления.” Ю.Ф. Самарин, философ-славянофил.
«Главной чертой российского национального характера является жестокость, и то жестокость садистическая. Говорю не об отдельных взрывах жестокости, а о психике, о душе народной. Я просмотрел архив одного суда за 1901-1910 гг. и меня охватил ужас от огромного количества невероятно жестокого обращения с людьми. ... В 1917-1919 гг. крестьяне закапывали пленных красногвардейцев вниз головой так глубоко, что из земли торчали ноги. Потом смеялись, как те ноги дёргались. Красногвардейцы же сдирали из живых пленных деникинцев-контрреволюционеров кожу, забивали гвозди в голову, вырезали кожу на плечах, как офицерские погоны… Кто был более жесток: белые или красные? Вероятно - одинаково, ведь и те и другие - русские " - Горький Максим (1922)
Михаил Шолохов в письме Сталину в период коллективизации:  
“В Ващаевском колхозе колхозницам обливали ноги и подолы юбок керосином, зажигали: "Скажешь, где яма с зерном? В этом же колхозе допрашиваемую клали в яму, до половины зарывали и продолжали допрос.
В Верхне-Чирском колхозе комсодчики ставили допрашиваемых босыми ногами на горячую плиту, а потом избивали выводили, босых же, на мороз.
В Колундаевском колхозе разутых до боса колхозников заставляли по три часа бегать по снегу или допрашиваемому колхознику надевали на голову табурет, сверху прикрывали шубой, били и допрашивали.”
Русские классики, тем не менее, любили свой народ и страну, но так, как любит мать своего сына-идиота, а то и законченного мерзавца.
 
Об унижении.
Унижение человека и презрение к человеку имеет глубокие корни в русской истории:
“Московитам врождённо какое-то зложелательство, в силу которого у них вошло в обычай взаимно обвинять и клеветать друг на друга перед тираном и пылать ненавистью один к другому…” А. Шлихтинг. Шесть лет1554-1560 провел в России, в качестве переводчика итальянского врача, бывшему на службе у царя.
Через 300 лет после Шлихтинга Чаадаев пишет: "Наше общество … в нем отсутствует общественное мнение и господствует циническое презрение… к достоинству человека."
Через 100 лет после Чаадаева презрение к человеку пропитало все сферы советской жизни, начиная с верхушки власти. Сталин презирал своих соратников, его соратники свою номенклатуру, номенклатура весь народ а народ номенклатуру и самого себя.
Понятие “презрение” не является общеупотребительным, в русском языке чаще используется слово хамство. Хам унижает других потому, что сам унижен. Хам не уважает других, потому, что не испытывает уважения к самому себе. Да и за что ему себя уважать если его били всегда и везде те кто, хотя бы минимально, имел власть над его жизнью.
Хамство вырастает из бессильной и немотивированной злобы как реакция на жестокость, непримиримость и максимализм российской жизни- качества, воспитанные советским обществом и государством.
Читая лекции в Корнельском университете американским славистам, Владимир Набоков  предпринял огромные усилия, чтобы разъяснить студентам суть непереводимых русских понятий, таким как хамство. Обращение к синонимам ему не помогло, потому что понятные американцам слова insolence (наглость), rudeness (грубость) и impudence («нахальство»), даже английское boorishness глубинную сущность русского «хамства» не отражают. Хамство - форма  квасного патриотизма, совершенно непонятного иностранцам.
 
Патриотизм в России
Патриоты истово верят в то, что российская культура - величайшая в мире, но не имеют о ней ни малейшего представления. Чем громче человек заявляет о своем патриотизме, тем меньше он знает об истории своей страны, он незнает своей национальной культуры, тем  хуже он пишет по-русски и тем хуже он умеет формулировать свои мысли.
Послания патриотов на Интернете выделяются вопиющими неграмотностью, косноязычием и обильным употреблением самого грязного мата.
Патриот не способен на созидание и любовь. Он способен только на разрушение и ненависть. Русский патриотизм ярче всего проявляется в ненависти к другим.
"Ненависть это высшая форма русского патриотизма"
“Хотят ли русские войны? Хотят! Им нужен враг, им нужно кого-то ненавидеть. Потому что ненависть - единственное, что позволяет объединиться и испытывать общенациональный оргазм, синхронный. Злоба хорошо объединяет академика и милиционера, полотера и генетика.” А.Невзоров
Быть патриотом означает в первую очередь ненавидеть чужаков:
Ненавидят выходцев из Средней Азии - потому что чурки.
Кавказцев - потому как черножопые.
Китайцев и всех азиатов - из-за их косорылости.
Евреев - потому что жиды пархатые и умные шибко.
Американцев - ибо пиндосы.
Белорусов - потому что бульбаши.
Патриот не приемлет ни фактов, ни логики и правды. Для него правда неприемлима, потому, что она разрушает фундамент его великодержавной спеси.
Попробуйте объяснить среднему американцу, что такое русский патриотизм. Что, как только родился, он в неоплатном долгу перед Америкой, и что бы ни сделал, никогда этот долг не выплатит, а так и останется вечным должником. Он просто подумает, что вы сошли с ума.
 
Язык патриота пестрит воровским жаргоном, блатной феней. Через  нее он выражает свое видение мира.
Миллионы, вернувшись из Гулага в мирную жизнь, привнесли этот язык несвободы, который растворился в повседневном языке. Естественно, что язык криминального мира органично вошел в повседневную речь так как наиболее точно отражал общественные отношения в которых общепринятые во всем мире правила общечеловеческого общежития были отвергнуты.
Когда советский режим поставил большинство населения  в  материальное и правовое положение близкое к тому, что и тех кто провел много лет за колючей проволокой, воровской жаргон стал частью повседневной речи. В нем подвергнуты откровенному презрению общество, семья, любовь, дружба, честь, милосердие. Под чудовищным прессом государства эти качества постепенно стали исчезать. Они стали не употребимы в атмосфере всеобщей подозрительности и ненависти в войне всех со всеми.
Игорь Фесуненко (журналист-международник и бывалый путешественник): «Я объездил более ста стран, но более хамской страны, чем Россия, простите, не видел...».  
Сергей Довлатов: «Я живу в Америке, причём не просто в Америке, а в безумном, дивном, ужасающем Нью-Йорке, и все поражаюсь отсутствию хамства.”
Сегодня, разъезжая по миру, русские иммигранты сторонятся туристов из России: услышав родную речь, переходят на другую сторону, опасаясь хамства, хулиганства, обмана, бандитизма, вымогательства.
 
Унижение страхом.
Патриот на Интернете: “За всю историю человечества СССР было единственным государством которое гуманно относилось к своему народу.”
Патриот: “…как показала история, коммунистам было не чуждо сострадание. Русские на подлость не способны.”.
Факты:
В.И.Ленин:.. [Советский режим] "… ни что иное, как ничем не ограниченную, никакими законами, никакими абсолютно правилами не стесненную, непосредственно на насилие опирающуюся власть."). Собр. Соч. Т. 41, стр. 383
В резолюции Ленина на письме Дзержинскому о миллионе пленных казаков: «Расстрелять всех до единого».
В.И.Ленин: «Убивать, уничтожать, камня на камне не оставлять, когда это в пользу революции.”  
Большевики продолжали традиции полуазиатской страны, где знали только один способ управления – расправы. В царской России расправы над инакомыслящими были достаточно ограниченными, можно сказать точечными, и не могли сравняться с  гигантским, многомиллионным размахом репрессий  Советской власти для которой насилие было универсальным и единственным инструментом решения любых политических, экономических и социальных задач.
Патриот. «Да не было никакого террора по всей стране. Если бы не было доклада Хрущева, никто бы никогда не поднимал вопрос о каких-то мифических массовых репрессиях. Репрессии, чаще всего, касались членов партии и армии, чиновников, кулаков, но никак не народных масс!»
Факты:
Основными категориями расстрелянных или сосланных в лагеря были простые рабочие и колхозники, часто малограмотные. Пастухи, портнихи, хлеборобы, плотники, конюхи, сапожники, слесари... Надо очень постараться, чтобы среди тысяч работяг с поломанными судьбами найти кого-то из «эксплуататоров». За «антисоветскую агитацию» арестовывали уборщиц и лифтеров, футболистов и академиков.
41 крупнейших ученых СССР - академиков, профессоров, докторов наук погибли в ходе репрессий.
Более 200 членов Академии наук СССР были репрессированны.
Наиболее известные:
 
Патриот на Интернете: “Без всякой натяжки можно утверждать , что СССР был абсолютным лидером в своей заботе о Человеке , именно Человеке, как основной ценности Мироздания.”
Факты:
В.И.Ленин. "Государство есть машина для угнетения одного класса другим, машина, чтобы держать в повиновении одному классу прочие подчинённые классы."
Один класс – партийная номенклатура 3% населения держала в повиновении все остальные классы методом тотального террора.
За все годы Советской власти через Гулаг прошли 20 миллионов. Погибло в Гулаге около 2 миллионов. Расстрелян 1 миллион. Голодомор унёс 5 миллиона жизней. Около 6 миллионов “кулаков” были депортированы.
Могло ли такое отношение к своему народу существовать в любой стране цивилизованного мира?
Даже в бесчеловечном фашистском терроре 90% жертв составляли иностранцы, а советского – собственные граждане. В 1933-1945 в концлагеря было отправлено 3,5 млн немецких граждан, из которых 500 тыс. погибло.
В Советской России за период с 1940 по 1955 годы специальными судами (военными трибуналами, транспортными и лагерными судами) а также  обычными судами (не НКВД) было осуждено 3 6 миллионов человек. Кроме официально осуждённых 36 миллионов были ещё и десятки миллионов жертв, искалеченных жизней родственников врагов народа. Друзей, сослуживцев, знакомых, живших в вечном страхе перед лишением работы, лишением гражданских прав, высылкой из больших городов, на 101 километр или 10 лет без права переписки за связь с врагом народа.
 
“Я другой такой страны не знаю,
Где так вольно дышит человек.”
В годы войны 23 миллиона гражданского населения СССР погибли от голода, холода и принудительного труда. Для сравнения - 2 миллиона гражданского населения Германии погибли в годы войны, большая часть от бомбёжек, а не от невыносимых условий жизни.
Почему коммунистам для того чтобы удержать власть пришлось репрессировать миллионы, а немцы, в целом, приняли фашизм?
Гитлер, гауляйтеры, значительная часть министров, статс-секретарей и пр. действовали как классические политики-популисты, постоянно озабоченные настроением управляемых. Они ежедневно задавались вопросом, как улучшить их жизнь и, таким образом, добиться их поддержки или по меньшей мере нейтралитета.
В то время как западный мир переживал катастрофу Депрессии с ее массовой безработицей, уменьшением зарплат и обнищанием масс в Германии был минимальный уровеь безработицы – 4%.
Для большой массы немцев заработная плата постоянно росла, а условия труда улучшались. С 1932 до 1938 реальный еженедельный доход увеличился на 21 процент. К 1943 средний почасовый доход немецких рабочих повысился на 25 процентов, и еженедельный доход на 41 процент.
Посредством грабежа оккупированных стран и расовой войны неслыханных масштабов, нацизм обеспечил немцам невиданную ранее степень благосостояния, социального равенства и вертикальной социальной мобильности. Каждый принадлежавший к «расе господ» - 95% немцев имел долю в награбленном Вот почему режим чудовищных массовых преступлений был в то же время режимом огромной популярности.
Даже те 6 миллионов, которые голосовали против Гитлера в 1933 году, в 1936 полностью приняли новый режим. Фашисты сумели добиться всенародной поддержки благодаря разветвлённой политике улучшения жизни всех классов. Нацистский режим настаивал на классовом равенстве.
Советский же режим проводил всенародную чистку под видом борьбы классов, благополучие народа не было их целью. Бесчеловечные условия жизни, вымирание народа в мирное время и огромные потери в войне им были безразличны.
“Бабы еще нарoжают”
Никакие цифры не способны отразить совокупное воздействие сталинских репрессий на жизнь и здоровье целых семей. Мужчину осудили и расстреляли как «врага народа»; его жену отправили в лагерь как «члена семьи»; его дети выросли в приютах и стали уголовниками; его мать умерла от горя; его двоюродные братья, дяди и тети перестали знаться друг с другом, боясь, что на них упадет тень. Семьи разваливались, дружбы прекращались, страх тяжело давил на тех, кого оставили на свободе.
Не существует никакой статистики отражающие смертность среди оставшихся после ареста человека одиноких жен, детей и престарелых родителей, такая статистика просто не велась.
После массовых арестов и расстрелов 1917-1938 годов по политическим мотивам репреесии продолжались в других формах.
«Указ о колосках» 1947 года. Осуждено более 380 000 человек, из них 21 000 составили подростки в возрасте до шестнадцати лет. За воровство нескольких килограммов ржи давали от восьми до десяти лет лагерей.
Отрывок из решения народного суда города Суздаля Владимирской области от 10 октября 1947 года: «Н.А и Б.С., несовершеннолетние, в возрасте пятнадцати и шестнадцати лет, охранявшие ночью колхозных лошадей, были пойманы с поличным при воровстве трех огурцов в колхозном огороде. Приговорить НА и Б.С. к восьми годам лишения свободы в трудовой колонии общего режима»
Политика репрессий распространялась на все группы населения, но наибольшой заботой НКВД и КГБ был надзор над интеллигенцией, способной понимать, что происходит в стране и, следовательно, наиболее опасной для власти.
В царской России Жандармское отделение составляло досье на многих представителей творческой интеллигенции, всегда критической по отношению к власти, но репресиям они не подвергались.
В советское время кориферии русской литературы Гоголь, Салтыков-Щедрин, Островский, Достоевский были бы расстрелянны за критику властей.
В течении советской эпохи, многие писатели подвергались травле, запретам на публикацию, высылкам или отправлены умирать в Гулаг.
Часть эмигрировала, но не нашла своего применения на Западе, многие остались, но жили в состянии внутренней эмиграции:
О настроениях выживших и “устроенных”:
 
Корней Чуковский : “Всей душой желаю гибели Гитлера и крушения его бредовых идей. С падением нацистской деспотии мир демократии встанет лицом к лицу с советской деспотией.”
Чуковский: "... я живу в антидемократической стране, в стране деспотизма".
Гладков Ф.В. : «Подумайте, 25 лет советская власть, а даже до войны люди ходили в лохмотьях, голодали... В таких городах, как Пенза, Ярославль, в 1940 году люди пухли от голода, нельзя было пообедать и достать хоть хлеба. Для чего же было делать революцию...
Шолохов: Я говорю об Англии с такой же завистью, с какой говорит уличный мальчишка, имеющий мать-потаскуху с проломленным носом, о приличной барыне — матери своего случайного друга-барчука. Горько и обидно, что какие-то слизняки правят страной. Безволие, слабохарактерность, неумение, нерешительность, зачастую простая подлость — вот что руководит действиями этого, с позволения сказать, «правительства».
А.Кончаловский: Я русский, скучаю по своей Родине, но я ее «не вижу»! Я не вижу страны, которой я хочу гордиться. Я вижу толпы недовольных раздраженных лиц и чужих людей, которые боятся друг друга! Я хочу гордиться своей Родиной, а мне за нее стыдно!
Юрий Нагибин:  “В этой стране я не хочу иметь детей.”
 
Страх пронизывал все сферы общественной жизни. Нищета повседневой жизни была унизительна.Советская экономика была основа на на наращивани военного потециала. Потребительская экономика же сведена до минимума необходимого до элементарного выживания.
Конструктивный подход к экономическим проблемам был невозможен так как
использовальзовался традиционный способ управления страной- насилие, террор, расправы.
Других методов руководство страны просто не знало. Правящая верхушка, большей частью, состояла из людей низкого культурного и образовательного уровня:
Ленин, единственный из когорты вождей, получивший высшее образование, окончил юридический факультет Казанского университета.  
Сталин закончил духовную семинарию, хотя постоянно занимался самообразованием и имел личную библиотеку в 2 тысячи томов.
Троцкий окончил гимназию. Свердлов не получил никакого образования. Рыков 5 классов гимназии. Дзержинский – образование - гимназия. Недоучившимися студентами были Каменев, Зиновьев, Бухарин. Ворошилов окончил два класса сельской школы, Орджоникидзе – фельдшерскую школу, братья Кагановичи никакого образования. Ворошилов, Будённый никакого образования. Калинин-никакого образования.
Из 38 членов ЦК КПСС, занимавшихся хозяйственной деятельностью в 1930-е годы, законченное высшее образование имели всего лишь два человека, 26 человек – практически вообще никакого. Держа в своих руках всю экономику страны, никто из наркомов не имел ни малейшего представления о своей сфере деятельности. Не говоря уже о широком слое номеклатуры не имевшем никаких профессиональных знаний и управленческого опыта.В номенклатуру входили не специалисты, а наиболее лойяльные по отношению к власти.
Поэтому советское руководство имело довольно смутное представление о работе социалистической экономики. Все делалось на авось.
Лидеры страны еще меньше понимали как работает экономика капиталистическая.
Никита Хрущев во время его поездки в США на заседание ООН, пролетая над территорией страны увидел огромные автопарковки с тысячами машин. Обращаясь к своему переводчику он сказал “Видимо, они согнали сюда все автомашины чтобы показать нам свое богатство.”, предполагая, что США также как и они используют потемкинские деревни для демонстрации своих достижений иностранцам. Американский переводчик обьяснил, что эти тысячи машин принадлежат рабочим приехавшим на работу к своим заводам. Хрущев обьяснения не понял и не принял. Представления об Америке да и о всем внешнем мире у Брежнева или Горбачева мало чем отличались от уровня представлений Хрущева. Можно ли представить европейских государственных деятелей с таким уровнем невежества?
Генсек КПСС Ю. Андропов заявил на пленуме ЦК КПСС: «Мы строим коммунизм методом тыка».
Признание через 70 лет после начала строительства коммунизма на "научной основе".
 
“Слепец бежит во мраке, и дух его парит,
неся незрячим факел, который не горит.” Губерман
 
Заключение:
Гоголевская «Птица-тройка» - была символом Родины, символом великой миссии России вчера и сегодня. Кого же везёт прославленная птица-тройка - мошенника, шулера Чичикова. Мошенник в бешено несущейся тройке и по сей день “символ великого пути России в мировом масштабе”.  “Русь, куда ж несёшься ты? дай ответ. Не даёт ответа….
Гофман Михель
Гофман Михель 31 июля 2020 18:43
«Деньги, а не Мораль, являются главным принципом общественных отношений цивилизованной нации.” Томас Джефферсон
«День­ги низ­во­дят всех бо­гов че­ло­ве­ка с вы­со­ты и об­ра­ща­ют их в то­вар. Они, по­это­му, ли­ши­ли че­ло­ве­че­ский мир его соб­ст­вен­ной ценности.» Карл Маркс.
 
Когда-то говорить о деньгах считалось неприличным, тема была недостойной общественного внимания не только потому, что воспринималась как «низменная», но и потому, что не у всех они были, не для всех были достижимы. В последние десятилетия тема денег превратилась в центральную, в главную тему обсуждений, звучащую в офисах, на улице, в семье, во всех человеческих связях, во всех произведениях искусства.
Экономические возможности появились у многих, деньгaми стали определяться не только покупательная способность, но и способность участвовать в экономической игре. Кредитная система позволила даже тем, чья заработная плата покрывает только необходимые ежедневные расходы, приобретать дома, автомашины, предметы роскоши. Выходные дни большей частью посвящены приобретению всё новых вещей, Shopping превратился в форму отдыха и развлечений. Отношения между людьми всё больше стали регулироваться деньгами, и деньги заняли центральное место в шкале общественных интересов.
Dеньгами стали оцениваться те сферы жизни, к которым раньше применялись другие критерии. Талант в любой сфере деятельности определяется не профессиональными достижениями, а уровнем оплаты. Успешный врач не тот, кто помог большему количеству пациентов, а тот чей, годовой доход выше, чем у его коллег. Инженер не тем, сколько благ обществу он принёс своей работой, а тем, сколько он за неё получил. Писатель, художник, актер, режиссёр оцениваются не по значимости своих творений, а по размеру полученного гонорара.
Деньги всегда были символом жизненного успеха, но в условиях экономической демократии они больше, чем абстрактный символ общественного статуса, так как дают многие формы свободы, делают человека хозяином своей судьбы. Ими, а не сложными критериями оценки человеческой ценности прошлых эпох, определяется ценность личности.
 
Аристократические общества строились на иерархическом принципе - высшие классы, низшие классы, на вершине герои, личности, яркие индивидуальности, внизу безликая толпа, масса. В “правильно же построенном обществе”, говорил Базаров в «Отцах и детях», «... совершенно будет равно, глуп ли человек или умён, зол или добр.»
 
Деньги истинный институт демократии, демократии равенства, они отвергают оценку человека через его индивидуальные, личностные качества. В «правильном», т.е. демократическом обществе, построенном на экономике, не личность, не индивидуальность становится определяющим критерием ценности человека, иерархия создаётся экономическим статусом, она делает человека личностью в глазах других, выделяя его из безликой массы.
 
Деньги всегда играли огромную роль в жизни любого общества, но, степень значения денег в различных культурах была разной. В «Венецианском купце» Шекспира герой-ростовщик использует силу денег, чтобы наказать тех, кто видит в нём лишь изгоя, которым венецианские патриции пользуются в своих целях и презирают его за то «неблагородное занятие», которым он добывает средства к существованию.
 
В период интенсивного развития капитализма, в первой трети XIX века, деньги превратились в основной инструмент роста экономики, роста капитала и их значимость начала возрастать для всех общественных классов. В России, капиталистические формы экономики, изменявшие традиционные критерии ценности человека в глазах общества, появились позднее, чем в Европе. Но тенденция уже чувствовалась, и первым её увидел Пушкин. В «Скупом рыцаре», само название пьесы подчёркивало несоответствие жажды денег и рыцарского достоинства. В «Пиковой Даме» блестящий гвардейский офицер, аристократ, убивает старуху ради денег, угрожая ей пистолетом. Не происхождение, благородство, аристократизм или личные качества, только деньги приносят уважение общества. Имя героя, Герман (German), немец, вполне однозначно говорило, откуда эта тенденция пришла.
 
Александр Герцен, много лет проживший в Европе, в которой тенденция уже превратилась в фундамент жизни: «Прежде хоть что-нибудь признавалось, кроме денег, так что человек и без денег, но с другими качествами, мог рассчитывать хоть на какое-то уважение. Ныне же без денег не только на уважение, но и на самоуважение нельзя иначе рассчитывать.». Для имущих классов борьба за богатства во все времена была привычной частью жизни, но к середине XIX века интенсивность борьба возросла - в денежные отношения стали вовлекаться «неимущие классы».
 
В течении столетий пистолет, шпага, кинжал, яд были теми средствами, которые применялись в борьбе за богатство внутри аристократической элиты. Герман в «Пиковой Даме» использовал пистолет. Раскольников в «Преступлении и Наказании» взял топор, который он нашёл в каморке у дворника. Борьба начала приобретать всё больший накал, в её арсенал были включены все подручные средства. Топор средство народное, и он показатель того, что в процесс погони за деньгами включились массы. С деньгами человек получает уважение, без денег он “тварь дрожащая”. Достоевский недаром по сей день остаётся остросовременным писателем – он, как никто другой, показал возрастающую власть денег над общественным сознанием.
 
В чём Достоевский остался человеком своего времени, так это в том, что трагедия его героя в непреодолимом противоречии между религиозной моралью и практикой жизни. Нравственная мука и есть главное наказание Раскольникова за совершённое им убийство - преступление приводит к распаду личности. Сегодня морализаторство Достоевского вызывает недоумение, в современном экономическом обществе мораль утратила своё былое значение, вместе с потерей статуса морали в общественном сознании исчезла сама дилемма мораль-деньги.
 
Огромный накал страстей во всех романах Достоевск­ого, сюжеты которых строятся вокруг денег, показывал реакцию тогдашнего российского образованного класса на власть денег над жизнью людей, которая воспринималась как трагедия, так как противоречие морали и денег было неразрешимо.
 
Российская либеральная интеллигенция видела возможность решения этой дилеммы в революционной буре, в уничтожении всей государственной структуры, все беды страны она видела в безнравственности власти. В России государство и экономика были неотделимы. В Европе же, экономика была достаточно самостоятельна, независима от государственной структуры. Государство постепенно утрачивало свою абсолютную власть, так как экономика перестраивала всю общественную систему, экономика стала определять место человека в обществе.
 
Европейская литература, начиная с мольеровского «Мещанина во дворянстве», говорила о пересмотре иерархии традиционных оценок без надрыва Достоевского. Процесс разрастания статуса денег в Европе был достаточно драматичным, но он не нёс в себе трагедии, так как традиционная мораль постепенно, шаг за шагом, уступала своё место жизненному практицизму, философии выживания, характерного для низших классов, впервые в истории получивших возможность уйти от вековой нищеты. Европейское мещанство превратилось в новый буржуазный класс, от которого стали зависеть старые хозяева жизни, аристократия, дворянство. Новые хозяева жизни создавали новую иерархию ценностей и превращались в аристократию нового времени, аристократию денежную. В России до 1917-го года этот процесс проходил по другому. Россия использовала принципы капиталистической экономики, но власть в экономике принадлежала государству, новые формы экономики вписывались в традиционную структуру - феодальную. В феодальной системе богатства не зарабатывались, а получались, в зависимости от связей с вертикалью власти.
 
После 1917-го года большевики, разрушив старую феодальную систему, создали новую, которая отличалась от старой лишь по форме, и в ней жизненные блага также распределялись по принципу феодальной системы, в соответствии со статусом внутри вертикали государственной власти. Государство превратилось в единственного хозяина всей экономики, и деньги - один из главных инструментов демократии, перестали выполнять свою роль мотора социальных изменений. Россия остановилась во времени.
 
События 1991 года вернули Россию в ряд стран, где деньгами стал определяться общественный статус, Россия "демократизировалась". Но также, как и во всей предыдущей российской истории, новые предприниматели получают богатства из рук государства. С момента появления капитализма в XVIII веке, культурная элита Европы осуждала процесс смены ценностей нравственных, духовных, т.е. аристократических, на мещанские, демократические, денежные. И реакция культурной элиты была понятна, она лишалась привычного заказчика, новому заказчику они были не нужны, у новых хозяев жизни  были другие интересы и другие ценности.
 
Традиционная культура была аристократичной, элитарной по определению, так как создавалась аристократией творческой для аристократии потомственной, родовой - владельцев богатств. Новые формы экономических отношений создавали условия,  в которых высокие, духовные ценности начали уступать своё место ценностям экономическим. Деньги превратились в цель и смысл жизни масс, так как они давали физический комфорт, свободу и общественный статус. Тем не менее, в глазах европейцев, обожествление денег в Америке перешло допустимые даже для них пределы.
 
Французский аристократ, маркиз Алексис Токвиль: «Я не знаю страны, где страсть к деньгам так поглощала бы все мысли и чувства людей. Обогащение, деньги, в такой степени мыслятся как самоцель, что становятся чем-то трансцендентальным и даже просто иррациональным по отношению к счастью и пользе отдельного человека...».
 
Чарльз Диккенс в своём романе «Мартин Чезлвик» показывает шок своего героя, англичанина, путешествующего по Америке, узнающего, к своему удивлению, что в этой демократической стране существует аристократия. Когда он спрашивает, на каких же принципах стоит американская аристократия, ему отвечают: «На уме и силе характера. Точнее, их последствии, долларах». Мартин слышит разговор бизнесменов после делового обеда: « ... ему казалось, что всё  чем они озабочены, их радости, горести, надежды, всё растворяется в долларах. Люди оценивались в долларах, измерялись в долларах. Сама жизнь продавалась с аукциона, взвешивалась, смешивалась с грязью или поднималась на огромную высоту через доллары.»
 
Обеспеченные классы Европы видели в деньгах лишь средство для полноценной жизни, целью было счастье, которое достигалось в гармоническом слиянии человека с природой, в постижении истины, в широкой палитре чувств, эмоций, мыслей, в богатстве человеческих отношений. Жизнь, посвящённая лишь погоне за деньгами, казалась им иррациональной.
 
Американский философ Джордж Сантаяна объяснял, почему деньги играют такую огромную роль в США: «Американец так много говорит о долларах потому, что доллар это символ и мера измерения успеха, единственная мера, которую он имеет, чтобы оценить свой успех, свой ум и свою власть над обстоятельствами. В то же время, он относится к деньгам довольно легко. Он их делает, теряет, тратит, раздаёт с легким сердцем. Это уважение не к самим деньгам, а к количеству вообще, потому что качество трудно определимо. Огромное внимание к числам, к количественным измерениям, к деньгам, ничто иное, как отражение демократических идеалов. Качество - понятие аристократическое, качество создаёт иерархию, лучше - хуже, а количественная оценка всех уравнивает, и, кроме того, цифры никогда не врут. Поэтому деньги превратились в единственно ясный и очевидный показатель ценности человека.»
 
Но Сантаяна был исключением из правила, американская культурная элита видела в обожествлении денег признак распада основ общества, деградацию вечных ценностей. Философ Ральф Эмерсон: «Американец просто машина, добывающая доллары. Он придаток к своему имуществу.» Генри Джеймс, классик американской литературы, бежавший от меркантильного духа Америки в Европу, где провёл большую часть своей жизни, говорил с сарказмом: «Te, кто не делает деньги, принадлежат к дегенератам, которые думают, а таким нет места в Америке.»
 
Противостояние общей тенденции видеть в деньгах не средство для жизни, а цель самой жизни, в начале ХХ века было достаточно широко распространено и в проповедях протестантской церкви. Tак, Вильям Нэймс, один из самых известных в то время проповедников, говорил о преимуществах бедности: «Мы презираем тех, кто избрал бедность для того, чтобы упростить своё существование и сохранить свою внутреннюю жизнь. Мы не имеем мужества признать, что идеализация бедности в течении многих веков христианской цивилизации означала свободу, свободу от мира вещей, человек оценивал себя через то, что он есть, а не через то, что он имеет.»
 
Но что сегодня означает осознанный выбор жизни в бедности? Он означает не только общественное презрение. Он означает, что в условиях современной цивилизации бедняк полностью отрезан от тех источников, которые и делают жизнь счастливой. Раньше говорили, что «не в деньгах счастье», что в жизни есть множество необходимых для счастья вещей, красота природы, искусство, чувства, привязывающие нас к другим людям, а их нельзя купить. Но сегодня за чистый воздух, чистую воду, за натуральные продукты, не прошедшие химическую обработку, за пребывание на природе в естественных природных условиях, нужно платить. Нужно платить также и за человеческие отношения внутри того социального круга, к которому человек хочет принадлежать. Без определённого экономического статуса вход во многие социальные круги закрыт.
 
Деньги стали важнее самой жизни. В журнале «Reader Digest» приводился случай, когда пяти женщинам-лаборанткам, работавшим в химико-фармацевтической фирме, предложили оплату $100,000 в год, если они будут работать с радио­активными материалами, имеющими смертельный уровень радиации. В глазах пяти работниц это была выгодная сделка. Это случай экстремальный, но он показывает, какое огромное место сегодня занимают деньги в общественном сознании, вытесняя все другие цели и ценности жизни.
 
«Мы уже не воспринимаем мир непосредственно, наше восприятие жизни становится одномерным, так как магическая, завораживающая сила цифр, как чугунный асфальтовый каток, уплощает наши чувства. Единственная мера жизни, денежная, исключает из нашего внимания полноценность существования во всём его многообразии и широте. Смотря на себя, на свою жизнь через абстракцию нашего банковского счёта, мы сужаем мир до замочной скважины, через которую мы можем только подглядывать за жизнью, а не жить.» Популярный журнал «Psychology Today».
 
Деньги, более чем когда-либо раньше, стали определять все формы человеческих отношений. Цифры денежной оценки делают отношения людей, неравные в своём качестве, т.е. в своей природной сущности, равными друг другу в абстрактной шкале измерений. Деньги виртуальная схема мира, они являются чем-то вроде географической карты, изображающей города, реки, горы точками, линиями, цифрами, а географическая карта безразлична к цветам и краскам природы, к человеческим чувствам, ко всей культуре, гуманистической цивилизации в её многомерном, качественном содержании. Принято считать, что деньги разрушают человеческие отношения, но они также вносят в хаос спонтанных отношений, построенных на чувствах, эмоциях, импульсах, порядок, новый порядок. То качество отношений между людьми, которое вся мировая культура считала высшим выражением человеческого духа, бескорыстие, создавало огромное напряжение.
 
Моральные, этические или идеологические принципы далеки от определённости и чёткости экономических критериев, что приводило к постоянным конфликтам, взрывавшихся гражданскими войнами и войнами между странами. В экономическом обществе конфликты разрешаются большей частью мирным путём, а высокие принципы и этические нормы лишь обязательный декор, соблюдение правил приличий, за которым стоит прагматизм, экономический интерес. Но можно ли было создать достойные условия материального существования для масс зовом сердца, непосредственным чувством, чувством справедливости и состраданием к слабым? На чувствах симпатии и антипатии, на высокой морали и этике, в конечном счёте, на бескорыстии, экономика строиться не может, и только благодаря ожесточённой борьбе эгоистических, «корыстолюбивых» интересов миллионов и взаимной эксплуатации, массы смогли получить то что они сегодня имеют.
 
Экономический интерес, став центральным, не вытеснил другие интересы человека, но сделал их значительно менее привлекательными, превратив количество в более важный критерий нежели качества. Объём материального богатства ценнее объёма человеческой жизни, её многокрасочной палитры эмоций, чувств, переживаний. Рациональная логика вытеснила непосредственное восприятие, но лишь развитый капитализм с его рационализмом, пронизавшим все аспекты общественной жизни, смог уничтожить унижающую нищету, в которой массы жили веками.
 
Америка начиналась как рыночное общество и, за почти два столетия, сумела ввести рыночные ценности во все формы человеческих отношений, она их очеловечила, если считать, что рационализм такое же органически присущее человеку качество, как спонтанность и непосредственность чувств. Деньги превратились в самый мощный инструмент рационализации всех аспектов деловой жизни и всех форм человеческих отношений, сделавшие Америку самой богатой страной мира.
 
Культура денежных отношений в США в течении времени приобретала всё более цивилизованные, благопристойные формы,  в их создании участвовало всё общество, все его институты. Это культура общественного договора, консенсуса, всеобщего согласия, а деньги, чётко обозначая границы конфликтных интересов, выполняют роль регулятора, жироскопа, удерживающего баланс.
 
Российская либеральная интеллигенция в XIX веке видела в Америке образец для подражания, но недостижимый в российских условиях, в ХХI веке, несмотря на всю антиамериканскую пропаганду, Россия внедряет американскую модель в экономике, культуре, повседневной жизни. Сегодня весь мир хочет стать Америкой, не только Европа, но и Азия пытается воспроизвести в своих национальных формах систему, показавшую свою эффективность. Но без сложной общественной инфраструктуры, без бюрократизации, т.е. рационализации всех форм общественной жизни, развитого законодательства и воспитания норм индивидуального поведения, которые создавались в Европе и Америке в течении столетий, процесс проходит, как в Азии, так и в современной России, в атмосфере стихии бесконтрольного базара, где хозяйничает криминальный элемент вместе с представителями власти, так как нормативные инструменты развитой экономики отсутствуют. В стихии базара норм и цен не существует, есть лишь столкновение интересов в данный момент, в котором стоимость определяется лишь тем, на чьей стороне в данный момент сила.
 
Запад же постепенно подменял стихийность отношений межу людьми отношениями, регулируемые деньгами, законами рынка, создавал сложное законодательство и многослойную инфраструктуру общества внутри сетки взаимосвязанных экономики, культуры, пропаганды и системы образования. На людском рынке, который в Штатах принято называть «personality market», прейскуранта цен нет, но есть общее представление о том, что сколько стоит. Несмотря на сложность определения, сколько стоят в денежном выражении человеческие чувства, те или иные формы привязанности, обязательства друг перед другом, они, тем не менее, введены в более или менее твёрдые рамки.
 
Цены на рынке человеческих отношений выработаны практикой. Денежные отношения обозначают точные границы и формы всех видов неопределённых и постоянно меняющихся чувств, возникающих между людьми. Брачный союз, основанный только на чувстве любви, приводит к трагедии, когда это чувство притупляется или исчезает. Материальная сторона отношений становится инструментом войны между охладевшими друг к другу супругами. Брачный контракт, оговаривающий все стороны материальных претензий, переводит неопределённость страстей и претензий, основанных на чувствах, в чёткие параметры денежных оценок. Отношения между друзьями, ведущими общее дело, может превратиться в испепеляющую ненависть, при малейшем подозрении на невыполнение неопределённых, построенных только на чувстве симпатии друг к другу, обязательств. Эмоциональные отношения между родителями и детьми также несут в себе зёрна часто неразрешимых конфликтов.
 
Рыночная цивилизация сумела ввести многие формы отношений, раньше строи­вшихся на моральных нормах, на симпатиях-антипатиях, любви-ненависти, в русло чётких экономических норм, формулируемых традицией и законом. Она ввела стихию человеческих отношений в русло математически рассчитанного, рационального порядка, в котором бескорыстие, построенное на чувствах, эмоциях, выглядят безнадёжным атавизмом, лишь напоминанием об уходящей или ушедшей в прошлое иррациональной эпохе.
 
Старую, уходящую цивилизацию было принято называть гуманистической, так как в ней человек, Human, был мерой всех вещей, сегодня мерой всех вещей и самого человека стали деньги.
Гофман Михель
Гофман Михель 25 июля 2020 17:07
Преступление кратчайший путь к успеху
 
«Какова цель человеческой жизни? Стать богатым. Каким путем? Нечестным быстрее, честным дольше. Честным, только если иначе нельзя» Марк Твен
 
Американский национальный характер формировался на идее труда и его результате – материальном успехе, а для этого были необходимы такие качества, как энергия и умение генерировать новые идеи, новые методы, способность к преодолению устаревших норм, смелость в нарушении общепринятых запретов, преодоление всех физических и практических границ, поиск новых неизведанных путей, смелость первооткрывателя. Эти же качества национального характера причина высокого уровня преступности в США. «Преступность в нашей стране имеет функциональную роль, и рассматривается обществом не как антиобщественный акт, а как бизнес другим путем, самый короткий путь к богатству», писал Даниел Белл, ведущий социолог страны в 60-70ые годы, в книге «Crime is the American way of life», Преступность – это американский образ жизни. Преступность существует во всех общественных системах, но ее специфика и размах определяются доминирующими в обществе культурными ценностями и социальными целями. Преступность в Америке, во все времена, отличалась от европейской своими масштабами, разнообразием и была результатом демократических и экономических свобод, огромной социальной динамики. Общество ставило единственную цель – богатство, в борьбе за него участвовали многомиллионные массы, что не могло не привести, наиболее энергичных и способных преодолевать все барьеры, к поискам окольных, обходных путей,.Законы юридические и нравственные нарушались всегда, и всегда осуждались как деградация человека, как предательство священных норм жизни. Но, к середине 19-века, преступление в глазах общественного мнения стало оцениваться иначе. В это время начало формироваться капиталистическое общество, в котором экономика стала занимать центральное место в шкале общественных ценностей. В литературе докапиталистической эпохи преступление воспринималось как индивидуальный выбор, переживаемый героем как трагедия. В 20-веке преступление перестало быть выбором личности, утратило трагедийные черты. Как в жизни, так и в литературе, преступление стало будничным социальным явлением, одним из способов решения жизненных проблем и, прежде всего, проблем экономических. Теодор Драйзер в своих романах - «Титан», «Гений», «Финансист», показывает героя, Каупервуда, который переступает все законы этические, нравственные юридические, но все это полностью оправдано “Делом”. Честный путь долог и мало эффективен.«Общество делится на рабов, живущих по принципам рабской морали, и тех кто способен переступить мораль – это те, кто способен создавать богатства и умеет властвовать.», - пишет Драйзер в 1913 год, - «Удел слабых поражение. В отличии от сильных они боятся общественного мнения. Они слишком трусливы, чтобы пойти на риск взять что-либо чужое. Они называют преступниками тех, кто ищет власти и богатства. Миллионеры же, гангстеры и мошенники достигают успеха, потому что борются и поэтому побеждают.» Заявление Драйзера может показаться преувеличением, Драйзер – литератор, а литература всегда пользуется преувеличением, как профессиональным приемом, но об этом, почти в тех же выражениях, говорит человек практики, закончивший лишь четыре класса церковной школы, не прочитавший в своей жизни ни одной книги, Луиджи (Лаки) Лучиано, босс боссов мафии 30-ых – 40-ых годов, «Каждый хотел бы отнять что-либо у других, только у большинства не хватает смелости. У нас, у Мафии, она есть.»Классик литературы и “титан” американского преступного мира, также как и Раскольников Достоевского, делят мир на героев и “тварей дрожащих”. Если следовать идее Достоевского о том, что нельзя пролить “слезинку ребенка”, тогда нужно отменить Прогресс. На миллионах “слезинок” строится мир материалистической цивилизации.«Страна предоставляет тебе выбор – или тебя грабят, или ты грабишь.», говорил Барнум, создатель самого известного в Америке цирка и выставок чудес света. Другая знаменитая фраза Барнума - «Простаки рождаются каждую минуту» (There′s a sucker born every minute) – имеет сегодня не меньшее значение, чем 100 лет назад, когда она была произнесена. Ты или “sucker” - недотепа или “swindler”, “sharpie” - острый, находчивый, тот, кто на ходу подметки режет, способен всех обвести вокруг пальца. Турчанинов, полковник генштаба русской армии, иммигрировавший в Америку в 1856 году, ставший бригадным генералом в армии Севера в годы Гражданской войны, - «Smart guy, по-нашему ловкач, пройдоха, здесь великое слово. Будь человек величайший негодяй, в каком бы то ни было классе сословия, если он не попал на виселицу, он то и почтенный. За ним ухаживают, его мнение первое во всем, его суждениям и приговору верят более, чем библии.» Сам концепт обмана и манипуляций лежит в основе культуры рыночного общества. Как говорил еще Цицерон, - «Рынок – это призвание тех, кто покупает для того чтобы перепродать подороже, и они не могут это сделать без наглого и беззастенчивого обмана.» Энгельс называл экономику формой дозволенного обмана. В феодальном обществе богатства приобретались насилием, рыночная демократия предложила более цивилизованные формы – обман, построенный на убеждении. «Вся жизнь рыночного общества построена на завоевании доверия в деловой, политической и индивидуальной жизни. Успех во всех социальных сферах завоевывают только те, кто обладает способностью убеждать, способностью продать свой товар и свои идеи.» Социолог Джеймс Комбс.Главный инструмент убеждений – язык, и он отражает приоритет тех или иных качеств отношений между людьми в данной культуре, часто просто в количестве используемых слов. В американском варианте английского языка существует больше терминов для обозначения различных типов обманщиков и приемов обмана, чем в других языках мира., - frauds, charlatans, deceivers, dissemblers, tricksters, swindlers, mountebanks, impostors, hoaxers, fixers, cheats, pretenders, cynics, hypocrites, hoodwinkers, four?flushers, bunk, baloney, buncombe, sham, shilling, bamboozle, him?hamming, chisel, welsh, snake oil, bluffing, a bum steer, rook, flummox, selling a bill of goods, the put?on, a raw deal, diddling, swindling, the snow job, the come?on, the gambit, the royal shaft, the set?up, being fleeced, getting burned, the ream job, conning. Большинство из этих терминов непереводимы, они отражают специфику деловых и человеческих отношений, характерных только для американской культуры, а широта терминологии говорит о степени распространенности и изощренности обмана.Гарри Линберг в своей работе «Тhe Confidence Man in American literature», «Мошенник в американской литературе», показывает, что американская культура создала специфическую форму гениальности – гениальности обманщика. Этот социальный тип видит общество как сборище недоумков (suckers), которых он может убедить в своей заботе об их благополучии и, таким образом, за чужой счет, создать благополучие собственное.С одной стороны, какой же разумный человек будет действовать против собственных интересов, с другой стороны, в каждом человек существует желание верить. Мы не всегда доверяем собственным чувствам и убеждениям, и готовы доверять тем, чьи убеждения логичнее и эмоционально более интенсивны, чем наши. Манипулятор не обязательно использует открытый обман, чаще он пользуется логикой доказательств и эмоциональным давлением. В первой половине ХХ века техникой манипуляции владел только тонкий слой населения, бизнесмены, капиталисты, финансисты. Во второй половине ХХ века, с вовлечением масс в экономический процесс, техникой манипуляций стали овладевать все социальные слои. Все, в той или иной степени, стали бизнесменами, капиталистами, финансистами - играют на бирже, вкладывают свободные деньги в бизнесы, участвуют в различных формах деловых отношений, а в них самым важным является умение убеждать, умение купить дешевле, продать дороже. Естественно, что в атмосфере рыночного общества “Confidence man”, мошенник, превратился в доминирующий социальный тип. В общественной шкале престижа, мошенники, добившиеся значительного успеха хитроумным обманом, традиционно занимали очень высокие места. Умение продать товар, который никто в здравом уме не купит, умение продавать все, даже то, что продать нельзя, требует активного творчества. Продажи, в широком социальном смысле, требуют изощренной изобретательности, и сами качества сэйлзмена–манипулятора, наиболее уважаемы в обществе. Недаром, в греческой мифологии, покровитель творческих профессий, Меркурий, был богом всех искусств, включая торговлю и воровство. Америка всегда была страной творческого подхода ко всем проблемам, всегда искала и находила новые, небывалые пути и, прежде всего, в создании богатств, недаром ее называли страной неограниченных возможностей, “land of unlimited opportunity”. По замечанию социолога Эмиля Дуркхайма, если возможности беспредельны, если “Sky is the limit”, предел - только небеса, то и ограничения, практические и моральные барьеры могут быть преодолены. Специфическое прошлое Америки, цивилизация создавалась в условиях первозданной природы, первых колонистов окружали дикие леса, на них нападали дикие звери и аборигены, сформировало характерный подход к решению проблем – ищется самый короткий и самый простой путь. Завоевание нового континента требовало сиюминутных решений, практичность в достижении цели. Окруженный первозданной природой, американский колонист должен был забыть о морали, в борьбе с природой моралист не выживал. Мораль – результат развития цивилизации, и вне цивилизации неприменима. Поступок правилен, когда он ведет к выживанию, и неправилен, когда ставит жизнь под угрозу, на моральные реминисценции просто не было времени. Процесс развития капитализма, с одной стороны, создавал новый мир разветвленной цивилизации, противостоящий природе в своем материальном воплощении и, в то же время, возвращал человеческое общество к тем формам отношений, которые существовали в природе – борьбе за выживание, в которой побеждает сильнейший. Условия конкурентной борьбы требовали творческого подхода и мгновенных решений, уголовные законы и законы морали усложняли путь к достижению цели, поэтому преступление, как инструмент делового процесса, стало органической чертой нового общества. Генри Торо: «Вынужденный опираться только на себя, американец определяет свою свободу, как независимость от закона и традиций. Американец принимает закон, когда он на его стороне, и отвергает, если он против. Только он сам решает, что справедливо и что нет.» Экономическая свобода, которую предоставил массам демократический капитализм, открыла все шлюзы для творческой энергии народа, и эта энергия сметает на своем пути все барьеры, стоящие на пути, устаревшие традиции и моральные нормы. Это борьба всех со всеми, и в ней выигрывают те, кто способен находить самый короткий путь к успеху, способен нарушать правила игры, игры с высоким уровнем риска.Характерен взрыв преступности в постсоветской России, когда появились небывалые возможности для индивидуального предпринимательства. Первыми российскими предпринимателями стали те, кто имел уголовный опыт, опыт приобретения богатств в условиях высокого риска. Уголовный мир был лучше приспособлен к деловой игре, чем основное население, приученное Советской властью к экономической и социальной пассивности. В стабильной экономике легальный бизнес прибегает к нарушению закона лишь в крайних случаях. При отсутствии стабильности, как это произошло с появлением свободного рынка в бывшем Советском Союзе, в условиях разваливающейся политической и экономической структуры, индивидуальное предпринимательство выбрало самый простой путь к достижению цели – игнорирование всех законов. Обман, мошенничество и убийства превратились в России в основное средство концентрации богатств, обнажив основные принципы бизнеса в условиях конкуренции. И это закономерно, что уголовники, самая активная часть населения, стали авангардом развития капитализма в России, бизнес требует умения рисковать. Бизнес без риска может существовать лишь в застывших бюрократических, государственных формах, и, как правило, мало эффективен. На сегодняшнем Западе преступления в экономике не выглядят настолько чудовищно, как в России, бюрократизированные корпорации выработали многоступенчатую систему сокрытия механизма экономических манипуляций, он не виден за сложными цивилизованными ритуалами, создававшихся в течении двух столетий рыночных отношений. «Бесконечны напоминания прессы о беззаконных операциях в России. Но экономические преступления в России выглядят как наивный провинциализм, в сравнении с отточенной стилистикой гигантского мошенничества западного коммерческого мира. ...В этом наиболее наглядное преимущество западной цивилизации перед Россией. Западный человек получает достаточную тренировку в рационализации бизнеса, и уважение к закону. Он не будет надувать кого-то по мелочам. Обман по мелочам не продуктивен. Западный бизнесмен перед тем как совершить незаконную операцию, консультируется с юристом, и, в основном, старается держаться внутри границ закона, который, при помощи опытного адвоката, всегда работает в его пользу. У русских же нет многовековой практики ведения бизнеса. Поэтому русский бизнесмен, совершая точно такую незаконную операцию, как и его западный коллега, делает это непрофессионально, т.е. грубо и вульгарно. Он не озабочен даже тем, чтобы скрывать следы, и достаточно недальновиден и туповат, чтобы обманывать даже там, где в этом нет абсолютной необходимости. У русского нет того артистизма, внутренней дисциплины и того опыта обмана многих столетий, который есть у западного бизнесмена. Русский действует импульсивно, спонтанно, по-варварски. Склонность к преступлениям у русских не больше, а более очевидна. Она осуществляется в самых неприхотливых и неприкрытых нецивилизованных формах, а это не может не вызывать яростный протест у Запада. Не умея носить сложный маскарадный костюм благопристойности, над которым Запад работал веками, русские, в своем наивном невежестве, открывают для всеобщего обозрения сам механизм бизнеса.» Социолог Филлип Слатер. В 90-ые годы ХХ века Россия повторила американский путь. В США, в 19-ом веке, в начальный период развития индустриальной экономики, откровенное взаимное надувательство в бизнесе, без маскарада благопристойности, также было общепринятым правилом. Бюрократическая структура бизнеса еще только создавалась, экономического законодательства не существовало, что позволяло использовать любые формы творческого подхода, поэтому обман, в среде деловой элиты, был откровенным и наглым. Джон Пирпойнт Морган, создатель американской банковской системы, знавший, более чем кто-либо другой, психологию людей бизнеса, говорил, – «Я отношусь к людям с уважением, ко всем без исключения, но что касается людей бизнеса, то в их компании я бы не оставил свои ручные часы без присмотра.» Экономическая элита страны во времена Моргана была немногочисленна и составляла не более нескольких десятков тысяч. В постиндустриальную эпоху, массы были вовлечены в деловой процесс в качестве его активных участников, и нарушение законов стало массовым явлением. Каждый ищет короткий путь, возможность обойти закон в своей сфере деятельности - это увеличивает коэффициент полезного действия любого бизнеса. Юридические законы и законы морали сдерживают динамику развития, и бизнес, в поиске самой короткой дороги, идет в обход правил, законов и морали. Социолог Джеймс Комб видит американскую культуру бизнеса, как «Культуру обмана», таково название его книги. По его мнению, народный капитализм не мог не привести к популяризации приемов и техники бизнеса, ранее характерных только для узкого круга “титанов”, “финансистов” и “гениев”, - «взаимная манипуляция и обман стали этической и процедурной нормой нашей культуры».Социология, как и литература, использует обобщения, часто преувеличивает, чтобы более эффектно доказать свои тезисы. Но вот пример из практики делового мира:Джимми Салливан, член директората Нью-Йоркского департамента школьного образования, укравший из городской казны миллионы, в свое оправдание на суде привел следующий довод, - «Каждый у кого-то крадет, и это не нарушение правила – это правило. Это 95%. Кто-то крадет немного, кто-то больше. Впрочем, мы всегда были нацией, где гангстеры и мошенники превозносились до небес. Это часть Американской мечты.» Традиция обмана, манипуляций и жульничества, творческого подхода к решению проблем была характерной особенностью американской жизни с первых лет существования британских колоний.Первым известным мошенником в истории Америки был капитан Самуэль Аргалл, назначенный вице-губернатором Виржинской колонии в 1616 году. Через два года он захватил все, что принадлежало общине, и сбежал, оставив от всего общинного богатства шесть коз. Все, что можно было вывезти, он погрузил на свой корабль, и в Англии продал с большой выгодой. Оплатив услуги адвокатов частью своей добычи, он смог не только уйти от суда, но, раздав взятки нужным людям, получил звание пэра за свои заслуги в освоении новых территорий в Америке, и был назначен представителем британской короны в Совет Американских Колоний. Джон Ханкок, организатор Бостонского чаепития, с которого началась Американская революция, накопил огромные богатства, занимаясь поставкой в колонии контрабандных товаров. Создатели американской конституции, Роберт Моррис и Джеймс Вильсон, входившие состав Конституционного суда, состоящего из девяти человек, участвовали в гигантской афере по продаже несуществующих земельных участков.Представители власти всегда были активными участниками делового процесса.В 1789 году финансист Генри Бикман заплатил муниципалитету Нью-Йорка 25 фунтов стерлингов за 23 мили территории, весь западный берег острова Манхэттен. Тогда этот участок общественной земли, появившись в открытой продаже, мог стоить 5.000 фунтов стерлингов. Каков был размер взятки, данной муниципальным чиновникам, осталось неизвестным. Одна из улиц Уолл-Стрита носит сегодня имя финансиста Бикмана, Beekman Street. Финансовый гений и патриот Америки, Корнелиус Вандербильт, во время Гражданской войны продал Северу несколько десятков судов, списанных на слом. Он купил их перед началом войны, предчувствуя возможный спрос в случае начала военного конфликта. В связи с тем, что правительство остро нуждалось в увеличении своего морского флота, а на постройку новых кораблей не было времени, Вандербильт продал старые посудины по цене новых, и, при проверке их ходовых качеств, они затонули. Естественно, что он не мог бы заключить эту сделку без помощи друзей в закупочной комиссии Конгресса.Таммани Холл, - название группы политиков и бизнесменов, покупавшей и продававшей назначения на общественные должности, проводившей законы, выгодные лишь большому бизнесу, в Нью-Йорке начала 20-го века. Таммани Холл в американской истории стал символом предела политической коррупции. Глава Таммани Холл, Босс Планкетт, произнес историческую фразу, - «Когда я вижу открывшиеся возможности, я ими пользуюсь.», (I’ve seen my opportunities, and I took them!). Мистер Планкет, уйдя с поста, тем не менее, остался в памяти народной как мастер своего дела, мастер политической и экономической игры. Скандинавский драматург Кнут Гамсун, побывавший в США приблизительно в то же время, - «Общество смотрит на крупные аферы с симпатией и часто с восхищением. Способность обмана в крупных масштабах в глазах публики выглядит как выражение изобретательности, характерной черты янки, а пресса с умилением описывает технические детали аферы и восторгается точностью, ювелирностью работы мошенников.» Чарльз Диккенс, после своего путешествия по Соединенным Штатам, писал в своих «Американских записках» в 1842 году, -. «У них в почете умение ловко обделывать дела ... и оно позволяет любым плутам, которых стоило бы вздернуть на виселицу, держать голову высоко, наравне с порядочными людьми. Мне не раз приходилось вести такой разговор, - «Ну разве не постыдно, что имярек наживает свое состояние самым бесчестным путем, а его сограждане терпят и поощряют его, несмотря на все совершенные им преступления. Ведь он позорит общество! Да, сэр. Он признанный лжец! Да, сэр. Совершенно бесчестный, низкий, распутный тип ! Да, сэр. Ради всего святого, за что же вы тогда его уважаете ? Видите ли сэр, он ловкач, shrewd, smart guy.» Shrewd, smart guy сегодняшнего дня также пользуется всеобщим уважением, и как во времена Диккенса доминирует в общественной жизни. 1975 год. Предвыборная кампания в Майами. Кандидат в президенты, Джимми Картер, выступает на банкете перед представителями большого бизнеса. Входной билет - $1,000. Картер разъясняет основной лозунг своей предвыборной программы – честное правительство. Рядом с ним на подиуме сидят – мэр Майами, только что отсидевший срок за уклонение от налогов, два сенатора от штата Флорида, в этот момент находящихся под судом за проталкивание закона о льготах, в сферах представляющих их персональные деловые интересы, руководитель одного из министерств, находящийся под судом за получение взятки, и 3 представителя других министерств, обвиненных в хищении государственных средств. Бесчисленные скандалы, связанные с обманом и мошенничеством, на страницах американской прессы часто выглядят как нарушение общепринятых правил, как отклонение от нормы. Но манипуляции и аферы являются органической, неотъемлемой частью деловой игры. Когда в 1938 году, обман и манипуляция ценами в доставке авиационной почты достигло таких размеров, что правительство было вынуждено закрыть все авиа-кампании, вовлеченные в аферу, председатель Торговой Палаты США Вилли Роджерс, выступил со следующим заявлением – «Если мы будем закрывать какие-либо индустрии в связи с мошенничеством и аферами, то мы должны будем остановить всю экономику страны». Но скандалы в сфере политики и большого бизнеса характерны не только для Америки, с неизменным постоянством они происходят и в европейских странах. Разница в размахе, масштабе. Масштабы - это специфика Нового Света, она видна в самой природе Соединенных Штатов, в ее архитектуре и также в размахе преступности.В 1949 году состоялось совещание представителей оккупационных войск в Германии. На повестке дня стоял один вопрос – грабеж складов в армиях союзников. Основными участниками ограблений были американские солдаты и офицеры всех рангов, тем не менее, американские представители были оскорблены тем фактом, что вина возлагается только на военнослужащих США, напомнив о том, что крадут не только американцы, но и французы и англичане. Представитель Франции привел следующий довод, казавшийся неопровержимым, - «Что украдет французский солдат? Блок или два сигарет (сигареты в послевоенной Европе использовались как форма валюты). Что украдет американский солдат? Он угонит целый поезд, вовлечет в свой бизнес не только солдат, но и офицеров, подкупит поездную бригаду, зафрахтует десятки грузовиков, создаст сеть распространения». «Это уже не воровство, а большой, хорошо организованный бизнес», ответил ему представитель американских оккупационных войск. Послевоенная Америка превратилась в экономического лидера западного мира и лидера во всех видах преступности всех классов американского общества. Вместе с ростом экономики росла и преступность. С начала 50-ых годов национальный продукт на душу населения увеличился в три раза. За эти же 50 лет преступность в экономике увеличилась в 5 раз. Люди больше боятся индивидуальной преступности, чем преступности организованной. Ограбление, на улице или в доме, с его внезапностью и конкретностью, запечатлевается в памяти. Ограбление миллионов в течении многих лет банками, страховыми кампаниями, корпорациями, или в результате биржевых махинаций, проходит без всякого драматизма, хотя эффект и размеры организованного грабежа несопоставимы с мелким, в денежном выражении, уличным ограблением. Вы можете потерять деньги, какую-то часть своего имущества в результате грабежа, но не потеряете всего того, что вы накопили в течении жизни. Организованный грабеж, проводимый корпорациями, превратит вас в нищего. В отличии от индивидуальной преступности, преступления корпораций совершаются организацией. Преступления корпораций принято называть “беловоротничковой преступностью”. Термин как бы предполагает, что преступления совершаются отдельными работниками корпораций. Но беловоротничковая преступность отличается от индивидуальной, уличной, огромными суммами, которыми она манипулирует, а это возможно лишь при использовании тех человеческих и технологических ресурсов, которые может предоставить только организация. Индивидуальная инициатива может принести лишь крохи. Поэтому правильный термин тот, который применяется по отношении к мафии – “организованная преступность”. Недаром, в обиходной речи, крупные корпорации называют – мафия нефтяников, мафия врачей, профсоюзная мафия. Грандиозные аферы последних десятилетий сделали всемирно известными имена финансистов Ивана Боевски, Майкла Милкена, Чарльза Киттинга. До их ареста американская пресса преподносила эти имена, как образцы научного менеджмента, их называли финансовыми гениями, титанами Большого Бизнеса, ими восхищались миллионы. Они, действительно, были талантливыми организаторами работы огромного аппарата корпораций, и тысячи рядовых работников участвовали в проведении гигантских афер, что и сделало возможным ограбление публики в грандиозных масштабах. Когда на суде Майкла Милкена спросили, почему он обманул не только миллионы вкладчиков, но и своих ближайших друзей, он ответил, - «Если я не буду делать деньги на своих друзьях, на ком же я их буду делать». Для истинного бизнесмена не только безымянная публика, но и его родственники и друзья, также средство обогащения. От него нельзя ожидать какой-либо лояльности по отношению к конкретным людям – он верно служит только Делу. Доход Милкена в 1986 году – 296 миллионов. В 1987 году его заработок составил 550 миллионов. В результате афер Милкена сотни тысяч потеряли свои сбережения, многие потеряли работу. Майкл Милкен получил тюремный срок за свои противозаконные манипуляции на бирже, был осужден также и общественным мнением. В период суда над Майклом Милкен стала популярной ироническая песенка:Я обдул, всех обдулИ наверное вы в гневе.А я рад как лиса в чужом хлеве.Уолл-Стрит мой дом роднойА вы наверно продали свой.Студенты школы бизнеса в университете штата Пенсильвания сочинили, по тому же поводу, песенку-дразнилку :Я мухлюю, мухлюю, мухлююИ гордо кричу как петух.Вы потеряли, а я приобрелВам не на что житьА мне наплевать, я буду шутить.После окончания университета студенты школы бизнеса Пенсильванского университета начнут работать в крупных корпорациях, и, естественно, оставят позади свой юношеский максимализм. Сама логика работы корпораций вынудит их подчиниться общим правилам игры. Во многих университетах в обязательную программу входит “курс этики бизнеса”, но можно ли научить волка питаться овощами. Как пишет автор нашумевшей книги «Почему мы ведем себя как американцы», - «Если какой-либо наивный представитель корпоративной номенклатуры будет честным в буквальном смысле слова, он неизбежно окажется за воротами.» Рядовые работники корпорации, вовлеченные в махинации своей кампании, участвуя в обмане и манипуляциях своего работодателя, принимают их как неизбежность, протестовать против аморальной тактики кампании означает быть выброшенным за ворота и оказаться в черном списке, все двери других корпораций будут закрыты. Кто хочет быть героем? Даже близкие люди и друзья назовут ваш поступок идиотизмом. И, действительно, не считай себя лучше других, будь как все – ведь это естественная форма ведения бизнеса, не пытайся переделать мир.» Как пишет профессор истории Американского университета в Вашингтоне, Майкл Казин, - «Сегодня, когда большинство работников корпораций являются держателями акций своих работодателей, и, в той или иной мере, вовлечены в махинации своих кампаний, у всех возникает иммунитет к повсеместному обману. Наша экономика становится все более демократизированной, в ней принимает активное участие большая часть населения. Каждый, владеющий даже минимальным количеством акций, а владельцев акций сегодня более 60 миллионов, чувствует себя участником азартной игры, в которой махинации за карточным столом обязательная часть процесса.» Разумеется, можно создать свой собственный бизнес и попытаться в нем быть в нем честным, но мораль хороша для отношений с близкими людьми, а в бизнесе, по определению, существует только мораль успеха.В последнее десятилетие аферы приобретают все больший масштаб – растет экономика, с ее ростом увеличиваются и возможности для махинаций. Но для их проведения нужно заверить публику в чистоте и добропорядочности корпорации, нужно создать базу доверия, также, как это делает любой рядовой “conman”, мошенник. У лидеров экономики высокий общественный престиж - они служат обществу, создавая богатства, и отсутствие морали, как и у карманника, разница лишь в высоком профессионализме и количестве карманов, в которые они залезают. За последние 5 лет под суд были отданы 22 крупнейшие корпорации страны, среди них - Enron, Xerox, Haliburton, Aol, Time Warner, Kmart, WorldCom. Их руководители за два года (1999-2001), получили зарплату в общей сумме 15 миллиардов долларов, в то время как акции их кампаний потеряли 500 миллиардов своей стоимости. Это сумма, которую потеряли вкладчики, акционеры и потребители. Кроме экономических преступлений существует и другая сфера бизнеса, в которой корпорации получают огромные доходы – отказ от соблюдения законов об охране труда и здоровья потребителей. Этот род преступлений не относится к разряду преступлений уголовных, они квалифицируются как нарушение гражданских законов. Если работодатель обязывает работника функционировать в условиях, в которых используются опасные для жизни и здоровья химические вещества, в случае отказа от работы он будет уволен, а в случае принятия условий умрет, то работодатель не считается убийцей, и не подлежит уголовному преследованию. 25 тысяч человек погибает каждый год на заводах в результате использования дефективного оборудования и нарушения законов по охране труда. Значительно большее число жертв составляют потребители недоброкачественных товаров. Фармацевтическая промышленность – огромная индустрия, приносящая 200 миллиардов в год. На ее счету тысячи человеческих трагедий - 100 тысяч случаев дефектов новорожденных у тех матерей, которые принимали лекарство «Benedictin», уменьшающего тошноту у рожениц. Таблетки для сна, Halston, принесли кампании Upjohn 240 миллионов и более 200 тысяч пациентов, принимавшие Halston, имели проблемы с памятью, и испытывали различные формы параноидального поведения и стремление к самоубийству.Но рекорды традиционно ставила автомобильная промышленность. Один из самых известных фактов - история фордовской модели «Pinto». Более 500 покупателей этой модели сгорели в своих машинах - результат конструктивного дефекта бензобака. Менеджеры кампании могли снять модель с продаж и изменить конструкцию бензобака. Но «Pinto» продолжал широко рекламироваться, как самая удачная модель последнего времени. Внутренний документ кампании «Дженерал Моторс» 1989 года, - «Дефект в конструкции бензинового бака машин кампании привел к 500 смертельным исходам при столкновении. Компенсация составили 200,000 долларов на семью погибших. Количество машин кампании по всей стране 41 миллион. Разделив общую сумму компенсации на количество машин, расходы компании на каждый инцидент выражаются в $ 2.5. Исправление же дефекта будет стоить кампании почти в четыре раза больше - $8.5 на каждую машину». Как говорил железнодорожный магнат Корнелиус Вандербильт в конце 19-го века, после обвинений прессы в том, что его корпорация устраняет конкурентов, устраивая на их линиях железнодорожные катастрофы с большим числом человеческих жертв, «Мы в этом бизнесе вовсе не для того, чтобы служить обществу, мы в нем потому, что он приносит большие деньги.» В те добрые, старые времена бизнес был откровенен в определении своих задач, в наше время крупные корпорации вынуждены маскировать свои истинные цели лозунгом служения общественным интересам. Нарушение закона самая продуктивная практика создания богатства, и бизнес широко пользуется всеми возможностями этого богатейшего ресурса. Негодование публики, по этому поводу, лишь дань эмоциям, в своей жизненной практике каждый следует тем же правилам, по которым живет Большой бизнес. У рядового работника тот же кодекс норм, что и у корпорации, на которую он работает. У корпорации нет, и не может быть, ответственности перед всем обществом, ее нет и у работника корпорации. Работник не несет никакой ответственности перед обществом, он прежде всего профессионал, для него существует только ответственность за дело, которое он делает. В фильме «Мост через реку Квай», капитан Николсон, военный инженер, профессионал высокого класса, заключенный в японском лагере для английских военнопленных, с гордостью выполняет поставленную перед ним японцами задачу построить мост в непроходимых джунглях, и выполняет то, что кажется невыполнимым. Во имя дела он не щадит ни себя, ни смертельно изможденных английских солдат. Мост построен. Через него японцы перебросят воинские подразделения и технику, и уничтожат форпосты английской армии, до существования моста бывшие для японцев недостижимыми. История капитана Николсона – это история истинного профессионала, но, так как это происходит в экстремальных условиях, впечатление шокирующее. В нормальных же условиях, эта позиция не вызывает осуждения. Героя фильма «Risky Business», Рискованный бизнес, которого играет Круз, также можно назвать профессионалом, начинающим профессионалом, он сын обеспеченных родителей, мечтающих о том, что их сын поступит в школу бизнеса Принстонского университета. Герой Круза, в тот момент, когда родители отбыли в отпуск, устраивает в доме бордель для учеников школы, в которой сам учится, и проводит титаническую работу по созданию нового бизнеса – сексуального сервиса, и действует как истинный профессионал. Его антреприза оказывается чрезвычайно успешной благодаря исследованию запросов рынка, особенностей потребителя и деталей бухгалтерии. Представитель Принстонского университета, появляющийся в доме родителей Круза чтобы провести тестирование кандидата на учебу в престижной школе бизнеса, застает абитуриента в процессе деловой активности, и его эффективность настолько впечатляет вербовщика, что он, без всяких сомнений, вручает начинающему бизнесмену документ о приеме в университет. В другом фильме Круза, «Firm», герой, выпускник юридической школы, начинает работать в адвокатской конторе, обслуживающую мафию. Фирма помогает мафиозным боссам отмывать грязные деньги. Как говорит один из руководителей фирмы, наставник Круиза, «being a tax lawyer has nothing to do with the law ? it′s a game.», юрист не имеет ничего общего с законом это азартная игра. Любой бизнес это игра, а в игре существуют лишь правила, мораль относится к другой категории, скажем, к филантропии, которая, впрочем, также является большим бизнесом. Возможно, фильм отражает современное падение морали, но мораль была на том же уровне и 100 лет назад. Рекламное объявление адвоката в аризонской газете конца 19-го века, - «Если вы под судом или судите кого-то, то я человек, который вам поможет. Если за вами числятся вымогательство, грабеж, намеренный поджог – за моей спиной вам нечего бояться. Я редко проигрываю. Из одиннадцати убийц я сумел оправдать девять. Приходите пораньше, и вы избежите ожидания в очереди.» Реклама юриста 19-го века сегодня выглядит курьезом, за полтора века юристы научились цивилизованной форме привлечения клиентов, откровенный цинизм сегодня осуждается, он нерентабелен, и, в то же время, происходит постепенное возвращение к самым циничным формам обмана во всем обществе. Как говорят юристы, находящие лазейки в законодательстве для своих клиентов, «Это, конечно, аморально, но вполне законно». Низшие классы чувствуя себя обманутыми, ведь богатство элиты создается их минимально оплачиваемым трудом, также считают себя в праве нарушать закон, снисходительный к богатым. Низшие классы, нарушая закон, могут сказать, - «это конечно незаконно, но вполне морально.» Таким образом, все классы имеют оправдания, нарушая закон, никто не верит в правила честной игры. Правда, корпорации получают, благодаря своему творческому подходу к закону, сотни миллиардов долларов, а нетворческое, прямое, индивидуальное нарушение закона по стране в целом, приносит, по статистике 2000 года, не более 6 миллиардов. Факты о деловой практике большого бизнеса становятся известны только во времена громких скандалов, и затем исчезают со страниц прессы и экранов телевизоров. Зато об индивидуальных преступлениях средства информации сообщают ежедневно, на первых страницах газет, телевидение посвящает им большую часть информационных передач. Статистика уличных преступлений проводится постоянно, и она показывает масштабы преступности, в которой США лидирует среди других индустриальных стран. Число грабежей на душу населения в Америке в 5 раз больше чем в Европе. Количество убитых на душу населения в Соединенных Штатах в 2000 году было в 10 раз больше, чем в Англии.Существует широко распространенное мнение, что большую часть преступлений совершают новые иммигранты и оно, во многом, подтверждается статистикой. «Принято считать, что новые иммигранты приносят волну преступности из своих стран в Новый Свет. Но большая часть иммигрантов были законопослушны в своих странах. Если они нарушают законы, то, в основном, благодаря общим условиям жизни и нравственной атмосфере своей новой страны. Беззаконие было и есть наиболее характерное качество американской жизни.» Джон Адамс Труслоу, потомок семьи Адамс, давшей стране двух президентов и нескольких выдающихся политических лидеров страны. Эту же закономерность отметил и криминолог Сюзерленд в 30-ые годы. Исследуя причины преступности в Гонолулу, он обнаружил, что японская община, живущая замкнутой жизнью внутри своего этнического гетто, имеет самый низкий уровень преступности. Там, где японцы жили и работали, смешавшись с основным населением, уровень преступлений был наиболее высок.Начиная с середины 19-го века по сегодняшний день, Америка абсорбировала 54 миллиона иммигрантов. Наиболее успешными среди них были те этнические группы, которые были способны создавать свои организации - профессиональные союзы, союзы бизнесменов и мафиозные «семьи». Мафиозные группы – итальянцы, ирландцы, евреи, а позднее вьетнамская, китайская, доминиканская и мексиканская мафии, отличались от всех других, легальных объединений иммигрантов, тем, что давали иммигрантам значительно большие возможности для экономического роста. Иммигранты, являясь объектом беспощадной эксплуатации и субъектом недоверия и унижений со стороны коренных жителей страны, видели в американских законах, легализующих нарушение их гражданских прав, своего врага, а в мафии защитника. Иммигранты предпочитали третейский суд крестных отцов-godfathers официальному американскому суду. Мафия, вместо бездушного и часто пристрастного к иммигрантам американского суда и полиции, предлагала «семейный подход». Мафия распределяла рабочие места, и в, некоторых случаях, организовывала помощь больным и бедным. Это не было филантропией. Мафия создавала, таким образом, массовую поддержку в своих иммигрантских гетто. Иммигрант в одиночку был лишен возможности использовать преимущества американской демократии – личную свободу, высокую социальную мобильность и слабость государства. Мафия же могла эффективно пользоваться преимуществами свободного рынка и гражданских свобод, потому что обладала силой и влиянием – она была организацией, в чьих руках скапливались огромные денежные средства, самый мощный инструмент бизнеса. Легальные же организации иммигрантов, как правило, были малоэффективны они существовали на мизерные суммы в виде членских взносов. Для иммигрантских мафий образцами ведения бизнеса были крупные корпорации, используя те же организационные приемы в аккумуляции богатства, они создавали влиятельные преступные синдикаты с доходом в сотни миллионов долларов. В фильме «Крестный отец», глава итальянской Мафии, Карлеоне, объясняет своим соратникам, что Мафия (ее итальянское название Коза Ностра – Наше Дело), это не шайка уличных воришек - это бизнес в сфере сервиса, который потребитель не может получить через легальные каналы. Публика хочет секса, свободный доступ к которому перекрыт законом. Она его получит. Мгновенное получение денежных займов, минуя затяжную бюрократическую процедуру банка, разумеется, под огромные проценты. Возвращение долгов кулаком и пистолетом, минуя многолетние и часто безрезультатные судебные процессы. Существует потребность убрать врага, конкурента, нежелательного свидетеля. Только у нас потребитель может получить все то, что он не может получить по законным каналам. Бизнес семьи Карлеоне - бизнес специфический. Но итальянские иммигранты, как и многие другие этнические меньшинства, не были допущены к бизнесу легальному, точнее, в те сферы бизнеса, где законным путем делаются большие деньги. Менеджмент корпорации Карлеоне анализирует эффективность и продуктивность вложений средств и рабочей силы, и делает это с той же тщательностью и профессионализмом, как и любая другая корпорация. Правда, у Мафии иной кодекс чести и несколько иные правила игры, чем в законном бизнесе. Но игра по общепринятым правилам не характерна для всего общества в целом, со времен Генри Торо, и по сей день, - «Американец принимает закон, когда он на его стороне, и отвергает, если он против. Только он сам решает, что справедливо и что нет.» «Крестный Отец» показывает итальянские семьи, бежавшие из своей страны от насилия, коррупции и эксплуатации. У них, в своей стране, не было возможностей подняться с социального дна, так как неподвижная социальная структура Италии 19-го века закрепляла все привилегии за классом лендлордов, включая и сицилийскую мафию, защищавшую интересы крупных землевладельцев. В новой стране, несмотря на то, что иммигранты попадают на то же социальное дно, у них, тем не менее, есть шансы воспользоваться возможностями свободы индивидуального предпринимательства и наиболее энергичные, амбициозные, и способные идти на риск, выбирают преступные формы бизнеса, потому что они предоставляют самый короткий путь к экономическому успеху. В средневековье низшие классы видели в разбойниках, как, например, в Робин Гуде, силу, в какой-то степени восстанавливающую социальную справедливость. Организованная преступность в Америке вовсе не рассматривает себя как организацию борцов за справедливость. Также, как и другие деловые корпорации, они участвуют в конкурентной борьбе, азартной и часто опасной игре с высокими ставками. В борьбе за успех, за Американскую Мечту. До появления фильма «Крестный Отец» гангстерские фильмы были единственным жанром, в котором допускалось отсутствие хэппи-энда. Гангстер в конце фильма погибал. В этом была дидактика фильма - нельзя добиться успеха вне легализованных каналов. Правда, сама жизнь не подтверждала эту истину. Огромный экономический успех мафии во время Сухого закона, а после его отмены контроль определенных сфер индустрии - перевозки, строительство, уборка мусора и легализованных азартных игр, в послевоенное время превратил Мафию в одну из крупнейших корпораций страны. Успех Мафии, экономический успех организованной преступности, был, во многом, подтверждением того, что в условиях конкуренции только организация, корпорация может добиться реального, осязаемого успеха. Перед отдельным предпринимателем общество ставит неисчислимые барьеры, и особенно для иммигранта. Только организация в любой сфере бизнеса, будь это бизнес легальный или криминальный, гарантия победы. Способность гангстерских сообществ создавать сложные организационные структуры бизнеса, находить в нем новые пути, и мужество в условиях угрозы тюремного срока или убийства конкурентами, не может не вызывать уважения у американца, воспитанного на идее - «Дело, бизнес прежде всего». Мафиозо окружен романтическим ореолом – он, несмотря на опасность, нарушает закон чтобы добиться того же, чего хотят все законопослушные граждане страны - успеха. В отличии от них, он идет к своей цели в условиях высокого риска и добивается экономического успеха и благополучия своей семьи. А успех и благополучие семьи и есть фундаментальные принципы американской жизни. Что не прощается – поражение в борьбе за успех и предательство интересов семьи. Современные мафиозные группы копируют организационные методы корпораций, но в 19-ом веке, в период их создания, процесс был обратным, корпорации не только перенимали приемы криминальных банд, но и использовали их для захвата или нейтрализации конкурентов. Итальянская мафия - это наиболее известная часть мира организованной преступности, но ее численность, по оценке ФБР, не более 10,000 человек. Количество же индивидуальных уголовных дел, хранящихся в информационной базе данных Министерства юстиции, составляет 50 миллионов. Большая их часть связана с преступлениями, использующими насилие, а насилие было широко употребимым с момента основания страны. Как гласит старый и вечно новый лозунг - «Violence as American as the apple pie», насилие такое же типичное для Америки блюдо, как яблочный пирог. Исторически, агрессивность американца следствие протестантской доктрины - идея борьбы с природой, вне и внутри человека. На принципе борьбы всех со всеми построена вся экономическая цивилизация, а широкая преступность лишь следствие этого принципа. «The gospel of money was a gospel of violence», молитва о деньгах, была молитвой насилия, писал Токвиль о начальном периоде становления американской индустрии. В «Мартине Челзвике» Диккенс описывает, по его определению, типичного американца эпохи “завоевания новых границ”, Ганнибала Чоллопа, - «Сей достопочтенный джентльмен носит в карманах своего сюртука несколько револьверов, и на поясе огромный нож, который он ласково называет “Потрошитель”, а свою саблю, не менее нежно, “Щекотун”. Он славится своей галантностью. Oдин из эпизодов ее проявления описывали местные газеты, когда мистер Чоллоп, с присущим ему изяществом, саблей проткнул глаз своему оппоненту.» Это была непрерывающаяся война всех со всеми, люди убивали друг друга за землю, воду, рудники. Закончив уничтожение индейцев и получив землю, ковбои-скотоводы и фермеры начали непрерывную войну другу с другом. Достаточно посмотреть несколько ковбойских фильмов, чтобы увидеть тот огромный накал войны всех со всеми за богатство, в какой бы форме оно не воплощалось. Агрессивность периода освоения Дикого Запада была продолжена впоследствии, в период роста индустрии и создания промышленных империй, корпораций. Владельцы железных дорог устраивали катастрофы на линиях конкурентов, владельцы заводов нанимали бандитов для запугивания рабочих и подавления стачек, профсоюзы нанимали других бандитов для сдерживания бандитов, нанятых хозяевами. Общество, истинный культ которого действие, легализует все формы выражения энергии. Для того чтобы создать новое, нужно разрушить старое и агрессивность в этом процессе необходима. Нарушитель закона, преступник, в американской истории был всегда более популярным героем, чем государственные деятели, бизнесмены или люди искусств. Он воплощал индивидуальную свободу, доведенную до логического конца. Гангстеры, киллеры и серийные убийцы становились культовыми фигурами. Во многих районах страны можно найти музеи, посвященные национальным героям, «Залы славы выдающихся грабителей». Об их жизни и деятельности написаны тысячи книг и сняты сотни кинофильмов. Американская публика, в своем большинстве, не знает истории своей страны, не знает имен большинства президентов, не говоря уже о мировой истории, но такие имена, как Билли Кид, Джесси Джеймс, Бенни и Клайд, Претти Бой Флойд, Ма Бэккер, Джон Диллинджер, Ал Капонэ, Лепке-Бухалтер, Багс Моран, Багси Сигель – эти имена знают все. Голливуд создал сотни фильмов о великих гангстерах, им посвящены тысячи книг и исследований их жизни, многотомные труды рассказывают в подробнейших деталях об их жизни.. Только об одном из них, Билле Киде, было снято более двадцати фильмов. Легенда об отважном, бесстрашном бандите была увековечена. По свидетельству тех, кто с ним встречался, это был худой коротышка с покатыми, бабьими плечами, гнилыми зубами, и выглядел полным дегенератом. Каким он был в реальной жизни не имеет особого значения. Билли Кид, как и многие другие бандиты его времени, вначале 20-го века, в глазах общества были символом, символом противостояния индивида новому индустриальному обществу, где только принадлежность к организации, картелю, корпорации дает шансы на успех. В реальной экономике корпорации победили в борьбе с индивидуальным предпринимательством, но их победа была гарантирована самой атмосферой общества, преклоняющегося перед силой и удачей, и видевшего нарушение закона как бизнес другим путем. Телевизионная серия «Melrose Place» 90-ых годов, одна из самых успешных, показывала группу молодых профессионалов, строящих свою карьеру на обмане и пользующихся всеми средствами, вплоть до вымогательства, шантажа и убийства, чтобы добиться своей цели. Герои не только внешне привлекательны, они обаятельны в процессе своих манипуляций. Успех - это не только награда за самоотверженный труд – это реализация всех человеческих талантов. То, что раньше могло шокировать зрителя, как скажем, фраза героя Майкла Дугласа в фильме «Wall Street», биржевого агента, не брезгующего никакими средствами, - «greed is good», жадность – прекрасна, жадность двигает экономику страны, сегодня никого не может возмутить. «Наш идеал – большие деньги. Идеал рождает несметные полчища преступников и они истинные герои. У них одна мораль – мораль победы. Они не верят ни в какие правила, законы, нормы, поэтому они побеждают всегда. Их успех доказывает моральное превосходство мошенников над толпами верящих в честную игру (fair game) дураков.». Р. Милл, классик американской социологии.«Сегодня, с отдельного человека полностью снята ответственность перед обществом – «If it feels good, do it.» - если ты чего-то хочешь, делай, «Good guy finish last» - честный человек приходит к финишу последним. Побеждает только тот, кто играет без правил.» Социолог Thomas D. Kerr. Герои сегодняшнего кинематографа, представленных плеядой актеров – Майкл Дуглас, Джон Малкович, Весли Снайпс, Джеймс Спайдер, не входят в конфликт с обществом, не испытывают никаких нравственных терзаний по поводу аморализма системы, они просто пользуются теми возможностями, которое общество предоставляет. Борьба за свободу в экономической деятельности и за права личности, потеряла свою привлекательность, идеалы 60-ых годов утратили свой социальный и моральный пафос. Сегодняшняя пресса следующим образом оценила фильм шестидесятых, рассказывающий о владельце независимой газеты, который, рискуя своим благополучием и, в конечном счете, жизнью пытается привлечь к суду главу местной мафии, подкупившего большинство местных политиканов и обладающего большей властью, нежели любой бизнесмен или политический деятель города - это история конфликта амбиций газетчика и мафиози. Моральные категории, борьба добра со злом, стали восприниматься как анахронизм. Если считать, что искусство отражает наиболее важные для общества вопросы жизни, то американская литература, кино и телевидение, в которых тема преступности занимает доминирующее место, отвечает на эти вопросы. Не только на вопрос «Что делать?», но и на вопрос «Как делать?», но не отвечает на вопрос о социальных причинах преступности. Искусство, став индустрией развлечений, продает товар, на который существует огромный спрос. Никогда до второй половины ХХ века преступления не занимали такого огромного места в общественном сознании и культуре, но, в ХХ веке они заняли почти все пространство в средствах массовой информации. Преступления - центральная тема газет, телевидения, радио. Подавляющее большинство преступлений имеют один и тот же мотив – деньги. Размах уголовных преступлений лишь верхушка айсберга – они показатель, широко принятого в обществе, стремления находить самые короткие пути к успеху. Более двух миллионов заключенных в американских тюрьмах это неудачники, те кто неспособен к манипуляции другими и обману внутри рамок закона. Система предоставляет огромное количество возможностей именно в этой сфере, а это широкая творческая база для самовыражения, проявление индивидуального таланта, игра, в которой победитель самоутверждается как активный участник делового процесса. Автомеханик определит владельцу машины, врачу, несуществующую проблему в моторе, которая принесет ему наибольшую прибыль. Врач назначит пациенту, автомеханику, тот набор ненужных пациенту тестов, который увеличит его доход. Продавец страхового полиса навяжет клиенту, водопроводчику, страховку, которая ничего не покрывает. А водопроводчик, за минимальную работу в доме страхового агента, сдерет с него три шкуры. В деловую игру в вовлечены все слои населения, все эксплуатируют всех. В динамике перехода денежных знаков из одних рук в другие, они оказываются у наиболее энергичных, наиболее беззастенчивых, наиболее гибких в достижении личного успеха. Они и двигают экономику, увеличивая ее коэффициент действия в целом, во всей стране. Как писала Жорж Санд более ста лет назад, - «Европейский романтик повесил бы скорбную лиру меж прибрежных ив, дабы излить проклятия на зло цивилизации. Американец же не может беззаветно клеймить позором зло, из которого произошли сила, богатство и независимость его народа».
Гофман Михель
Гофман Михель 10 июля 2020 14:56
История создания минимального человека
 
"Не­за­уряд­ный в сво­их та­лан­тах че­ло­век пред­став­ля­ет опас­ность для демократического об­ще­ст­ва и дол­жен быть вы­бро­шен за борт. В обществе равных лю­ди долж­ны пе­ре­стать быть лич­но­стя­ми." Про­све­ти­тель Жан-Жак Рус­со в "Об­ще­ст­вен­ном До­го­во­ре". Аме­ри­ка, рань­ше чем дру­гие стра­ны ми­ра, ста­ла оп­­­­­­­р­­е­­де­лять­ че­ло­ве­ка не тем, кто он как лич­ность, а тем, кто он как ра­бот­ник, так как вся жизнь стра­ны из­на­чаль­но строи­лась во­круг эко­но­ми­ки и для эко­но­ми­ки. Работник должен был стать винтиком индустрии а его человеческие качества должны были быть сведены до функционального уровня. Когда в 20-ые го­ды два­дца­то­го ве­ка ав­то­ма­ши­ны пре­вра­ти­лись в ат­ри­бут по­все­днев­ной жиз­ни появился тер­мин "basic personality". Это бы­ла ас­со­циа­ция с ба­зо­вой ча­стью ав­то­мо­би­ля, обо­зна­чая ин­ди­ви­ду­аль­ность сокращенную до единственной функ­ции, ра­бо­чей. В 1951 го­ду, пре­зи­дент Чи­каг­ско­го уни­вер­си­те­та, Эр­нест Кол­двелл, вы­сту­пая пе­ред вы­пу­ск­ни­ка­ми, го­во­рил о по­след­ст­ви­ях для об­ще­ст­ва к ко­то­рым мо­жет при­вес­ти эко­но­ми­ка ес­ли она ста­нет глав­ной и един­ст­вен­ной це­лью че­ло­ве­че­ской жиз­ни: "Эко­но­ми­че­ское об­ще­ст­во, ко­то­рое мы стро­им, при­не­сет мно­гие бла­га, и в то же вре­мя унич­то­жит объ­ем жиз­ни, ее не­по­сред­ст­вен­ность и ее мно­го­об­ра­зие, и в но­вой ат­мо­сфе­ре поя­вит­ся пло­ская, од­но­мер­ная че­ло­ве­че­ская по­ро­да." Че­рез 10 лет эта че­ло­ве­че­ская по­ро­да поя­ви­лась как рас­про­стра­нен­ный со­ци­аль­ный тип, и со­цио­лог Гер­берт Мар­ку­зе, ис­поль­зо­вав оп­ре­де­ле­ние Эрн­ста Колд­вел­ла, на­звал свою кни­гу о ка­че­ст­вах Но­во­го Че­ло­ве­ка "One-dimensional man", че­ло­век од­но­го из­ме­ре­ния. На­ко­нец, в 1975 го­ду поя­вил­ся еще один тер­мин, ми­ни­маль­ная лич­ность, "Мinimal-self", названиe кни­ги со­цио­ло­га Кри­сто­фе­ра Лаш. Современный од­но­мер­ный че­ло­век вырос из идеологии американского протестантизма. В 18-19 ве­ках чле­ны про­тес­тант­ских сект ква­ке­ров, эми­шей и ме­но­­ни­тов на­зы­ва­ли се­бя "plain people", про­стые, чис­тые лю­ди. Это оз­на­ча­ло, что че­ло­век чист пе­ред бо­гом в сво­их про­стых же­ла­ни­ях и це­лях, что он прост как Пер­во­здан­ный Адам."Plain people" 18-го века воплощали те черты которые стали характерными для одномерного человека века 20-го. Ми­ни­маль­ный че­ло­век вы­рас­тал из са­мой поч­вы эко­но­ми­че­ской де­мо­кра­тии, из идеи лич­­­­­­­­н­ого ин­­­­­­­­­­т­­е­­реса, су­­­­­­­­ж­­е­­нн­ого до эко­но­ми­че­ских це­лей. Эко­но­ми­ка тре­бо­ва­ла уп­ро­ще­ния слож­но­го, за­пу­тан­но­го и про­ти­во­ре­чи­во­го внут­рен­не­го ми­ра че­ло­ве­ка до не­об­хо­ди­мо­го сис­те­ме стан­­да­рта в ко­то­ром ра­бо­та­ет вся эко­но­ми­ка, тре­бо­ва­ла от­ка­за ин­ди­ви­да от сво­ей уни­­­ка­л­­ь­­ности, ин­ди­ви­ду­аль­но­сти. Ин­ди­ви­ду­аль­ность фун­да­мен­таль­ное свой­ст­во при­ро­ды, все­го жи­во­го ми­ра. Математик Лейб­ниц од­на­ж­ды пред­ло­жил сво­им уче­ни­кам най­ти иден­тич­ные ли­стья у рас­те­ний од­ной и той же по­ро­ды. Ни­кто не смог это­го сде­лать, ка­ж­дый лист чем-то от­ли­чал­ся от дру­го­го, ка­ж­дый лист был уни­ка­лен. Но об­ще­ст­во про­ти­во­пос­тав­ля­ет се­бя при­ро­де, ци­ви­ли­за­ция яв­ле­ние ис­кус­ст­вен­ное, она ста­вит сво­ей за­да­чей "ук­ро­ще­ние при­ро­ды и че­ло­ве­ка", ук­ро­ща­ет те ка­че­ст­ва че­ло­ве­ка, ко­то­рые ме­ша­ют ра­цио­наль­но­му уст­рой­ст­ву жиз­ни. Вро­ж­ден­ные, ес­те­ст­вен­ные ка­че­ст­ва че­ло­ве­ка вхо­­д­или в про­ти­во­ре­чие с ло­ги­кой и ра­цио­на­лиз­мом Но­во­го Вре­ме­ни, ве­ка Ра­зу­ма, ве­ка Про­грес­са и, Ев­ро­па, с ее мно­го­ве­ко­вым про­шлым, вхо­ди­ла в этот но­вый ра­цио­наль­ный мир по­сте­пен­но, пре­одо­ле­вая ста­рые тра­ди­ции гу­ма­ни­сти­че­ской куль­ту­ры. На но­вом кон­ти­нен­те идеи Про­грес­са во­пло­ща­лись бы­ст­рее, Аме­ри­ка не име­ла бал­ла­ста ис­то­рии, культуры, тра­ди­ции в ней соз­да­ва­лись заново. В то вре­мя как ста­рый кон­ти­нент еще жил идея­ми иду­щи­ми от эпо­хи Воз­ро­ж­де­ния, про­воз­гла­сив­шей лич­ность, уни­каль­ность че­ло­ве­ка глав­ным об­ще­ст­вен­ным дос­тоя­ни­ем, его выс­шей цен­но­стью, Аме­ри­ка во­пло­ща­ла идеи Но­во­го Вре­ме­ни, идеи Про­све­ще­ния, от­ри­цаю­щих лю­бое не­ра­вен­ст­во, любую иерархию и, со­от­вет­ст­вен­но, не принимала лич­но­сть как высший общественный тип. Фран­цуз­ская ре­во­лю­ция 1789 го­да зая­ви­ла о ра­вен­ст­ве как глав­ной цен­но­сти Пер­вой Рес­пуб­ли­ки, но стра­на про­дол­жа­ла су­ще­ст­во­вать в сис­те­ме со­ци­аль­но­го и эко­но­ми­че­ско­го не­ра­вен­ст­ва еще бо­лее ста лет. Со­еди­нен­ные Шта­ты же ста­ли пер­вой стра­ной, в ко­то­рой де­мо­кра­ти­че­ские прин­ци­пы бы­ли не толь­ко за­кре­п­ле­ны за­ко­но­да­тель­ст­вом еще до Французской революции, в 1785 го­ду, они бы­ли реа­ли­зо­ва­ны в про­цес­се эко­но­ми­че­ской прак­ти­ки сво­бод­но­го ин­ди­ви­ду­аль­но­го пред­при­ни­ма­тель­ст­ва. Аме­ри­ка стра­на про­стых лю­дей, она соз­да­ва­лась, как го­во­рил Ав­ра­ам Лин­кольн в сво­ей Гет­тис­бург­ской ре­чи, про­сты­ми людь­ми для про­стых лю­дей, "Ри­то­ри­ка Лин­коль­на от­ра­жа­ла на­цио­наль­ную мен­таль­ность, ко­то­рая пред­по­чи­та­ет про­стое слож­но­му, что не­из­беж­но при­вело к тор­же­ст­ву ба­наль­но­сти, человек определяется ба­зо­выми, эле­мен­тар­ными по­ня­ти­ями, в ко­то­рых ис­че­за­ет ду­хов­ное на­ча­ло, что и де­ла­ет нашу жизнь такой мо­но­тон­ной и ме­ха­ни­стич­ной." Обозреватель га­зе­ты Нью-Йорк Таймс, Джей­ко­би Сью­зен 2007 году. Возможность утраты интереса к человеческой личности в процессе развития материалистической цивилизации предвидел еще в 18-ом ве­ке про­све­ти­тель Фу­ко: "Мо­гу по­ру­чить­ся, что лич­ность ис­чез­нет, так­же, как ис­че­за­ет ли­цо, на­чер­тан­ное на мок­ром при­бреж­ном пес­ке.", В 19-ом веке, в Америке, это предвидение превратилось в реальность: "Уни­каль­ность и ори­ги­наль­ность аб­со­лют­но чу­ж­ды аме­ри­кан­цу. Он це­нит в че­ло­ве­ке по­хо­жесть, ти­пич­ность". Аме­ри­кан­ский фи­ло­соф Эмер­сон. Фи­ло­соф и по­эт Уолт Уит­мен, также как и Эмерсон, ви­дел в этом по­ло­жи­тель­ное ка­че­ст­во аме­ри­кан­ской жиз­ни и, в по­эме "Ли­стья Тра­вы", писал, что в демократическом об­ще­ст­ве, в от­ли­чии от при­ро­ды, ка­ж­дый че­ло­век важ­ен са­м по се­бе, но ему вовсе не обязательно иметь свое ли­цо. США стра­на ин­ди­ви­дуа­лиз­ма, ин­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­д­­­­и­­­­ви­­дуа­льной сво­бо­ды, но ин­ди­вид и лич­ность не од­но и то­же. Лич­ность про­ти­во­сто­ит мас­се и оп­­р­е­­де­­л­яет­ся ка­че­ст­вом. Ин­ди­вид часть мас­сы, ко­то­рая оп­ре­де­ля­ет­ся ко­ли­че­ст­вом. Ин­ди­вид ду­ма­ет толь­ко о се­бе, лич­ность ощу­ща­ет се­бя ча­стью ог­ром­но­го ми­ра. Цель лич­но­сти улуч­ше­ние се­бя и ми­ра. Цель ин­ди­ви­да, в ус­ло­ви­ях эко­но­ми­че­ской де­мо­кра­тии, при­спо­соб­ле­ние к об­стоя­тель­ст­вам, ве­ду­щее к лич­­н­ому ус­­п­еху, и он го­тов при­нять все ус­ло­вия, ко­то­рые ве­дут к этой це­ли. США стра­на им­ми­гран­тов, ко­то­рые от­прав­ля­лись в Но­вый Свет что­бы по­лу­чить то, че­го они бы­ли ли­ше­ны в сво­ей стра­не, эко­но­ми­че­скую сво­бо­ду, ком­фор­та­бель­ную жизнь, и они бы­ли го­то­вы от­ка­зать­ся от сво­его про­шло­го и от са­мих се­бя, бы­ли готовы упростить, су­зить се­бя до той фор­мы, ко­то­рая тре­бо­ва­лась для по­лу­че­ния благ ко­то­рые но­вая стра­на пре­дос­тав­ля­ла. Всту­пив на аме­ри­кан­скую зем­лю, им­ми­грант те­ря­ет не толь­ко со­ци­аль­ный ста­тус, но и са­му лич­ность, сфор­ми­ро­ван­ную куль­ту­рой его род­ной стра­ны. Здесь его уни­каль­ные ка­че­ст­ва, его лич­ность ут­ра­чи­ва­ют ка­кую-ли­бо цен­ность не толь­ко в гла­зах дру­гих, но и в его соб­ст­вен­ных гла­зах, так как он стре­мит­ся стать та­ким, как все, т.е. стать аме­ри­кан­цем. Как пи­сал клас­сик аме­ри­кан­ской со­цио­ло­гии Да­ни­ел Бур­стин: "..в Аме­ри­ке) ка­ж­дый дол­жен быть го­тов стать кем-то дру­гим. Быть го­то­вым к лю­бой транс­фор­ма­ции сво­ей лич­но­сти зна­чит стать аме­ри­кан­цем". У Аме­ри­ки, стра­ны, соз­дан­ной им­ми­гран­та­ми, есть своя ис­то­рия, и, в то же вре­мя, у аме­ри­кан­цев-им­ми­гран­тов нет ни­ка­кой ис­то­рии. Они обор­ва­ли кор­ни, свя­зы­ваю­щие их со стра­ной из ко­то­рой они при­бы­ли, у них нет и свя­зи с ис­то­ри­ей стра­ны, в ко­то­рую они при­бы­ли. У них нет кор­ней, без кор­ней они чув­ст­ву­ют се­бя сво­бод­ны­ми от обя­за­тельств пе­ред дру­ги­ми, от обя­за­тельств пе­ред об­ще­ст­вом, ко­то­рое их при­ня­ло. Да и са­мо об­ще­ст­во тре­бу­ет от них толь­ко то­го, что сов­па­да­ет с их лич­ны­ми ин­те­ре­са­ми, стать бо­га­че. "В про­цес­се ес­те­ст­вен­но­го от­бо­ра, им­ми­гран­ты из раз­ных стран Ев­ро­пы, лю­ди раз­ных куль­тур, раз­ных язы­ков и тра­ди­ций, прой­дя че­рез ги­гант­скую мель­ни­цу, пре­вра­ти­лись в од­ну му­ку. Им­ми­гран­ты ста­но­вят­ся аме­ри­кан­ски­ми биз­нес­ме­на­ми, а во вто­ром по­ко­ле­нии они по­хо­жи друг на дру­га не толь­ко в сво­их жиз­нен­ных идеа­лах, они мыс­лят, го­во­рят и ве­дут се­бя как близ­не­цы. Аме­ри­ка соз­да­ет толь­ко один тип че­ло­ве­ка." Пуб­ли­цист Джон Джэй Чап­ман. Гри­го­рий Рыс­кин, им­ми­грант из Советского Союза: "Лю­ди здесь ка­кие-то пло­ские. Пло­ские, как спу­щен­ные ко­ле­са. Ба­наль­ные." Внеш­не аме­ри­кан­ское об­ще­ст­во чрез­вы­чай­но раз­но­род­но, оно сло­жи­лось в ре­зуль­та­те мно­го­ве­ко­вой им­ми­гра­ции, но мно­же­ст­во куль­тур, раз­но­об­ра­зие ре­ли­ги­оз­ных и на­род­ных тра­ди­ций про­шли пе­ре­плав­ку в кот­ле эко­но­ми­ки, соз­дав­шей уни­фи­ци­ро­ван­ные нор­мы мыш­ле­ния и по­ве­де­ния. Аме­ри­кан­ский "пла­виль­ный ко­тел" лег­ко транс­фор­ми­ро­вал сы­рой им­ми­грант­ский, че­ло­ве­че­ский ма­те­ри­ал в про­дукт нуж­ный ин­ду­ст­рии, при­спо­соб­ле­ние при­но­си­ло ощу­ти­мые ма­те­ри­аль­ные бла­га и жиз­нен­ный ком­форт. Лю­бой уро­вень адап­та­ции в ев­ро­пей­ской стра­не не сде­ла­ет им­ми­гран­та нем­цем, фран­цу­зом или рус­ским. Что­бы на­зы­вать се­бя нем­цем, фран­цу­зом или рус­ским нуж­но впи­тать в се­бя мно­го­ве­ко­вую куль­ту­ру на­ро­да, а для это­го не­об­хо­дим мно­го­слой­ный жиз­нен­ный опыт на­чи­ная с мо­мен­та ро­ж­де­ния. В Аме­ри­ке, им­ми­грант ос­во­ив­ший ос­нов­ные прин­ци­пы де­ло­вой жиз­ни и пра­ви­ла по­все­днев­но­го по­ве­де­ния, ста­но­вит­ся аме­ри­кан­цем. Ев­ро­пей­ская фи­ло­со­фия и ли­те­ра­ту­ра ут­вер­жда­ли, что че­ло­век осоз­на­ет се­бя че­рез по­иск ин­ди­ви­ду­аль­но­го пу­ти, че­рез по­ни­ма­ние и при­ятие фак­та, что он чем-то от­ли­ча­ет­ся от дру­гих. Оп­ре­де­ляя и от­стаи­вая свою осо­бость, че­ло­век дол­жен быть го­тов со­про­тив­лять­ся прес­су об­ще­ст­вен­но­го мне­ния. Да­же ес­ли че­ло­век, в этой борь­бе за свою уни­каль­ность, свое­об­ра­зие, тер­пит по­ра­же­ние, он, тем не ме­нее, ощу­ща­ет се­бя лич­­н­остью, лич­­н­остью, по­тер­пев­шей по­ра­же­ние. Вся ев­ро­пей­ская куль­ту­ра за­ни­ма­лась по­ка­зом раз­ви­тия лич­но­сти, по­ка­зом, как стро­и­тся уни­каль­ная ин­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­­д­­­­и­­­­ви­­­ду­­аль­но­сть. Ин­ди­ви­ду­аль­ность, уни­каль­ность че­ло­ве­ка бы­ла его ка­пи­та­лом и важ­ней­шей со­став­ляю­щей ди­на­ми­ки об­ще­ст­вен­но­го про­цес­са. Ха­рак­тер­ным ка­че­ст­вом ге­ро­ев ев­ро­пей­ской ли­те­ра­ту­ры бы­ли слож­ность, утон­чен­ность и глу­би­на внут­рен­ней жиз­ни. Они му­чи­лись не­раз­ре­ши­мы­ми во­про­са­ми че­ло­ве­че­ско­го су­ще­ст­во­ва­ния, бро­са­ли вы­зов об­ще­ст­ву и судь­бе. Че­ло­век, вы­де­лив­шей­ся из тол­пы, су­мев­ший вы­ра­бо­тать вы­со­кий ин­тел­лект, вы­со­кие мо­раль­ные кри­те­рии, эс­те­ти­че­ское чув­ст­во, был и ос­та­ет­ся, в оп­ре­де­лен­ной сте­пе­ни, в ев­ро­пей­ском соз­на­нии, ге­ро­ем, мо­де­лью для под­ра­жа­ния. Не­да­ром эли­той ев­ро­пей­ских на­ций все­гда счи­та­лись фи­ло­со­фы, пи­са­те­ли, ху­дож­ни­ки, они пред­став­ля­ли выс­шую че­ло­ве­че­скую по­ро­ду, ари­сто­кра­тию стра­ны, ко­то­рая бы­ла пред­ме­том ува­же­ния и обо­жа­ния тол­пы, и бы­ла для нее об­раз­цом, пус­кай и не­дос­ти­жи­мым. В гла­зах аме­ри­кан­цев, фи­ло­со­фы, пи­са­те­ли, ху­дож­ни­ки, лю­ди твор­че­ских про­фес­сий, ни­ко­гда не бы­ли вы­ра­зи­те­ля­ми воз­мож­но­стей лич­но­сти. Твор­че­ская лич­ность оце­ни­ва­ет­ся лишь в кри­те­ри­ях биз­не­са. Чем вы­ше го­но­ра­ры ху­дож­ни­ка, ак­те­ра, пи­са­те­ля, тем вы­ше его цен­ность, ге­ро­ем Аме­ри­ки все­гда был че­ло­век соз­даю­щий ма­те­ри­аль­ные бо­гат­ст­ва. Лич­ность же стро­ит внут­рен­нее бо­гат­ст­во, бо­гат­ст­во ду­ха. От­­­ст­а­и­ва­я пра­во на свою уни­каль­ность, на свое ви­де­ние ми­ра, на свои убе­ж­де­ния, на свои вку­сы, личность на­хо­дит­ся в по­сто­ян­ном кон­флик­те с дру­ги­ми, но эти кон­флик­ты и есть дви­жу­щая си­ла об­ще­ст­ва, соз­даю­щая его ду­хов­ное, эмо­цио­наль­ное, эстетическое, ин­тел­лек­ту­аль­ное бо­гат­ст­во. Но ма­ши­на эко­но­ми­ки ну­­­­­­­­­­жд­­ае­тся в че­­­­­­­л­­о­­веке лишь как в де­та­ли об­щей кон­ст­рук­ции, в ко­то­рой, для то­го что­бы мно­го­чис­лен­ные ком­по­нен­ты лег­ко при­ти­ра­лись друг к дру­гу, они долж­ны быть стан­дарт­ны и взаи­мо­за­ме­няе­мы. Лич­ность же уни­каль­на, кон­фликт­на, не­пред­ска­зуе­ма и ме­ша­ет эко­но­ми­че­ско­му про­цес­су. Яр­кие лич­но­сти ми­на за­мед­лен­но­го дей­ст­вия, ко­то­рая взры­ва­ет­ся не­из­беж­ной конфронтацией. "Ев­ро­пей­ская идео­ло­гия личности, про­ти­во­стоя­щей внеш­ним влия­ни­ям, не так уж хо­ро­ша, как это мо­жет по­ка­зать­ся на пер­вый взгляд", пи­шет ав­тор кни­ги "Europe in blood": "Ко­гда аме­ри­ка­нец по­па­да­ет в ком­па­нию ев­ро­пей­цев он стал­ки­ва­ет­ся с не­при­выч­ной и дис­ком­форт­ной ат­мо­сфе­рой, кон­фрон­та­ци­ей всех со все­ми. Ка­ж­дый яро­ст­но, до по­след­ней ка­п­ли кро­ви, за­щи­ща­ет свою по­зи­цию, это вой­на всех про­тив всех. Ка­ж­дый от­та­чи­ва­ет свою ин­ди­ви­ду­аль­ность, свою уни­каль­ную лич­ность в не­пре­кра­щаю­щей­ся борь­бе с дру­ги­ми. Ат­мо­сфе­ра все­об­ще­го ан­та­го­низ­ма и кон­фрон­та­ции не мо­жет при­вес­ти к кон­ст­рук­тив­но­му ре­ше­нию конкретной проблемы, для ка­ж­до­го по­бе­да над мне­ни­ем дру­го­го важ­нее делового ком­про­мис­са." Для аме­ри­кан­ской ци­ви­ли­за­ции, ци­ви­ли­за­ции биз­не­са, глав­ная цель ре­ше­ние кон­крет­ных про­блем, а соз­да­ние кон­ст­рук­тив­но­го диа­ло­га воз­мож­но лишь ко­гда внут­рен­няя жизнь че­ло­ве­ка, со всей ее про­­­­т­­и­­­в­о­­­р­е­­чи­востью, ней­тра­ли­зо­ва­на. Кон­флик­ты ме­ж­ду людь­ми га­сит сис­те­ма ри­туа­лов, стан­дар­ты по­ве­де­ния вы­ну­ж­да­ют ка­ж­до­го дей­ст­во­вать внут­ри твер­до обо­зна­чен­ных ра­мок. Жизнь по пра­ви­лам соз­да­ет вы­ра­ба­ты­ва­ет ка­че­ст­во, ко­то­рое так удив­ля­ет ино­стран­цев в аме­ри­кан­цах, уве­рен­ность в се­бе. При­­­­н­и­ма­я ре­ше­ния в рам­ках об­ще­при­ня­тых кли­ше, аме­ри­ка­нец бес­соз­на­тель­но сле­ду­ет об­ще­при­ня­тым ри­туа­лам, и по­это­му оши­бок не бо­ит­ся. Бу­ду­чи та­ким как все, он не­уяз­вим, и это де­ла­ет его та­ким уве­рен­ным в се­бе. Ри­ту­ал - бес­соз­на­тель­ный ав­то­ма­тизм. Прививаемые с дет­ст­ва ритуалы становятся автоматическим рефлексом, человек действует и думает по заданной обществом программе, не подвергая ее критике или анализу. Лю­бое об­ще­ст­во, вне за­ви­си­мо­сти от уров­ня ци­ви­ли­зо­ван­но­сти, во все вре­ме­на стре­ми­лось упо­ря­до­чить сти­хию внут­рен­не­го ми­ра че­ло­ве­ка, су­зить его до при­ем­ле­мой об­ще­ст­вом нор­мы. Дос­то­ев­ский го­во­рил: "Ши­рок че­ло­век, слиш­ком ши­рок, я бы су­зил". "Че­ло­ве­ка при­хо­дит­ся, ра­ди его же поль­зы, ли­бо дрес­си­ро­вать, ли­бо про­све­щать.", пи­сал Лев Тол­стой и при­зы­вал к "оп­ро­ще­нию". В его вре­мя этот но­вый, су­жен­ный че­ло­век толь­ко на­чал по­яв­лять­ся в Рос­сии, но не стал еще рас­про­стра­нен­ным со­ци­аль­ным ти­пом. В Аме­ри­ке он поя­вил­ся на пол­сто­ле­тия рань­ше, Алек­сан­д­р Гер­це­н называл это человеческий тип ме­ща­нином: "Все пра­виль­но в аме­ри­кан­ском джент­ль­ме­не, он все­гда кор­рек­тен, скро­мен и бес­цве­тен... ...но ес­ли от­нять у не­го его де­ло, то вне де­ла ему нет ни­ка­кой це­ны. ...уви­дев лич­но­ст­ные, ин­ди­ви­ду­аль­ные ка­че­ст­ва в дру­гом че­ло­ве­ке, ме­ща­нин мо­жет толь­ко воз­му­тить­ся их при­сут­ст­ви­ем. Для ме­щан­ст­ва все чер­ты ин­ди­ви­ду­аль­но­сти долж­ны быть сгла­же­ны..." Гер­цен вос­при­ни­мал че­ло­ве­ка Де­ла не­га­тив­но, ме­щан­ст­во в гла­зах рус­ской ин­тел­ли­ген­ции бы­ло яв­ле­ни­ем от­ри­ца­тель­ным и, в то­же вре­мя, она ви­де­ла в че­ло­ве­ке Де­ла об­­ра­з че­ло­ве­ка бу­ду­ще­го, спо­соб­но­го из­ме­нить за­стой­ное бо­ло­то рос­сий­ской жиз­ни. От­но­ше­ние ин­тел­ли­ген­ции к это­му со­ци­аль­но­му ти­пу бы­ло про­ти­во­ре­чи­вым. С од­ной сто­ро­ны, он нес идеи Про­грес­са, в ко­то­рых Рос­сия ну­ж­да­лась что­бы стать ча­стью ци­ви­ли­зо­ван­но­го ми­ра. С дру­гой сто­ро­ны, сим­па­тий он не вы­зы­вал, так как был ли­шен тех ка­честв, ко­то­рые вы­ше все­го це­ни­лись в рус­ской куль­ту­ре, спонтанной эмо­цио­наль­но­сти, ис­крен­но­сти, бо­гат­ст­ва внут­рен­ней жиз­ни. Ге­рой Чер­ны­шев­ско­го, Рах­ме­тов, от­пра­вил­ся в Се­ве­ро-Аме­ри­кан­ские Шта­ты учить­ся де­лать де­ло. Для Ба­за­ро­ва опе­ри­ро­ва­ние ля­гу­шек бо­лее цен­но, чем вся куль­ту­ра ми­ра, по­то­му что опе­ри­ро­ва­ние ля­гу­шек ве­дет к об­ще­ст­вен­ной поль­зе, а куль­ту­ра не ве­дет ни­ку­да. Строи­тель­ст­во ма­те­ри­аль­но­го бо­гат­ст­ва важ­нее аб­ст­ракт­ных идей вы­со­ко­го гу­ма­низ­ма, а ду­хов­ной жиз­ни не су­ще­ст­ву­ет это вы­дум­ка по­пов. Что ха­рак­тер­но для всех этих по­ло­жи­тель­ных ге­ро­ев, "но­вых лю­дей", Ба­за­ро­ва, Рах­ме­то­ва, это их од­но­мер­ность, от­сут­ст­вие объ­е­ма лич­но­сти, ми­ни­мум внут­рен­ней жиз­ни. Им противостоял дру­гой ха­рак­тер рус­ской ли­те­ра­ту­ры, Об­ло­мов. Штольц пред­ла­га­ет ему свою про­грам­му жиз­ни, в ко­то­рой, для то­го что­бы сде­лать де­ло нуж­но по­сто­ян­но при­спо­саб­ли­вать­ся к мне­ни­ям, вку­сам нужных людей. Об­ло­мов же хо­чет со­хра­нить се­бя как лич­ность, со­хра­нить сво­й внут­рен­ний ми­р, сво­и убе­ж­де­ния, сво­и сим­па­тии и ан­ти­па­тии, вку­сы и пред­поч­те­ния. Об­ло­мов, в но­вой, на­сту­паю­щей ци­ви­ли­за­ции Дела, "лиш­ний че­ло­век". Ге­рои со­вет­ской ангажированной ли­те­ра­ту­ры, убе­ж­ден­ные ком­му­ни­сты, бы­ли пря­мы­ми по­том­ка­ми Базарова, Рахметова, Штольца, и в них яв­но про­гля­ды­ва­ли все те же чер­ты. Это был но­вый тип рос­­си­й­с­кого ме­­щ­а­­нина, прав­да, но­вым в нем бы­ло лишь од­но ка­че­ст­во, аг­рес­сив­ность в дос­ти­же­нии це­ли. Он ви­дел мир толь­ко как мир ма­те­ри­аль­ный и его це­ли бы­ли так­же ма­те­ри­аль­ны. Со­вет­ский чи­нов­ник, в "За­вис­ти" Юрия Оле­ши, поющим в туалете, и был этим но­вым ти­пом вы­шед­шим из го­го­лев­ско­го Мир­го­ро­да. Правда, советский мещанин не стал ни че­ло­ве­ком де­ла, ни ми­ни­маль­ным че­ло­ве­ком. Рос­сия, с ее аморф­ны­ми фор­ма­ми об­ще­ст­вен­ной жиз­ни и пре­зре­ния к нор­мам и ри­туа­лам, смог­ла соз­дать толь­ко "сов­ка", ко­то­рый про­дол­жил тра­ди­ции российского ме­щан­ст­ва в приори­те­те фи­зио­ло­ги­че­ской жиз­ни над ос­таль­ны­ми, но не при­нял ци­ви­ли­зо­ван­ные фор­мы по­ве­де­ния. Во внешне осовремененной феодальной системе Советской России, че­ло­ве­ка сужали варварскими методами, стра­хом, внеш­ней си­лой, ре­прес­сия­ми, "Не мо­жешь нау­чим, не хо­чешь за­ста­вим". В Рос­сии не су­ще­ст­во­ва­ло то­го ог­ром­но­го ар­се­на­ла эко­но­ми­че­ских ме­то­дов вос­пи­та­ния как на За­па­де, ко­то­рые по­зво­ли­ли про­вес­ти "уп­ро­ще­ние" человека на ши­ро­кой ор­га­ни­за­ци­он­ной ос­но­ве. "Об­ще­ст­во, ис­поль­зуя эко­но­ми­че­ские ры­ча­ги, мяг­ко и не­за­мет­но соз­да­ют че­ло­ве­ка го­то­вого под­чи­нить­ся лю­бо­му при­ка­зу в ка­кой бы за­ка­муф­ли­ро­ван­ной фор­ме он бы не по­да­вал­ся, в че­ло­ве­ке, ко­то­рым мож­но управ­лять без внеш­не­го дав­ле­ния, в че­ло­ве­ке ко­то­рый бы, тем не ме­нее, счи­тал се­бя сво­бод­ным, дей­ст­вуя так как тре­бу­ет от не­го эко­но­ми­ка." Эрих Фромм. Тот факт, что эко­но­ми­че­ское об­ще­ст­во ни­ве­ли­ру­ет и унич­то­жа­ет лич­ность, бы­л оче­виден уже в на­ча­ле соз­да­ния но­во­го по­ряд­ка жиз­ни и об этой опас­но­сти пре­­д­у­п­р­е­­ж­дали мно­гие. Ген­ри То­ро, за­щит­ник прав лич­но­сти на сво­бод­ное твор­че­ское вы­ра­же­ние, про­сто­душ­но на­по­ми­нал : "Глав­ны­ми про­дук­та­ми об­ще­ст­ва долж­ны быть не ра­бы-ис­пол­ни­те­ли, а лю­ди, эти ред­кие пло­ды, име­нуе­мые ге­роя­ми, свя­ты­ми, по­эта­ми и фи­ло­со­фа­ми." Джеймс Трус­лоу Адамс в сво­ей кни­ге "Аме­ри­кан­ский эпос": "Ес­ли мы бу­дем рас­смат­ри­вать че­ло­ве­ка толь­ко как ра­бот­ни­ка и по­тре­би­те­ля, то­гда при­дет­ся со­гла­сить­ся, что, чем бо­лее без­жа­ло­ст­ным бу­дет биз­нес, тем луч­ше. Но, ес­ли мы бу­дем ви­деть в ка­ж­дом че­ло­ве­че­ское су­ще­ст­во, то­гда нам нуж­но бу­дет вме­шать­ся и на­пра­вить биз­нес та­ким об­ра­зом, что­бы он слу­жил рас­цве­ту че­ло­ве­ка как лич­но­сти." Го­­­­л­оса Ген­ри То­ро и Адам­са зву­чат из на­ив­но­го, да­ле­ко­го, за­бы­то­го про­шло­го. Ин­ду­ст­ри­аль­ное об­ще­ст­во ви­де­ло в че­ло­ве­ке пре­ж­де все­го ра­бот­ни­ка, лич­ность ему бы­ла не нуж­на, ин­ду­ст­ри­аль­ное об­ще­ст­во, об­ще­ст­во мас­со­вое и че­ло­век в нем лишь часть мас­сы. "Еди­ни­ца? Еди­ни­ца - вздор, еди­ни­ца - ноль!", про­воз­гла­шал гла­ша­тай ин­ду­ст­ри­аль­ной ре­во­лю­ции Вла­­д­и­ми­р Мая­ков­ский. Вос­пи­та­ние лич­но­сти не яв­ля­ет­ся це­лью ма­те­риа­ли­сти­че­ской ци­ви­ли­за­ции, из лич­но­сти не по­лу­ча­ет­ся хо­ро­ший ра­бот­ник или по­ку­па­тель шир­пот­ре­ба. Ес­ли индивид со­про­тив­ля­ет­ся об­ще­при­ня­тым нор­мам стре­мит­ся со­хра­нить свою личность, свой внут­рен­ний мир, и на­пол­нить жизнь ины­ми цен­но­стя­ми вне ма­те­ри­аль­ны­ми то этим он умень­ша­ет свои шан­сы на вы­жи­ва­ние, так как со­про­тив­ле­ние рас­смат­ри­ва­ет­ся как со­ци­аль­ная ано­ма­лия. Жиз­нен­ный ус­пех тре­бу­ет при­спо­соб­ле­ния, при­спо­соб­ле­ния к раз­лич­ным об­стоя­тель­ст­вам и к мно­же­ст­ву лю­дей. Мно­го­чис­лен­ные де­ло­вые кон­так­ты тре­бую­т мас­тер­ст­ва, не­об­хо­ди­мо про­­и­г­­ры­ва­ть раз­но­об­раз­ные ти­по­вые ро­ли ус­та­нов­ле­нные об­ще­ст­вен­ным эти­ке­том. Но это не мас­тер­ст­во со­­­­ц­и­­а­­ль­­ного ха­­­­м­­е­­­л­е­она преж­них вре­мен, пря­­­т­а­­в­­шего за мас­ка­ми свое ис­тин­ное су­ще­ст­во. Это, так­же и не мас­тер­ст­во ак­­­­­­­те­ра, им­­­п­р­­о­­­ви­­­­зи­­р­ую­щего в рам­ках сво­их че­ло­ве­че­ских ре­сур­сов. Ак­тер чер­па­ет ма­те­ри­ал из са­мо­го се­бя, из бо­гат­ст­ва и раз­но­об­ра­зия сво­ей ин­ди­ви­ду­аль­но­сти. Ак­тер соз­да­тель об­раза, а че­ло­век де­ла кон­ст­рук­тор со­би­раю­щий се­бя из го­то­вых об­ра­зов-кли­ше соз­дан­ных мас­со­вой куль­ту­рой. В нем не ни спон­тан­но­сти чувств, ни той уни­каль­ной эмо­цио­наль­ной ау­ры ко­то­рая ха­рак­те­ри­зу­ет лич­ность. Его внут­рен­ний мир хра­ни­ли­ще стан­дарт­ных об­ра­зов го­то­вых для упот­реб­ле­ния, в про­цес­се приспособления он ут­ра­чи­ва­ет свое уни­каль­ное "Я". Он ста­но­вит­ся сы­рой гли­ной, ко­то­рой при­да­ет фор­му лю­бая внеш­няя си­ла: "Мно­гие до сих пор пом­нят тот шок ко­то­рый Аме­ри­ка ис­пы­та­ла уз­нав, что ки­тай­цы, за­хва­тив в плен на­ших сол­дат в Ко­рее про­ве­ли с ни­ми ус­пеш­ную опе­ра­цию по про­мы­ва­нию моз­гов, пре­вра­тив их в ком­му­ни­стов... Впол­не воз­мож­но, что при на­шей спо­соб­но­сти при­спо­саб­ли­вать­ся, нас мож­но пре­вра­тить в ко­го угод­но.", пи­сал ав­тор кни­ги "Europe in blood". То, что про­изош­ло с аме­ри­кан­ски­ми сол­да­та­ми в Ко­рее, экс­тре­маль­ная си­туа­ция, но она на­гляд­но по­ка­за­ла, как лег­ко аме­ри­ка­нец от­ка­зы­ва­ет­ся от сво­их пред­став­ле­ний и взгля­дов, ес­ли они не со­от­вет­ст­ву­ют прин­ци­пам вы­жи­ва­ния. Шок, ко­то­рый ис­пы­та­ла во вре­мя ко­рей­ской вой­ны Аме­ри­ка, осо­бен­но ост­ро ощу­ща­ла аме­ри­кан­ская ин­тел­ли­ген­ция, ее "боль­ное соз­на­ние", "боль­ная со­весть", при­ве­ли к соз­да­нию про­из­ве­де­ний ис­кус­ст­ва пре­ду­пре­ж­даю­щих об уг­ро­зе ко­то­рую не­сет в се­бе ши­ро­ко рас­про­стра­нившийся в об­ще­ст­ве кон­фор­мизм. Фрэн­­си­с Кап­ра, Элиа Ка­­­з­ан, Скор­се­зе и Сид­ней Лю­­ме­т в ки­не­ма­то­гра­фе 50-ых - 60-ых го­дов, по­ка­зы­ва­ли бун­­­­т­арей отстаивающих свои убеждения, бо­рцов со всем стро­ем жиз­ни, го­то­вых ид­ти до кон­ца, спо­соб­ных со­про­тив­лять­ся внеш­не­му дав­ле­нию, спо­соб­ных от­стаи­вать свои убе­ж­де­ния и свою лич­ность в экс­тре­маль­ных ус­ло­ви­ях. Но, в конце 70-ых го­дов поя­вил­ась це­лая обой­ма филь­мов, в ко­то­рых у ге­ро­ев нет ни­ка­ких дру­гих убе­ж­де­ний, кро­ме убе­ж­де­ния, что нуж­но жить, и жить хо­ро­шо, они бо­рют­ся не за вы­со­кие идеи спра­вед­ли­во­го об­ще­ст­ва а за высокие заработки, за пра­во на лич­ный ус­пех, за право на пер­со­наль­ный ком­форт. В филь­ме "Graduate", ге­рой, Бенд­жа­мен, со­би­ра­ет­ся по­сле окон­ча­ния кол­лед­жа за­нять­ся про­из­вод­ст­вом пла­сти­ка, но­во­го хи­ми­че­ско­го ма­те­риа­ла ко­то­рый в бу­ду­щем вы­тес­нит тра­ди­ци­он­ные ма­те­риа­лы. Са­мо сло­во пла­стик, т.е. ис­кус­ст­вен­ный, бес­цвет­ный ма­те­ри­ал, при­спо­соб­ляе­мый к лю­бой си­туа­ции стал сим­во­лом на­ча­ла но­вой эры, по­ка­за­те­лем ка­че­ст­ва не­об­хо­ди­мо­го для ус­пе­ха, пла­стич­но­сть. Бенджамен ка­ри­ка­ту­ра на сред­не­го че­ло­ве­ка с уп­ро­щен­ным, од­но­мер­ным соз­на­ни­ем, мас­те­ра при­спо­соб­ле­ния. Ге­рои фильмов Ву­ди Ал­ле­на жи­вые, лег­ко уз­на­вае­мые со­ци­аль­ные ти­пы, об­ра­зо­ван­ный сред­ний класс, жи­ву­щий в кон­крет­ных реа­ли­ях Нью-Йор­ка, с его ули­ца­ми, ка­фе, сав­бе­ем. И, в то же время, персонажи вы­гля­дят как ма­рио­нет­ки ко­то­рых ка­кие-то мощ­ные, пол­но­стью ано­ним­ные си­лы дер­га­ют за ни­точ­ки, но са­ма ма­ни­пу­ля­ция на­столь­ко со­вер­шен­на, что са­ми ге­рои уве­ре­ны, что они пол­но­стью сво­бод­ны и не­за­ви­си­мы. Хо­тя филь­мы Ву­ди Ал­ле­на при­ня­то на­зы­вать ко­ме­дия­ми, это ско­рее тра­­г­и­­ко­м­едии, тра­ги­ко­ме­дии са­мо­об­ма­на. Герои Ву­ди Ал­ле­на дей­ст­ву­ют, но дей­ст­ву­ют не­осоз­нан­но, внут­ри при­ня­тых в их сре­де тра­фа­ре­тов, что-то чув­ст­ву­ют, но их чув­ст­ва ба­наль­ны и бес­цвет­ны, мно­го го­во­рят, но все их раз­го­во­ры не боль­ше, чем со­тря­се­ние воз­ду­ха пре­тен­ци­оз­ны­ми и бес­смыс­лен­ны­ми сло­вес­ны­ми кли­ше. У них нет то­го, чем принято определять личность, убеждений, нет ауры внутреннего мира, че­ло­ве­че­ской уни­каль­но­сти. Их об­ще­ние, внеш­не, чрез­вы­чай­но ин­тен­сив­но и, в то­же вре­мя, ка­ж­дый из них живет в своем коконе замк­ну­тый на се­бе, они са­мо­дос­та­точ­ны. Самодостаточность при­ня­то на­зы­вать словом "self-reliance", опо­ра толь­ко на се­бя, она воз­ник­ла, как ре­ак­ция на ус­ло­вия жиз­ни еще в пе­ри­од ос­вое­ния Аме­ри­ки. В те­че­нии пер­вых двух сто­ле­тий на­се­ле­ние Но­во­го Све­та до­бы­ва­ло сред­ст­ва су­ще­ст­во­ва­ния фер­мер­ст­вом и ско­то­вод­ст­вом, од­ну фер­му от дру­гой от­де­ля­ли де­сят­ки а то и сот­ни миль, по­мо­щи про­сить бы­ло не у ко­го, оди­ноч­кам или от­дель­но­му се­мей­но­му кла­ну мож­но бы­ло на­де­ять­ся толь­ко на се­бя. В по­сле­дую­щий, ин­ду­ст­ри­аль­ный пе­ри­од, аме­ри­кан­ское об­ще­ст­во сфор­ми­ро­ва­ло слож­ные ор­га­ни­за­ци­он­ные струк­ту­ры, и от­дель­ный че­ло­век уже не мог до­бить­ся сво­ей це­ли в оди­ноч­ку, он дол­жен был примк­нуть к ка­кой-ли­бо груп­пе, кам­па­нии, кор­по­ра­ции. Лю­бой деловой со­юз ме­ж­ду людь­ми, од­на­ко, не пред­по­ла­га­л ни че­ло­ве­че­ско­го ин­те­ре­са друг к дру­гу, ни ло­яль­но­сти к парт­не­ру. Со­юз с дру­ги­ми мо­г су­ще­ст­во­вать толь­ко до то­го мо­мен­та по­ка су­ще­ст­вовала деловая не­об­хо­ди­мость друг в дру­ге. Сегодня, тер­мин "self-reliance" уже не оз­на­чает, что ка­ж­дый ре­ша­ет свои про­бле­мы не­за­ви­си­мо от дру­гих, сегодня он имеет другое содержание. Ка­ж­дый ис­поль­зу­ет воз­мож­но­сти дру­гих лю­дей или ор­га­ни­за­ций для дос­ти­же­ния соб­ст­вен­ных це­лей, по прин­ци­пу рын­ка, "Дать мень­ше, по­лу­чить боль­ше". Это фор­ма кон­ку­рент­ных от­но­ше­ний, кто ко­го пе­ре­иг­ра­ет. Лич­ный ус­пех тре­бу­ет ра­бо­ты над со­бой, самоусовершенствования, "self-improvement", ко­то­рое под­ра­зу­ме­ва­ет не раз­ви­тие лич­но­ст­ных ка­честв, а вы­ра­бот­ку ка­честв, ве­ду­щих к ус­пе­ху, лич­но­му и де­ло­во­му. Self-improvement пред­по­ла­га­ет вос­пи­та­ние в се­бе оп­ти­миз­ма, ве­ры в се­бя и в пра­виль­ность сис­те­мы жиз­ни. Оп­ти­мизм ней­тра­ли­зу­ет по­пыт­ки по­нять се­бя и ок­ру­жаю­щий мир, ней­тра­ли­зу­ет лю­бую кри­ти­ку, кри­ти­ка опас­на, раз­ру­ши­тель­на, не кон­ст­рук­тив­на, она яв­ля­ет­ся уг­ро­зой лич­но­му бла­го­по­лу­чию и вос­при­ни­ма­ет­ся окружающими как фор­ма асо­ци­аль­но­го по­ве­де­ния, что-то сред­нее ме­ж­ду ху­ли­ган­ст­вом и под­рыв­ной дея­тель­но­стью. "Да­же те, кто про­иг­рал в жиз­нен­ной иг­ре, впа­дая в кри­ти­цизм, де­ла­ют это в безо­пас­ных сте­нах сво­его до­ма." Американский социолог Абель. Оп­ти­мизм спе­ци­фи­че­ская чер­та всех об­ще­ст­вен­ных сис­тем, ста­вя­щих сво­ей за­да­чей то­таль­ную под­держ­ку су­ще­ст­вую­ще­го по­ряд­ка. Про­па­ган­да то­та­ли­тар­ных об­ществ 20-го ве­ка соз­да­ва­ла мо­ну­мен­таль­ные об­ра­зы все­на­род­но­го сча­стья, и быть оп­ти­ми­стом было об­ще­ст­вен­ным дол­гом. Тот, кто не раз­де­лял это чув­ст­во, мог ожи­дать ви­зи­та Гес­та­по или НКВД. В то­та­ли­тар­ном об­ще­ст­ве "1984" Ору­эл­ла, бы­ло за­пре­ще­но иметь не­до­воль­ное вы­ра­же­ние ли­ца, нель­зя бы­ло да­же хму­рить­ся, от­сут­ст­вие оп­ти­миз­ма счи­та­лось вы­зо­вом об­ще­ст­ву, ан­ти­об­ще­ст­вен­ным по­ступ­ком. Но вос­пи­та­ние оп­ти­миз­ма ха­рак­тер­но не толь­ко для ре­прес­сив­ных ре­жи­мов, оно так­же яв­ля­ет­ся важ­ным ин­ст­ру­мен­том эко­но­ми­че­ской де­мо­кра­тии. "В Аме­ри­ке и в Со­вет­ском Сою­зе для ка­ж­до­го гра­ж­да­ни­на обя­за­тель­но быть сча­ст­ли­вым. Ес­ли он пуб­лич­но за­яв­ля­ет, что не­сча­ст­лив, это оз­на­ча­ет не­при­ятие все­го со­ци­аль­но­го по­ряд­ка в це­лом. Гра­ж­да­не этих двух стран обя­за­ны быть сча­ст­ли­вы, та­ков их об­ще­ст­вен­ный долг", пи­сал со­цио­лог Ро­берт Вар­шоу в на­ча­ле 50-ых го­дов. В Со­вет­ской Рос­сии со­ци­аль­ный оп­ти­мизм вы­ра­жал­ся бес­фор­мен­но, аморф­но, в рус­ской куль­тур­ной тра­ди­ции вы­ше все­го це­ни­лась ис­крен­ность и сво­бод­ная им­про­ви­за­ция. В Аме­ри­ке, с ее тра­ди­ци­ей за­кон­чен­но­сти и яс­но­сти форм, оп­ти­мизм вы­ра­жа­ет­ся в сти­ли­сти­че­ски от­то­чен­ных фор­мах, взве­шен­ных и от­ра­бо­тан­ных кли­ше, ре­зуль­тат мно­гих де­ся­ти­ле­тий ра­бо­ты мас­со­вой куль­ту­ры, пре­дос­тав­ляю­щей боль­шой вы­бор стан­дарт­ных форм по­ве­де­ния и об­ще­ния. В Со­вет­ском Сою­зе ка­ж­дый был лишь ча­стью кол­лек­ти­ва, "ото­рвать­ся от кол­лек­ти­ва", сле­до­вать соб­ст­вен­ным убе­ж­де­ни­ям зна­чило стать от­ще­пен­цем, "ин­ди­ви­дуа­ли­стом", про­ти­во­пос­тав­ляю­щим се­бя кол­лек­ти­ву. Но, со­цио­лог Виль­ям Уайт, в сво­ей ра­бо­те 50-ых го­дов, "Organization Man", по­ка­зал, что аме­ри­кан­ский ин­ди­ви­дуа­лизм это просто другая фор­ма кол­лек­ти­виз­ма. Уайт опи­сы­ва­ет жизнь в ком­плек­се, по­стро­ен­ном кор­по­ра­ци­ей для сво­их ра­бот­ни­ков в са­бер­бе Чи­ка­го, Парк Фор­ре­сте. Для жи­те­лей ком­плек­са, мо­ло­дых про­фес­сио­на­лов, наи­бо­лее важ­ное ка­че­ст­во не­об­хо­ди­мое для ус­пе­ха, спо­соб­ность за­вое­вы­вать по­пу­ляр­ность в сво­ей сре­де. Ра­бот­ни­ки кор­по­ра­ции стре­ми­лись вы­ра­бо­тать в се­бе пси­хо­ло­ги­че­скую гиб­кость, спо­соб­ность адап­ти­ро­вать­ся к пре­ва­ли­рую­щим вку­сам и из­ме­няю­щим­ся об­стоя­тель­ст­вам внут­ри ра­бо­че­го кол­лек­ти­ва, уме­ние жить и ра­бо­тать в кол­лек­ти­ве, груп­пе, что при­ня­то на­зы­вать "teamwork", уметь ра­бо­тать в ко­ман­де. Под­чи­не­ние ин­ди­ви­да кол­лек­ти­ву в ус­ло­ви­ях кор­по­ра­тив­ной жиз­ни та­кое же, как и в со­вет­ском ва­ри­ан­те, где "кол­лек­тив все­гда прав", толь­ко под­чи­не­ние лич­но­сти в аме­ри­кан­ском кол­лек­ти­ве бо­лее то­таль­но так как пол­но­стью доб­ро­воль­но и в про­цесс кон­тро­ля во­вле­че­ны все, все кон­тро­ли­ру­ют всех. “Кон­троль всех над все­ми соз­да­ет дав­ле­ние на ин­ди­ви­да не­срав­ни­мое по сво­ей мо­щи с на­си­ли­ем го­су­дар­ст­ва или ав­то­кра­ти­че­ской сис­те­мы, ко­то­рому он, все та­ки, хоть в ка­кой-то сте­пе­ни, хо­тя бы внут­ри се­бя, мо­жет со­про­тив­лять­ся." Фромм. В от­ли­чии от со­вет­ско­го кол­лек­ти­виз­ма, ко­то­рый пред­по­ла­гал пол­ную ло­яль­ность по от­но­ше­нию ко все­му об­ще­ст­ву, аме­ри­ка­нец лоя­лен лишь по от­но­ше­нию к той вре­мен­ной груп­пе, к ко­то­рой он при­над­ле­жит се­го­дня зав­тра он бу­дет лоя­лен по от­но­ше­нию к дру­гой груп­пе, ко­то­рая пре­дос­та­вит ему боль­ше воз­мож­но­стей в дос­ти­же­нии ин­ди­ви­ду­аль­ных це­лей. Это и есть аме­ри­кан­ская фор­ма кол­лек­ти­виз­ма. Ди­на­ми­ка эко­но­ми­че­ско­го раз­ви­тия де­ла­ет все че­ло­ве­че­ские свя­зи вре­мен­ны­ми, не­об­хо­ди­мо при­ни­мать пра­ви­ла ка­ж­дой но­вой груп­пы бе­зо­го­во­роч­но, и ме­нять свои убе­ж­де­ния (ес­ли они есть), в за­ви­си­мо­сти от ме­няю­щих­ся об­стоя­тельств. До­бить­ся сво­их ин­ди­ви­ду­аль­ных це­лей мож­но лишь при­спо­саб­ли­вая свою ли­нию к ли­­ни­и ру­ко­во­дства и кол­лек­ти­ва. Со­цио­лог М. Ма­ко­би в 90-ые го­ды про­вел оп­рос ты­ся­чи ме­нед­же­ров круп­ных кор­по­ра­ций, - "Они стре­мят­ся удов­ле­тво­рить лю­бой взгляд, при­сое­ди­нить­ся к лю­бой точ­ке зре­ния, ес­ли чув­ст­ву­ют за ней ка­кую-ли­бо си­лу, и го­то­вы по­ме­нять свою по­зи­цию на про­ти­во­по­лож­ную. Поч­ти не­воз­мож­но опи­сать их лич­но­ст­ные чер­ты, этих черт у них про­сто нет. Они та­кие же лич­но­сти, как лич­но­ст­на аме­ба, ме­няю­щая фор­му и цвет в за­ви­си­мо­сти от об­стоя­тельств." Се­го­дняш­ние ме­нед­же­ры кор­по­ра­ций это быв­шие бит­ни­ки, уча­ст­ни­ки мо­ло­деж­ной ре­во­лю­ции 60-ых 70-ых го­дов. Во вре­ме­на сту­ден­че­ских про­тес­тов они тре­бо­ва­ли ин­ди­ви­ду­аль­ной сво­бо­ды, и од­на из пе­сен про­тес­та со­дер­жа­ла все­го че­ты­ре строч­ки : Я дол­жен быть сам со­бой. Я дол­жен быть сво­бо­ден. Я не хо­чу толь­ко вы­жи­вать. Я хо­чу жить. Уро­вень бла­го­по­лу­чия 60-ых го­дов удов­ле­тво­рял стар­шее по­ко­ле­ние, пом­нив­шее вре­ме­на Ве­ли­кой Де­прес­сии, для мо­ло­де­жи не знав­шей ни­ще­ты и от­чая­ния 30-ых го­дов это­го бы­ло ма­ло, ма­те­ри­аль­ное бла­го­сос­тоя­ние бы­ло для них при­выч­ным. Мо­ло­дежь про­тес­то­ва­ла про­тив мо­но­тон­но­го, сте­риль­но­го, обез­ли­чен­но­го су­ще­ст­во­ва­ния сво­их ро­ди­те­лей с пол­ным хо­ло­диль­ни­ком и ма­ши­ной в га­ра­же как пла­те за го­тов­ность быть вин­ти­ком в эко­но­ми­че­ской ма­ши­не. С на­де­ж­дой из­ме­нить мир, мо­ло­дежь во­шла во все сфе­ры эко­но­ми­ки и куль­ту­ры и, дей­ст­ви­тель­но, из­ме­ни­ла прин­ци­пы под­хо­да ко мно­гим про­бле­мам сфор­ми­ро­вав ту со­ци­аль­ную и куль­тур­ную ткань об­ще­ст­ва ко­то­рая су­ще­ст­ву­ет се­го­дня. Бун­тую­щее по­ко­ле­ние тре­бо­ва­ло унич­то­же­ния кон­тро­ля кор­по­ра­ций над жиз­нью лю­дей. Но, вой­дя в кор­по­ра­тив­ный мир они долж­ны бы­ли вы­пол­нять ту за­да­чу, ко­то­рую ста­ви­ло про­из­вод­ст­во, уве­ли­че­ние про­из­во­ди­тель­но­сти тру­да, унификацию всех отношений, усиление контроля. И эту задачу они выполнили, по­строив "ка­пи­та­лизм с че­ло­ве­че­ским ли­цом" и ста­ли опо­рой сис­те­мы, унич­то­жаю­щей ин­ди­ви­ду­аль­ность. Ин­ди­ви­дуа­лизм и кон­фор­мизм как буд­то про­ти­во­ре­чат друг дру­гу, но аме­ри­кан­ская фор­ма жиз­ни со­еди­ни­ла их в ор­га­ни­че­ское це­лое, соз­да­ла но­вый тип кон­фор­ми­ста, кон­фор­ми­ста-бун­та­ря. Ин­ди­ви­дуа­лист бо­рет­ся за свои ин­ди­ви­ду­аль­ные ин­те­ре­сы, а до­бить­ся их он мо­жет толь­ко адап­ти­ро­вав се­бя к тре­бо­ва­ни­ям об­ще­ст­ва став кон­фор­ми­стом. Ин­ди­ви­дуа­лист, бун­тарь про­тив сис­те­мы и есть ос­нов­ной дви­га­тель раз­ви­тия и усо­вер­шен­ст­во­ва­ния сис­те­мы. Вна­ча­ле он пы­та­ет­ся взо­рвать ее из­нут­ри, но, что­бы до­бить­ся сво­их це­лей, он дол­жен эф­фек­тив­но функ­цио­ни­ро­вать внут­ри сис­те­мы и для это­го дол­жен стать ее ча­стью, стать та­ким как все. Индивидуалист не борется за со­ци­аль­ная спра­вед­ли­вость, он ищет при­ви­ле­гий лич­но для се­бя, на ка­ж­дом но­вом эта­пе борь­бы за пер­со­наль­ные бла­га все глуб­же втя­ги­ва­ет­ся в слож­ную сет­ку за­ви­си­мо­сти и постепенно под­чи­­няется об­щим пра­ви­лам иг­ры. Сис­те­ма соз­да­ния кон­фор­ми­ста, стан­дарт­ной, ми­ни­маль­ной лич­но­сти, так эф­фек­тив­на в США по­то­му, что адап­та­ция к сис­те­ме про­ис­хо­дит ор­га­ни­че­ски, без пря­мо­го на­жи­ма, в ре­зуль­та­те мно­же­ст­ва мел­ких толч­ков из бли­жай­ше­го ок­ру­же­ния, в се­мье, сре­ди дру­зей, воз­рас­тной груп­пы, ра­бо­че­го кол­лек­ти­ва ко­то­рые вос­про­из­во­дят на жи­тей­ском уров­не не­пи­са­ные пра­ви­ла иг­ры эко­но­ми­че­ской жиз­ни и кон­ку­рент­ной борь­бы. Си­лы, ко­то­рые фор­ми­ру­ют че­ло­ве­ка, на­столь­ко мно­го­чис­лен­ны, что оп­ре­де­лить от­ку­да при­хо­дит при­каз дей­ст­во­вать так или ина­че не­воз­мож­но. "Эко­но­ми­че­ские си­лы ано­ним­ны и их ано­ним­ность да­ет им пре­иму­ще­ст­во пе­ред от­кры­тым дав­ле­ни­ем го­су­дар­ст­ва... О по­ли­ти­че­ских си­лах го­во­рят - они. Об эко­но­ми­ке го­во­рят - это. За­ко­ны эко­но­ми­ки, за­ко­ны рын­ка, рас­тво­ре­ны в са­мой тка­ни об­ще­ст­ва, они ор­га­ни­че­ская часть об­ще­ст­вен­но­го соз­на­ния. Их не­воз­мож­но точ­но обо­зна­чить, а зна­чит и об­ви­нять. Мож­но ли за­щи­щать­ся от не­ви­ди­мо­го? Кто мо­жет вос­стать про­тив "это­го"?" Эрих Фромм. Рус­ский фи­ло­соф Ни­ко­лай Бер­дя­ев, так­же, как и Фромм, го­во­рил об эко­но­ми­ке как об ог­ром­ной, ано­ним­ной сет­ке, ко­то­рая не­за­мет­но стя­ги­ва­ет и та­щит че­ло­ве­ка в нуж­ном ей на­прав­ле­нии: "Эко­но­ми­ка не по­дав­ля­ет ин­ди­ви­ду­аль­ную во­лю, она лишь на­прав­ля­ет ее в не­об­хо­ди­мое рус­ло." Русло одно, но ка­ж­дый счи­та­ет, что он выбрал его сам, что он сам ре­шил ви­деть се­бя как то­вар, ко­то­рый он дол­жен про­­­­д­авать на рын­ке тру­да или рын­ке пер­со­наль­ных от­но­ше­ний. Про­да­жа се­бя не вы­зы­ва­ет в аме­ри­кан­це ни­ка­ких ас­со­циа­ций с внеш­ним дав­ле­ни­ем, он уве­рен, что это его соб­ст­вен­ное ре­ше­ние. Он зна­ет как про­дать се­бя, "He knows how to sell himself", са­мая вы­со­кая оцен­ка ин­ди­ви­ду­аль­ных ка­честв. Нуж­но уметь про­дать свои идеи, свой труд, и ни­кто да­же не осоз­на­ет, что про­да­жа се­бя уни­жа­ет его, как лич­ность, тем бо­лее, что он се­бя и не ощу­ща­ет лич­но­стью. "Че­ло­век стал то­ва­ром на про­да­жу, ве­щью, вещь же не мо­жет ощу­щать и осоз­на­вать се­бя.", писал Эрих Фромм в 60-ые годы. Со­цио­лог Кри­сто­фер Лаш, через двадцать лет после Фромма, ут­вер­ждал, что про­да­жа се­бя ста­ла на­столь­ко ор­га­ни­че­ской ча­стью об­ще­ст­вен­но­го соз­на­ния, что про­сти­ту­ция, ко­гда-то счи­тав­шая­ся пре­де­лом че­ло­ве­че­ско­го па­де­ния, не толь­ко ут­ра­ти­ла от­ри­ца­тель­ные чер­ты, но пре­вра­ти­лась в мо­дель об­ще­ст­вен­но­го по­ве­де­ния. Про­сти­тут­ка ста­ла об­раз­цом ка­честв не­об­хо­ди­мым для делового ус­пе­ха. Про­­ст­и­­туция - биз­нес, и, так­же, как и в лю­бой дру­гой де­ло­вой иг­ре, про­сти­тут­ка стре­мит­ся пе­ре­иг­рать парт­не­ра, дать мень­ше и по­лу­чить боль­ше. До­ро­гая про­сти­тут­ка се­го­дня при­об­ре­ла вы­со­кий об­ще­ст­вен­ный ста­тус, она по­бе­ж­да­ет в де­ло­вой иг­ре. По­ка­за­тель ее де­ло­во­го ус­пе­ха и общественного престижа ­бол­­­ь­шие до­хо­ды ко­то­рые она име­ет в сво­ем биз­не­се. Воз­рос­ший ин­те­рес к пор­но-звез­дам, про­сти­ту­ткам вы­со­ко­го клас­са, свя­зан с тем, что они ле­га­ли­зо­ва­ли се­бя в ка­че­ст­ве money-makers чут­ко улав­ли­ваю­щих ры­ноч­ный спрос. Они мо­гут яв­лять­ся об­раз­цом для на­чи­наю­щих ан­тре­пре­не­ров, ведь их ус­пех за­ви­сит от уме­ния ма­ни­пу­ли­ро­вать соб­ст­вен­ны­ми чув­ст­ва­ми, эмо­ция­ми и чув­ст­ва­ми дру­гих, так­же как и в ин­ду­ст­рии сек­са. В этой ин­ду­ст­рии, как и в лю­бой дру­гой, не­об­хо­ди­мо от­ве­чать тре­бо­ва­ни­ям рын­ка тру­да соз­да­вать стан­­да­рт­­и­зи­ров­анный сер­вис так как толь­ко стан­дарт при­ни­ма­ет­ся рын­ком. Ры­нок не при­ни­ма­ет то­го, что не со­от­вет­ст­ву­ет стан­дар­ту, лич­но­ст­ные ка­че­ст­ва, убе­ж­де­ния, свое­об­ра­зие лич­но­сти, по­это­му: "Де­пер­со­на­ли­за­ция же­лае­мое ка­че­ст­во для боль­шин­ст­ва аме­ри­кан­цев." Со­цио­лог Эд­вард Стю­арт. Де­пер­со­на­ли­за­ция фор­ми­ро­ва­лась спе­ци­фи­че­ски­ми ус­ло­вия­ми аме­ри­кан­ской жиз­ни, её культом про­сто­го че­ло­ве­ка, отвергал европейские представления о ценности уникальной личности. Эти ка­че­ст­ва ев­ро­пей­ской куль­ту­ры не при­ни­ма­лись и мно­ги­ми ев­ро­пей­ски­ми фи­ло­со­фа­ми эпо­хи Про­све­ще­ния, чьи идеи стали фундаментом аме­ри­кан­ско­го ми­ро­воз­зре­ния. Воль­тер, в сво­ей про­грамм­ной ра­бо­те "Кан­дид", "Про­сто­душ­ный" или ес­те­ст­вен­ный че­ло­век, по­ка­зы­вал ге­роя не при­ни­маю­ще­го цен­но­сти лич­но­сти ха­рак­тер­ной для выс­ше­го об­ще­ст­ва. Но­вый, под­ни­маю­щий­ся к вла­сти бур­жу­аз­ный класс тре­бо­вал идеа­ли­за­ции соб­ст­вен­ных ка­честв, по­сред­ст­вен­но­сти, ор­ди­нар­но­сти, ко­то­рые Воль­тер называл ес­те­ст­вен­ными ка­че­ст­вами че­ло­ве­ка. Бенд­жа­мин Франк­лин в сво­ей "Ав­то­био­гра­фии" дискуссирует с "Ис­по­ве­дью" Жан-Жа­ка Рус­со. Рус­со опи­сы­ва­ет ис­то­рию раз­ви­тия лич­но­сти со всей воз­мож­ной ис­крен­но­стью рас­ска­зы­ва­я о том, что про­ис­хо­ди­ло в его ду­ше, в по­та­ен­ных угол­ках его внут­рен­не­го ми­ра. Франк­ли­на же собственный внут­рен­ний мир не ин­­­­­­­т­­­е­­­ре­­со­ва­л. Он тща­тель­но про­сле­дил свой путь к прак­ти­че­ско­му ус­пе­ху где ка­ж­дое дей­ст­вие было на­прав­ле­но к дос­ти­же­нию ре­зуль­та­та. Бенджамин Франк­лин был пер­вым, кто ввел в аме­ри­кан­скую ли­те­ра­ту­ру тип не су­ще­ст­во­вав­ший в ев­ро­пей­ской ли­те­ра­ту­ре, "self-made man", сде­лав­ший се­бя че­ло­век, че­ло­век, из­ме­няю­щий се­бя для достижения успеха. Тер­мин "self-made man" как буд­то пред­по­ла­га­ет лич­ную во­лю, лич­ный вы­бор, но вы­бор пре­до­пре­де­лен на­цио­наль­ным идеа­лом, меч­той о бо­гат­ст­ве. Ге­рой "Ав­то­био­гра­фии", шаг за ша­гом "де­ла­ет се­бя", строит свое богатство. В "Ав­то­био­гра­фии" Франк­ли­на, кро­ме фи­гу­ры ав­то­ра, су­ще­ст­ву­ет так­же и Бед­ный Ри­чард, оба от­но­сят­ся с ог­ром­ным пие­те­том к успешным людям бизнеса так как бо­гат­ст­во ими созданное приносит са­мо­ува­же­ние и ува­же­ние дру­гих, а бед­но­сти об­ще­ст­вен­ное мне­ние не про­ща­ет и от­но­сит­ся к ней с пре­зре­ни­ем. "Не­воз­мож­но пус­то­му меш­ку сто­ять пря­мо", "Те­перь, ко­гда я имею ко­ро­ву и ов­цу, все ока­зы­ва­ют мне зна­ки ува­же­ния", го­во­рит Бед­ный Ри­чард. Бед­ный Ри­­чар­д че­рез полтора сто­ле­тия пре­вра­тил­ся в ге­роя три­ло­гии Ап­дай­ка, "Кро­лик". Он, как и ге­рой Бенд­жа­ми­на Франк­ли­на, "сде­лал се­бя" в биз­не­се. В юно­сти он был бун­­т­арем, не при­­н­и­м­авшим бес­цвет­но­сти и се­ро­сти жиз­ни, хо­тел най­ти се­бя, свое, осо­бое ме­сто в этом ми­ре. Он рос как биз­нес­мен, как лич­ность ос­тал­ся на уров­не под­ро­ст­ка. Его лицо в по­жи­лом воз­рас­те лицо по­ста­рев­шего маль­чика, как и у мно­гих аме­ри­кан­цев сред­не­го клас­са. "Аме­ри­ка стра­на маль­чи­ков, ко­то­рые от­ка­зы­ва­ют­ся рас­ти. Лич­ность так и ос­та­ет­ся в том ви­де, в ко­то­ром она при­шла в этот мир, ли­цо мла­ден­ца в пе­лен­ках.", от­ме­ча­л Сал­ва­дор Мар­дар­ка­да, ис­пан­ский пи­са­тель. Те чер­ты лица, ко­то­рые при­ня­то на­зы­вать ха­рак­тер­ны­ми, по­яв­ля­ют­ся в ре­зуль­та­те уни­каль­но­го ин­ди­ви­ду­аль­но­го опы­та, эмо­цио­наль­ных по­тря­се­ний, внут­рен­ней борь­бы, а в ус­ло­ви­ях стан­дар­ти­зи­ро­ван­ной жиз­ни они и не мо­гут воз­ник­нуть. Вся внут­рен­няя энер­гия рас­хо­ду­ет­ся на внеш­ние кон­флик­ты, на пре­одо­ле­ние лишь внеш­них пре­пят­ст­вий, с воз­рас­том по­яв­ля­ют­ся стар­че­ские мор­щи­ны, но это мор­щи­ны во­ле­во­го пре­одо­ле­ния, они не ре­зуль­тат эмо­цио­наль­но­го и ин­тел­лек­ту­аль­но­го опы­та, а знак фи­зи­че­ской из­но­шен­но­сти, ста­ре­ния ор­га­низ­ма. Го­во­рят, что ли­цо это зер­ка­ло ду­ши, ду­ша от­ра­жает кра­ски внут­рен­не­го ми­ра, и, ес­ли его нет, то ли­цо ста­но­вит­ся бес­цвет­ным: "От­сут­ст­вие лиц в Аме­ри­ке по­ра­жа­ет, пер­со­на­ли­зи­ро­ван­ных ха­рак­те­ров про­сто нет. За ли­ца­ми ев­ро­пей­цев сто­ит це­лый круг соб­ст­вен­ных, ин­ди­ви­дуа­ли­зи­ро­ван­ных пред­став­ле­ний о ми­ре, лю­дях, по­ли­ти­ке и куль­ту­ре. Ли­ца аме­ри­кан­цев пред­став­ля­ют пол­ный кон­траст, приспособление куль­ти­ви­ру­ет бес­цвет­ность". Фран­цуз­ский со­цио­лог Бо­рди­яр. "На их ли­цах нет ни­ка­ко­го сле­да внут­рен­ней жиз­ни, мыс­лей или эмо­ций. Вы­ра­же­ние их лиц труд­но оп­ре­де­лить, чер­ты лиц раз­мы­ты, так как мус­ку­лы во­круг рта и глаз ат­ро­фи­ро­ва­ны, ре­зуль­тат от­сут­ст­вия слож­ных эмо­цио­наль­ных ре­ак­ций", опи­са­ние фран­цуз­ским на­блю­да­те­лем сред­ней Аме­ри­ки. По­сто­ян­ная адап­та­ция к из­ме­няю­щим­ся ус­ло­ви­ям соз­да­ет ли­ца "с об­щим вы­ра­жень­ем", или, точ­нее, без вся­ко­го вы­ра­же­ния. От­сут­ст­вие ха­рак­тер­ных лиц в тол­пе аме­ри­кан­цев от­ме­ча­ют не толь­ко ев­ро­пей­цы, но и са­ми аме­ри­кан­цы, имею­щие хоть ка­кой-то опыт жиз­ни в Ев­ро­пе. Стю­арт Мил­лер, аме­ри­кан­ский пси­хо­лог, про­жив­ший не­сколь­ко лет во Фран­ции: "Ко­гда вы встре­чае­тесь с ев­ро­пей­цем, пе­ред ва­ми не толь­ко "ре­аль­ный че­ло­век", но осо­бая, не кли­ши­ро­ван­ная сис­те­ма ви­де­нья ми­ра. В их гла­зах, имею­щих по­ра­зи­тель­ную глу­би­ну, про­чи­ты­ва­ет­ся мно­го­об­раз­ный эмо­цио­наль­ный опыт, вы­ра­же­ния лиц все­гда ин­ди­ви­ду­аль­ны, за ни­ми сто­ит ин­тен­сив­ность внут­рен­не­го ми­ра ко­то­рую мы, аме­ри­кан­цы, не мо­жем се­бе да­же пред­ста­вить. Их взгляд на мир с его глу­би­ной про­ник­но­ве­ния в сущ­ность со­ци­аль­ных яв­ле­ний, их по­ни­ма­ние тон­чай­ших ню­ан­сов пси­хо­ло­гии все это ре­зуль­тат ра­бо­ты над со­бой, вы­ра­бот­ка лич­но­сти уни­каль­ное для дан­но­го че­ло­ве­ка. В них все го­во­рит о глу­би­не со­дер­жа­ния, ин­тен­сив­ной внут­рен­ней жиз­ни лич­но­сти, то, что для нас, аме­ри­кан­цев, прак­ти­че­ски не­по­сти­жи­мо. Все это соз­да­ет рез­кий кон­траст с пре­сно­стью, од­но­об­ра­зи­ем вы­ра­же­ния, или про­сто от­сут­ст­ви­ем ка­ко­го-ли­бо вы­ра­же­ния на ли­цах аме­ри­кан­цев." Аме­ри­кан­ская куль­ту­ра, в от­ли­чии от ев­ро­пей­ской, экс­т­ра­вер­тив­на, она пред­по­ла­га­ет, что все что про­ис­хо­дит с че­ло­ве­ком про­ис­хо­дит че­рез внеш­нее дей­ст­вие, а его внут­рен­ний мир мо­жет быть ин­те­ре­сен его лич­но­му пси­хо­ло­гу, но не ок­ру­жаю­щим его лю­дям, ко­то­рые так­же стан­дарт­ны, как и он сам. Те­ма кон­фор­миз­ма ста­ла чрез­вы­чай­но ост­рой во всем за­пад­ном ми­ре во вто­рой по­ло­ви­не 20-го ве­ка бла­го­да­ря то­му уст­ра­шаю­ще­му эф­фек­ту к ко­то­ро­му он при­вел в на­ци­ст­кой, то­та­ли­тар­ной Гер­ма­нии. Но, эко­но­ми­ка, став се­го­дня ос­нов­ной це­лью поч­ти все­го ми­ра, при­ве­дет к еще бо­лее то­таль­но­му кон­фор­миз­му, обя­за­тель­но­го ка­че­ст­ва че­ло­ве­ка в пост-ин­ду­ст­ри­аль­ную эпо­ху. Ко­гда-то кон­фор­мизм вос­при­ни­мал­ся как оп­ре­де­лен­ная жиз­нен­ная по­зи­ция ко­то­рую ин­ди­вид вы­би­рал соз­на­тель­но. Се­го­дня у не­го нет вы­бо­ра, се­го­дня ин­ди­вид дол­жен быть таким как все или быть вы­бро­шен­ным из об­ще­ст­ва. Сама тема конформизма исчезла из повседневного обихода так как конформизм превратился в естественную форму жизни. Сегодня во всех стра­нах ми­ра лю­ди по­хо­жи друг на дру­га так как их ли­ца, их поведение, их чув­ст­ва, их мыс­ли штам­пу­ют­ся на од­­­­­­но­м и то­м же кон­вей­е­ре.
Гофман Михель
Гофман Михель 13 ноября 2019 17:32
<!-- @page { margin: 0.79in } P { margin-bottom: 0.08in } -->
ВИРТУАЛЬНЫЙ ЧЕЛОВЕК

Во второй половине двадцатого века все экономические, социальные процессы были направлены в русло формирования нового психологического массового человеческого типа, виртуального, органично существующего в отрыве от реальности в виртуальной среде массовой информации.
Технология изменяла общественную структуру и общественное сознание значительно эффективнее политических средств и социальных реформ, так как в технологическом обществе большая часть общественных отношений происходит через фильтр технических устройств, используемых индивидуально, телефон, телевизор, компьютер, Интернет. Человек свободен в своем выборе, он может ими пользоваться или нет, но без них, сегодня, он не может существовать и должен адаптировать себя ко всем окружающим его машинам.
Беспроволочный телеграф, телефон, став общедоступными в начале ХХ-го века, предоставил не только огромное количество контактов между людьми, но и само качество общения стало иным. Богатство, разнообразие и нюансы непосредственного контакта было упрощено до плоского голоса в обрезанной модуляции, и, абонент, как физический объект, превращался в звуковой фантом.
Сегодня на это никто не обращает внимания, это стало привычной частью жизни, но произвело шокирующий эффект на широкую публику в 20-ые годы прошлого века, когда телефон в Америке стал широко распространенным. В употребление вошло слово «phony», производное от слова «telephone», его активные формы , «phony up», надуть, и «phony it up», выдать одно за другое, и тогда это воспринималось как подмена, подмена реального человека его звуковой фикцией.
После телефона появились кинематограф, телевидение и, наконец, Интернет, создавшие новую культуру жизни, виртуальную культуру, которую, в начале ее появления, называли «phony culture», культура подмены.
«Воображение правит миром и управлять человеком можно только благодаря воздействию на его воображение»., говорил Наполеон. Сила человеческого воображения беспредельна, религиозные социальные идеи, овладев воображением масс, изменяли мир в течении столетий.
В 19-ом и в первой половине 20-го века мир изменяла политическая и экономическая идеология, о назначении которой испанский философ Ортега-и-Гассет писал в первой половине 20-го века: «Назначение идеологии состоит в том чтобы заменить реальный, нестабильный и иррациональный мир на мир, в котором нет места двусмысленности».
В первой половине ХХ-го века идеология была, по преимуществу политической, технические возможности ее распространения были лимитированы, а эффективность ее влияния на сознание также ограниченной, так как она обращалась не к индивидуальному а к массовому сознанию.
К концу XX-века американский футуролог Фукуяма провозгласил наступление «Конца Идеологии», но это был не конец идеологии самой по себе, а конец массовой политической и религиозной идеологии, она исчерпала свои возможности. Информационная революция позволила расширить идеологическую обработку на всем поле общественной жизни. Отвечая на всё многообразие интересов, она смогла растворить общие идеологические концепции во множестве информационных продуктов, внешне совершенно нейтральных. Идеология, поэтому, перестала восприниматься как пропаганда, так как ее проводит не государственное Министерство Пропаганды, а «свободные» средства информации, развлечений и культуры.
В выработку идеологии необходимой системе, «...вкладываются огромные средства и используются все виды науки и техники. Вся мощь массовой цивилизации мобилизована для создания непроницаемого барьера между нами и реальными фактами жизни»., писал классик американской социологии Даниел Бурстин в 1960-ые годы.
Сегодня барьер между реальностью, и, созданной современными средствами информации картиной мира, исчезает, так как факты реальности в них представлены как игровые элементы. В этой игре зрительных и словесных образов всё утрачивает свою стабильность и очевидность главное в ней движение, развитие, постоянное изменение. Став участником игры, потребитель информации и зрелищ перестает воспринимать мир серьезно, в игре критическое отношение невозможно, оно выглядит смешным и наивным.
Сменяющиеся цветные картинки на телевизионном или компьютерном экране создают ощущение огромной динамики событий, но цель внешней динамики скрыть узость и статичность содержания. Калейдоскоп массовой культуры примитивен как цитатник Мао, и, также как цитатник Мао, использует набор элементарных истин. Обрушивая на зрителя лавину образов и беспрерывного действия, он блокирует возможность разглядеть те несколько цветных стеклышек из которых калейдоскоп составлен. Назначение этой увлекательной игры не только отвлечь людей от участия в решении фундаментальных для общества проблем, но, нейтрализовав способность отличать реальное и от фантазий, скрыть создателей мира иллюзий.
В 70-ые годы прошлого века они еще были видны. В таких фильмах, как The Parallax View, Night Moves, The Conversation, они обозначались как военно-промышленный комплекс. В 90-ые годы, в фантастическом фильме «The Dark City», на вопрос о том «кто виноват», ответ был уже другим , это комплекс индустрии массовой культуры. В фильме, город контролируется инопланетянами, проводящими эксперименты над людьми. Каждую ночь инопланетяне меняют личности своих подопытных, каждую ночь новая личность возникает на месте вчерашней. Меняется внешность людей, меняется вся обстановка вокруг. На самом же деле, реальность остается неизменной, космические пришельцы, создают иллюзорный мир, внутри которого они могут контролировать сознание обитателей города, изменяя лишь их видение мира.
Инструментом изменения и манипуляции сознанием является компьютерная система, охватывающая весь город. В сознание каждого, подвергающегося настройке (turning), закладываются компьютерные образы, состоящие из готовых компонентов, фрагментов из фильмов и телевизионных программ. Память каждого индивида конструируется из готовых, фабрично изготовленных, наборов предпочтений, вкусов и темперамента. Никто не помнит кем он был изначально, утратив память, горожане становятся бессильны перед манипуляторами.
В другом фантастическом фильме, «Трумэн Шоу», герой живет не зная, что его окружают бесчисленные скрытые видеокамеры, а сам он является невольным участником телевизионной мыльной оперы. В фильме, богатый саберб, в котором живут преуспевающие и счастливые люди, легко узнаваем американским зрителем — это и есть «настоящая Америка», в котором живет процветающий средний класс. Городок, со стороны выглядит вполне реальным, но при ближайшем рассмотрении становится понятным что это декорации телевизионного шоу, образ, какой должна была бы быть вся Америка.
Здесь все фальшиво.Дома из фанеры, цветы из бумаги, шерстяные ковры из синтетики, также фальшивы и люди, не проживающие свою уникальную индивидуальную жизнь, а проигрывающие заданные им социальные роли. Друзья Трумэна Бербанка, его родственники, его жена — актеры. Единственный, кто этого не знает, главный герой. В конце фильма он обнаруживает, что им манипулируют, но изменить что-либо вне его сил. Чтобы выжить в этом искусственном мире надо его полностью принять.
«Жизнь театр, и люди в нем актеры», говорил Шекспир, но, в его время театр жизни был физически конкретен, актеры достоверны, все роли и тексты распределены, зритель знал свое место в партере и сама линия, отделяющая театр от реальной жизни, осознавалась всеми. В виртуальном театре сегодняшнего дня мир предстает как фантасмагория, в которой нет сценария пьесы, актеры импровизируют в соответствии с моментом, актеры смешиваются с залом, зрители появляются на сцене.
В реальном мире человек время от времени чувствует им манипулируют, в виртуальном же, мастерски создается ощущение полной свободы, независимости, так как кукловоды и механики сцены не видны в массовке, где все манипулируют всеми.
В фантастическом фильме «Матрица», вышедшим на экраны в 1999 году, показывается будущее современного информационного общества. Матрица  это гигантская информационная сеть, в которой суперсовременные технологии создали декорации свободы напоминающие естественные формы жизни. Матрица дает своим обитателям возможность свободно изменять и обустраивать среду обитания, но только внутри правил обозначенных самой системой. Однако, Матрица еще не доведена до совершенства еще есть диссиденты пытающиеся ей противостоять. Морфеус, лидер группы сопротивления, пытается объяснить новичку, Нео, что такое Матрица: «Матрица это пелена перед твоими глазами, которая развернута чтобы скрыть правду, и не дать увидеть истину. Это тюрьма для твоего разума».
Тюрьма обычно представляется как физически существующее, замкнутое пространство из которого нет выхода. Матрица это качественно другая тюрьма, тюрьма виртуальная, в ней обитатель чувствует себя свободным, так как в ней нет решеток, клеток, стен. Нечто вроде современных зоопарков, воспроизводящих декорации природы, искусственную, улучшенную среду обитания ничем не напоминающую железные клетки с бетонными полами старых зоопарков. В современном зоопарке нет клеток, животные могут свободно передвигаться, но лишь внутри невидимых границ. Свобода их передвижений иллюзорна, это лишь фантом свободы, декорации свободы, в которых неослабный и полный контроль перестает быть наглядным, видимым. Благоустроенный человеческий зоопарк современного общества создает ту же иллюзию свободы.
Матрица это прообраз будущего, в котором манипуляция физической средой обитания сменяется на манипуляцию знаками, символами, кодами фрагментов реальной среды. В игре знаками, образами вещей, людей, явлений, действий, первоисточники всех этих знаков, органическая реальность, исчезает. Отражения, т.е. тени вещей, явлений и действий становятся важнее самой вещи, явления и действия, и, также, как в пьесе Шварца, Тень, отражение человека, его тень, становится хозяином человека.
Смена прямого, физически ощутимого контроля на виртуальный, произошла настолько внезапно и незаметно для большинства, декорации выполнены настолько достоверно, что сегодня мало кто способен отличить фальсифицированную свободу от свободы реальной.
Как и все другие формы человеческого существования свобода в постиндустриальном обществе виртуальна. Свобода, как и все другие формы человеческого существования условна, условность  основное качество отличающее общество от естественной природы.
Каждая национальная культура формирует свое, особое видение мира. Специфика американской культуры способность воспринимать фантазию как реальность вырастала из присущего всей американской истории оптимизма, веры в то, что в этой стране любые фантазии можно претворить в жизнь.
Первые американские колонисты новый поселок называли городом, новую школу, с двумя-тремя помещениями для учеников академией, колледж университетом, кампания, открывшая несколько магазинов в различных городах страны, называла себя торговой империей.
Американский публицист Генри Стил Коммаджер, «Их, (первых колонистов), совершенно не беспокоил разрыв между идеалом и реальностью. В их сознании идеал и был реальностью. Американец чувствовал, что все возможно, что все ему под силу в этом новом, прекрасном мире, и история подтвердила его интуицию».
Стефен Беннет, американский писатель конца 19-го века, следующим образом описывает впечатления нового иммигранта из Европы от только что построенного поселка Дикого Запада. Европеец видит несколько десятков хибар, наскоро сколоченных из досок, образующих нечто, что с трудом можно было назвать улицами, стоящими в середине малярийного болота. Его американский проводник с гордостью называл это убожество городом.
В глазах европейца, американец был либо сумасшедшим, либо клоуном, но, в представлении его американского проводника, это был великий город, потому что он видел не то, что было перед глазами, а то, что было перед его внутренним зрением, и он называл убогий поселок тем именем, под которым он был занесен на карты, Афины. В Америке множество безликих городков и поселков, носящих названия всех европейских столиц, и у американцев это не вызывает ни смеха, ни иронии, воображение сильнее чувства реальности.
«Америка открыла новые возможности восприятия мира, создала новую эру, эру симуляции реальности где подделка превратилась в саму реальность, где воображение и реальность неразличимы». Французский философ Бордияр.
Но Америка не была одинока, ту же симуляцию реальности создавали и другие страны. Это общее направление материалистической цивилизации, создающей новый мир в котором иллюзии должны подменить собой реальность. Эта сверхзадача была видна уже в самом начале ее становления.
Ее теоретически обосновал еще в 20-ые годы прошлого века Максим Горький, «Действительность вполне реальна, но еще не истинна, она только сырой и грубый материал для создания всечеловеческой истины. ...надо поставить вопрос: во-первых, что такое правда? И, во-вторых, для чего нам нужна правда и какая? .... если к смыслу извлечений из реального добавить, домыслить, по логике гипотезы, получим тот романтизм, который способствует революционному отношению к действительности, отношения, практически изменяющего мир..»..
Оруэлл, комментируя в 1968 году свою книгу «1984», «Любую фальшивку можно сделать реальностью если общество изменит само понятие реальности, воспитает новое сознание... Самих понятий правды и истины просто не существует. Правдой является все, что показывается средствами массовой информации (или дезинформации) в данный момент, в следующий момент ее сменит другая правда. Не верьте своим ушам и глазам, верьте только тому, что вы видите и слышите на Телескрине».
Сегодняшний Телескрин, телевидение, контролирующее как сознательное, так и бессознательное в человеке, возникло из нежелания общества видеть мир во всей его сложности, в глянцевых картинках легче жить .
Америка изначально создавала образцовый мир в разветвленной системе декораций. В физической реальности построить его было невозможно, но он возможен в виде плоских глянцевых картинок, за которыми можно скрыть объем, сложность и противоречивость мира.
Рабиндранат Тагор писал об Америке в 1949 году: Они (американцы) боятся реальности жизни, ее счастья и ее трагедий, и создают множество подделок, строят стеклянную стену, которая отделяет их от жизни, но отрицают само ее существование. Они думают, что они свободны, также, как муха, сидящая внутри стеклянной банки. Они боятся остановиться и осмотреться, как алкоголик боится моментов отрезвления».
Во времена Рабиндраната Тагора «жизнь за стеклом» воспринималась как особое, специфически американское качество жизни, так как все ее компоненты складывались на основе развития Американской Мечты. Но логика развития материалистической цивилизации превратит жизнь за стеклом телевизионного и компьютерного экрана в единственно возможную форму существования для всего человечества.
Огромная информационная Сеть, покрывающая весь мир, превратит человека из винтика экономики в положение компьютерной ячейки, в один из многих миллионов микрочипов, из которых будет состоять разум глобального компьютера, в котором все следят друг за другом и контролируют друг друга.
Алексис Токвиль, гениальный провидец, еще в начале 19-го века, видел будущее массовой цивилизации когда писал, «Никто не будет в состоянии подняться выше понимания манипулируемой толпы, включая самих манипуляторов».
Токвиль, правда, не мог предвидеть, что технологическая цивилизация, во второй половине XX века, будет способна контролировать не только внешние формы жизни и поведения, но, проникая в глубины человеческого сознательного и бессознательного, создавать человека со стандартным мышлением, стандартным поведением, минимального человека, сведенного до уровня микрочипа мировой информационной сети.
Мировая сеть это система кривых зеркал манипулирующая образами, отражениями реального мира. Отражения, т.е. тени вещей, явлений и действий упрощают и замещают собой многослойную противоречивую реальность. В пьесе Шварца, «Тень», отражение человека, его тень, становится хозяином человека.
Гофман Михель
Гофман Михель 1 мая 2019 17:41
РАВЕНСТВО ИЛИ СТАНДАРТИЗАЦИЯ?
 
В традиционном аристократическом обществе Европы, неравенство распространялось по всему полю человеческих отношений, от иерархии классов до иерархии личностей - кто-то ярок, кто-то бесцветен, одни умны, другие глупы, одни красивы, другие уродливы.
Американская демократия заменила иерархию личностей иерархией достижений в экономике, где личные качества не играют никакой роли. Важно не то, что красив или уродлив, умён или глуп человек, его главное личное качество - способность создавать и приумножать богатство, что и сформировало в Америке культ простого человека, жизнь которого посвящена Делу.
Советская Россия в первые десятилетия также создавала культ работника - рабочий получил статус Гегемона, хозяина жизни. Индустриализация страны, рост экономики, также как и в Соединённых Штатах, потребовали нового отношения к тем, кто создаёт богатства трудом, и советская массовая пропаганда сделала простого человека с мозолистыми руками своим героем. Быть простым человеком,т.е. таким как все, Соединённых Штатах, стало обязательным для всех слоёв населения, от рабочих до лидеров страны.
Однако желание быть или казаться простым человеком возникало не как результат влияния политической риторики, это желание было рефлексом самосохранения в атмосфере массового общества, желание вполне искреннее, так как быть таким как все означает гарантию безопасности индивида в толпе. В то же время, в любом человеке живёт чувство своей уникальности, особости, и чем более стандартизирована масса, тем острее желание выделиться из неё.
Наивысшей стандартизации, регламентации всех сторон жизни добились Соединённые Штаты, которые стали особенно наглядны во второй половине ХХ века, когда средний класс, вырвавшийся из бедных районов, где вся жизнь проходила на улице, на виду, где все знали всех, сумел построить себе комфортабельные ячейки на одну семью – дом в респектабельном районе, отгороженный от других забором, полная всех материальных удобств жизнь и полная анонимность.
До абсолютного минимума сужался тот круг, в котором можно было проявить себя, продемонстрировать свою особость, что вызывало естественную реакцию - привлечь к себе внимание, стать известным многим, выйти за пределы своего крохотного социального кокона.
Известность может принести успех в своём деле, но он лимитирован ближайшим окружением, да и доступен далеко не всем. Известность может принести также власть, но доступ к ней усеян трупами. Успех в спорте также возможен, но он требует огромных вложений сил.
Тем не менее, выделиться из массы может каждый, если он совершил нечто экстраординарное, попасть на первые полосы газет, появиться на всех телевизионных каналах и публика захочет узнать все детали и нюансы его жизни. Такого страстного интереса к нему, как к индивиду, он не может получить даже от самых близких людей. Но интерес это кратковременен, исчерпывается в течении нескольких дней или недель.
Постоянен интерес лишь к тем, кто смог войти в число победителей в экономике. Однако те, кто поднялся наверх, никогда не демонстрируют своё превосходство над теми, кто остался внизу социальной пирамиды. В жизни американского общества, разделённого на победителей и побеждённых, подобная демонстрация может привести к конфликту, и победители для своего самосохранения стремятся этого конфликта избежать всеми возможными средствами.
Победители, как правило, выпускники престижных колледжей и университетов, где стоимость образования по карману лишь семьям с доходами выше среднего. Уже по праву рождения они принадлежат к элите, возвышаются над толпой. но они не позволяют себе, как выпускники дорогих школ и колледжей Европы, говорить с культивированным акцентом и демонстрировать свою принадлежность к высшему классу.
Президент Буш, сын миллионера и политического деятеля с огромными связями в элите страны, закончивший Йельский и Гарвардский университеты, входящие в разряд элитарных  Ivy League , во время своей предвыборной кампании говорил, что студентом он был более чем посредственным, что должно было означать, что будущий президент простой парень, середнячок, такой же как и все, и будет защищать интересы таких же простых людей, как и он сам.
Быть простым человеком - это гражданский долг каждого американца, который, искренне веря в полное равенство, может не принять в качестве лидера человека ведущего себя как европейский аристократ, с его чувством собственного превосходства.
В американской политической жизни, представители управляющей элиты всегда, на публике, подчёркивают, что они ничем не отличаются от простого человека с улицы.
Во время больших национальных праздников в американской армии принято, чтобы высшие офицеры участвовали в раздаче праздничного обеда солдатам. Президент Буш, во время одного из своих визитов в Ирак, в дни праздника Благодарения, вместе с генералами, стоял за стойкой армейского кафетерия, участвуя в раздаче порционных блюд солдатам.
В любом общественном месте, будь-то рабочий офис, супермодный бутик, дорогой ресторан или гостиница мирового класса, никто, нигде и никогда не позволит себе пренебрежительного отношения к человеку низшего социального или денежного статуса. Обслуживающий персонал, который, в других странах мира часто подвергается оскорблениям клиентов, воспринимается как равный, даже в случае присутствия тех, кто вершит судьбами нации.
Богатые люди других культур стремятся продемонстрировать всему миру своё богатство, свою исключительность, свои привилегии, американец этого не делает почти никогда. Идея всеобщего равенства глубоко укоренена в общественном сознании. Мало кто решается на открытую демонстрацию своих привилегий, своего особого места в общественной жизни. Даже поднявшись на самый верх, американец считает себя представителем среднего класса и живёт практически в тех же условиях, что и основная масса населения.  Социолог Абель.
Тем не менее, различия в статусе проявляются не в открытых формах, а в нюансах и деталях поведения, часто не прочитываемых сторонним наблюдателем. Тон голоса, кто говорит первым, кто вторым, кто говорит без ремарок со стороны слушателей, выбор слов и выражений, расположение людей в группе. Всё это знаки иерархии внутри группы.
То качество, которое так характерно для России, постоянное унижение людей друг другом, во всех без исключений жизненных ситуациях, в Америке практически отсутствует. Семантика американского языка имеет чрезвычайно ограниченный лексикон оскорбительных терминов. А те, которые существуют, бледная стерильная тень того огромного набора слов, унижающих достоинство другого, который существует в русской речи, но нет ни в одном другом языке мира.
В российской жизни не существует тех законченных, отточенных временем, чётких форм социального ритуала характерных для американской жизни, нет определённой, внятной иерархии социального статуса, что приводит к неизбежному конфликту, к постоянному выяснению отношений. В российском диалоге беседа превращается в спор, цель которого не выяснение истины, а борьба за статус внутри данной группы, каждый раз заново, в повседневном общении, политике и экономике, всё построено на импровизации.
Все классы населения, от уборщиц в общественных туалетах, наводящих порядок угрозами, а в туалете уборщица - власть, до решателей судеб страны, сознательно или бессознательно, участвуют в постоянном и неразрешимом конфликте, в борьбе за равенство, которое на деле есть борьба за общественный статус – за уважение. Поэтому недаром фраза  Ты меня уважаешь?  так часто употребляется, статус необходимо подтверждать снова и снова в каждой новой группе и в каждой новой ситуации.
На Западе и особенно в США общение построено на формальных ритуалах, позволяющих избежать или смягчить возникающие конфликты в отношениях. В процессе воспитания вырабатывается безусловный рефлекс демонстрации доброжелательности, словесные клише и трафареты, используемые в общении, блокируют саму возможность выражения негативных эмоций.
Американец в любой ситуации воспринимает других как равных - это автоматическая реакция, обусловленная общепринятым ритуалом отношений, в которых разница в социальном статусе никогда не подчёркивается.
В повседневной жизни Европы, в случайных встречах, на улице, кафе, в любых общественных местах, где социальный статус незнакомых друг другу людей не известен, он может выражаться в одежде, в стиле поведения. Но в США подавляющее большинство богатых людей, поднявшихся из нижних классов, одеваются также и ведут себя также, как основная масса, средний класс. Менеджер крупной корпорации носит те же джинсы, что и рядовой служащий, ездит на работу в недорогой машине, ест на ланч всё тот же гамбургер.
Один из самых богатых людей мира Билл Гейтс, выглядит и ведёт себя, как средний человек из толпы, его стиль жизни, в принципе, ничем не отличается от жизни представителей среднего класса. Завтракает миллиардер Гейтс также, как и средний американец. Апельсиновый сок, сериал с молоком, сэндвич и кофе, обедает в общем кафетерии кампании. Жена Гейтса, Линда, сама отвозит детей в школу в машине  Шевроле  старой модели, и сама делает покупки в супермаркете. Личное состояние Билла Гейтса в 2007 году оценивалось в 50 миллиардов долларов. 50 миллиардов – это стоимость имущества 60 миллионов жителей США.
В кампании Гейтса, как и во всех деловых офисах, менеджер никогда не отдаёт приказ работнику, он использует эфмеизмы:  Не мог бы ты это сделать для меня, пожалуйста?  ( Would you like do it for me, please? ). Форма обращения звучит как просьба, но, по сути, это приказ, и работник, зная правила, играет свою роль равного, с обязательной, по правилам игры, искренностью. Менеджер корпорации, нанимая нового работника, никогда не подчёркивает различия в статусе, хотя его заработок на несколько порядков выше, чем у рядового работника.
Равенство в повседневных отношениях как бы делает реальное экономическое неравенство, если не невидимым, то гораздо менее заметным. И в Соединённых Штатах, где пропасть между богатством и нищетой наглядна, ритуал равенства имеет чрезвычайно важную роль в поддержании существующего порядка вещей.
В целом, богатые американцы гораздо богаче богатых людей Европы, а её бедняки гораздо беднее бедняков других индустриальных стран. Житель Финляндии с самым низким уровнем зарплаты, получает почти на 30% больше, нежели американец, принадлежащий к этой же категории. Житель Швеции больше на 24%.  Тимоти Смидинг, директор Люксембургского Института изучения заработной платы, подводя итог многолетнему сравнению зарплат в Европе и США.
Европа реализует идею социального равенства сверху, государство устанавливает лимиты на индивидуальное предпринимательство и распределяет привилегии более или менее равномерно, лимитируя возможности тех, кто уже обладает экономическими рычагами и, следовательно, использует их для ещё более интенсивного накопления за счёт основной массы населения.
В отличии от Европы, в Америке социальное расслоение формирует свободный рынок, предоставляющий все возможные привилегии тем, кто уже утвердил себя в борьбе за богатство. Таким образом, неравенство становится  изначальным качеством экономического развития, а внешнее равенство, в повседневном общении классов, легализует его в сознании среднего человека воспринимающего мир лишь в его практических повседневных формах. Можно было бы назвать это самообманом, но это свойство национальной психологии видеть только конкретные факты и не обобщать на абстрактном уровне.
Кроме того, социальное и экономическое неравенство в американской истории почти никогда не вызывало широких массовых, политических движений, как в Европе. Европейская идея социального равенства предполагает, что богатые становятся богаче за чей-то счёт, поэтому должны отдать хотя бы часть тем, у кого взяли.
Этот взгляд был связан с ограниченными ресурсами старого континента и статичностью социального процесса. Ресурсы же Нового Света были неограниченны, в азартную погоню за богатством была вовлечена большая часть населения, государство не вмешивалась в экономиче скую игру, что давало возможность участвовать в ней каждому. В азартной игре победитель не отнимает, он обыгрывает своих конкурентов, а победителей не судят. Проигравшие могут обвинять только себя, в глазах других они  losers , не умеешь играть, не садись за карточный стол.
Классовое расслоение в постсоветской России произошло внезапно, государство раздало национальные богатства наиболее агрессивным и напористым игрокам. В США же государство было лишь одним из игроков в экономике, и те, кто вложил больше труда, те, кому больше повезло, или те, кто подходил к правилам экономической игры “творчески”, получали больше. Поэтому американцы не только относились к тем, кто стал богаче других с уважением, они ими восхищались.
Кроме того, в условиях постоянных изменений, характерных для американской экономики, богатство не является чем-то стабильным и незыблемым, бизнес - большая дорога, на которой можно потерять или приобрести, и то, что принадлежит кому-то сегодня, завтра будет принадлежать другому. Американская политическая демагогия сумела внушить массам, что в стране нет классовой борьбы, это борьба между отдельными людьми.
Поэтому идея эконимического равенство в форме лозунга большевиков:  Грабь награбленное  ( Soak the rich ), в котором неимущие массы призывались грабить имущий класс, никогда не находило отклика среди американских низов.
Во-первых, потому, что лозунг предполагает массовую анархию, и, в результате, ограбленным может оказаться каждый. Во-вторых, каждый верит, что когда-нибудь и он сам сможет попасть в круг тех, кто обыграл остальных. Каждый мечтает стать победителем, и у него не поднимется рука на тех, кем он сам хочет стать. “Deal me in”,”возьмите меня в долю”, эта идея ближе сердцу американца.
Протест против экономического неравенства нейтрализован верой людей в равенство возможностей в свободной экономике, хотя это вера иррациональна, не подтверждается практикой. Равные возможности есть у 5% населения – “money makers”, обладающих 75 % общенационального богатства, но для подавляющего большинства они не более чем иллюзия.
Предприниматель может одолжить миллионы у банка под будущее развитие, или выпустить акции, средний работник от банка может получить заём только на покупку дома или машины. Крупные корпорации имеют возможность вкладывать в рост бизнеса огромные средства, их доходы увеличиваются пропорционально вкладам. Небольшие компании, чьи вклады в рост бизнеса ограничены, имеют соответственно меньше доходов.
Принцип прост, чем больше у вас есть, тем больше у вас будет. Богатство порождает богатство, бедность порождает бедность.
Резкий контраст богатства и бедности в “стране равных возможностей” возник не сразу, он увеличивался по мере экономического роста, и, соответственно, концентрацией, богатств в руках корпораций, организаций, a средний работник или предприниматель не имеет никаких других возможностей, кроме возможности подчиниться силе.
Отцы-основатели американского государства понимали, что концентрация богатства в руках немногих приведёт к краху демократического эксперимента, приведёт к наглядному классовому неравенству, характерному для Европы. Для них было очевидно, что нищие массы не обладают ни чувством ответственности перед обществом, ни желанием создавать богатство для богачей. В первые десятилетия после Американской Революции ожесточённо дискуссировалась тема будущего экономического развития страны.
Одна точка зрения, либеральная, базировавшаяся на христианской этике, утверждала, что экономическое равенство должно регулироваться государством и религиозной моралью. Интересы общества должны доминировать над интересами бизнеса. Как гласит Библия:  Богатый никогда не войдёт в рай, также, как верблюд не пройдёт через угольное ушко . Равные возможности для всех групп населения должно было обеспечить государство.
Один из отцов-основателей, Мэдисон, настаивал на том, что закон должен регулировать рост богатств, создать пределы накоплению экстремальных богатств в руках немногих, усреднить доходы -  Reduce extreme wealth toward mediocrity . По его мнению, концентрация богатств у небольшой группы населения может быть создана только за счёт нарушения законов юридических и моральных, и привести, в конечном счёте, к массовому бунту. Государство должно контролировать экономику.
Сила закона должна быть использована, чтобы крайняя бедность была поднята до уровня общепринятого комфорта, а уровень общепринятого комфорта - это не только еда, одежда и кров. Это то, что оценивается обществом, как достойная, в глазах окружающих, жизнь. , - писал экономист XVIII века Адам Смит.
Защитники же свободной экономики говорили, что контроль государства над экономикой приведёт к её замедлению. Индивидуальное предпринимательство без вмешательства государства, тормозящего процесс обогащения самых сильных, должно привести к определённому росту материального благополучия всех, и это значительно более важно, нежели абстрактная, в глазах подавляющего большинства, мораль христианского равенства, с её презрением к богатым и состраданием к бедным. Эта точка зрения возобладала.
Европейские комментаторы американской жизни XIX века, от Фрэнсис Тролопп до Диккенса, от Томаса Карлайля до Матью Арнольда, были единодушны в признании того, что Америка, действительно, сумела создать общество равных. Незнакомые с практикой экономической жизни они считали, что равенство в США существует, так как оно зафиксировано в политических документах страны, Конституции, Билле о Правах.
Политические права есть у всех, но в экономике реальными правами обладает только экономическая элита.
Неравенство заложено в самом фундаменте экономического общества, чтобы оно было менее заметным была создана сложная сетка умолчаний и фальсификаций, вся мощь пропаганды была направлена на поддержание мифа о всеобщем равенстве.
Джон М. Кейнс, ведущий британский экономист:  Современная цивилизация, создав огромные материальные богатства, не привела к равенству, она лишь сформировала изощренную культуру сокрытия неравенства, которая маскирует истинный механизм общественных отношений.
Гофман Михель
Гофман Михель 30 апреля 2019 17:04
КУЛЬТУРУ МАССАМ
 
"В будущем будет создана такая форма контроля над обществом, аналога которому не знает история.... бесчисленное множество людей, равных и одинаковых, будут жить в постоянной погоне за все новыми и новыми удовольствиями. Они полностью подчиняться той силе, которая эти удовольствия поставляет. И сила этой власти будет абсолютна и незыблема.  Олдос Хаксли.
 

О каких удовольствиях говорит Хаксли? Каким образом удовольствия могут стать средством контроля? И что это за сила которая эти удовольствия поставляет?
Когда в ХХ веке на авансцену истории вышли массы, весь цивилизованный мир, вне зависимости от политической системы каждой страны, встал перед вопросом, как контролировать эти миллионы, и направить их энергию в безопасное русло.
 
Политические и экономические механизмы регулирования общественных процессов были недостаточны. Церковь, как идеология и основной институт воспитания общественного сознания, начала утрачивать свои позиции, и роль церкви, как воспитателя масс, должна была взять на себя культура, новая культура.
 
Новая культура поставила на конвейер огромный поток книг, журналов, кино, музыки, в количествах, во много раз превышающих все, что было создано когда-либо раньше. И, прежде всего, телевидение, все 24 часа в сутки, все дни в году.
 
По определению французского философа Ги Дебор, телевидение, став основным источником развлечений, превратило искусство в  бесконечный поток банальностей, представленных со страстью шекспировских трагедий.  
 
Традиционная культура, выросшая из религии, была в своей основе идеалистической, но в ХХ веке индустриальное общество ставило перед собой задачи сугубо материальные и новая культура должна была воспитать новое материалистическое мировоззрение. Образы искусства обладают большей силой воздействия нежели политические лозунги, прямая пропаганда и искусство превратилось в инструмент воспитания масс.
 
Традиционная культура была предназначена для образованной элиты, отвечала ее интересам - познанию мира, его истории, человеческой психологии и требовала многолетнего воспитания. Она содержала высшие духовные ценности без которых невозможно истинное усовершенствование общества и человека, она была аристократична, обращалась к ценностям духовным, доступным только тем кто не тратил всю энергию на выживание, высшим классам. Литература, театр, опера, балет предназначались для узкого круга образованных людей, культура была предметом роскоши.
 
Новая культура, массовая, должна была стать предметом ежедневного потребления и только индустриальный метод ее создания мог обеспечить доступный по цене культурный продукт. Новая культура для масс должна была соответствовать запросам миллионов простых людей, живущих в сугубо материальном, физическом мире, в котором духовные ценности не более чем абстракция, ценность личности достаточно сомнительна, а ценность культуры в её способности развлекать.
 
Традиционные народные развлечения стали фундаментом на котором развивалась массовая культура, уличное зрелище, цирк, рыночный балаган, ярмарка. Они с их праздничностью, зрелищностью, жизненным оптимизмом удовлетворяли незатейливые вкусы городских низов которые стали основными потребителями новой демократической культуры рыночного общества.
 

Можно было бы предположить, что культура для масс впервые появилась в странах рыночной демократии, но это произошло впервые в Советской России 20-ых годов прошлого века, в которой она имела, правда, другое название,  пролетарская культура . Искусство стало принадлежать народу.
 

В Советской России создавались массовые зрелища на огромных городских площадях, и советские идеологи этого времени, раньше чем идеологи Запада и точнее, откровеннее их, формулировали задачи массовой культуры. Искусство должно было  служить народу , т.е. тем идеологическим целям, которые определяла руководящая элита. Главной из всех целей пролетарской культуры был подъем экономики которая была важнее морали, эстетики и духовности идеалистического искусства прошлых веков.
 
Эпицентром интереса многовековой культуры был человек во всем многообразии его проявлений, сложности внутренней жизни человека, богатства материального и духовного мира. Но у массового общества другие задачи и цели. Не становление личности, а формирование нового человека. Как писал Горький:  Человек не цель культуры, а eё объект. Цель культуры создание нового человека .
 

Новый человек это, прежде всего, человек труда, созидатель, строитель нового мира. Экономика в нем видишь лишь инструмент, ценный только тем что он создает. В процессе созидания действие человека важнее многообразия и сложности его внутреннего мира.
 
Осип Брик, один из наиболее влиятельных советских идеологов 20-ых годов:  Мы ценим человека не потому что он переживает, а по той роли, которую он играет в нашем деле. Поэтому интерес к делу, к действию, у нас основной, а интерес к человеку производный.  
 
Арватов, один из лидеров  Пролеткульта , следующим образом определял задачи мастеров искусств:  ....художник проникается идеей целесообразности, обрабатывая материал не в угоду субъективным вкусам, а согласно объективным задачам производства, Организуя общий продукт. Руководствуясь не личными побуждениями, а выполняя задания класса...  
 
Работники западной индустрии массовой культуры никогда не делали таких откровенных заявлений, но они также, как и как советские “инженеры человеческих душ”, выполняли задание управляющего класса, формирование нового сознания, необходимого системе восприятия мира, соответствующего интересам заказчиков.
 
Целью воспитания нового массового сознания была :  ... дрессировка масс, чтобы они не были обеспокоены вопросами, угрожающими стабильности общественного порядка. ... бесполезно обращаться к разуму и интуиции людей, нужно обработать их сознание таким образом, чтобы сами вопросы не могли быть заданы. ... задача социальных инженеров, социологов и психологов, находящихся на службе у правящей элиты, создание оптического обмана колоссальных размеров, в сужении всего объема общественного сознания до тривиальных, бытовых форм.  Оруэлл.
 
Индустриальное производство нуждалось в средствах для восстановлении сил работника в свободное от работы время и культура должна была стать  культурой досуга , давая работнику возможность на время уйти от проблем каждодневной жизни и отвлекать от  ненужных вопросов , давая те ответы которые соответствуют целям руководящей элиты.
 
До появления массовой культуры, низшие общественные классы не имевшие доступа к образованию, прививающее интерес к культуре, видели в плотских радостях жизни, еде, вине, сексе не только компенсацию за тяжелый труд, но и единственно доступные им формы отдыха и развлечений.
 
Но, на определенном витке развития экономики, когда индустриальная цивилизация превратилась в цивилизацию технологическую, потребовавшую полной вовлеченности работника в трудовой процесс, эти формы проведения свободного от работы времени стали восприниматься как отклонение от новых норм жизни.
 

Они отнимали энергию работника, который должен был все свои человеческие ресурсы использовать для эффективного труда в течении рабочей недели.  Культурный досуг  стал той формой проведения свободного времени, которая сохраняла жизненную энергию работника, экономила его силы для интенсивной работы и отвлекала от попыток понять или изменить свою жизнь.
 

Культурный досуг, о котором так много говорила советская пропаганда, ограничивался несколькими газетами, несколькими сотнями книг, одним фильмом в неделю, говорившим, по преимуществу, только о трудовом энтузиазме, поэтому подавляющее большинство проводило свое свободное время с  бутылкой на троих .
 
Как и вся советская экономика народного потребления, индустрия досуга создавала дефицит всех продуктов культуры. Тем не менее, хозяева жизни понимали значение которое играет культура в воспитании масс. Заказывая музыку исполнителям, они вооружали их необходимыми техническими средствами. Особое внимание было уделено кинематографу, как говорил Ленин, -  Самым важным из всех искусств для нас является кино, так как наше население по преимуществу безграмотно.  
 
Советские фильмы 20-ых годов,  Броненосец Потемкин ,  Октябрь ,  Конец Санкт-Петербурга ,  Юность Максима , были не только шедеврами киноискусства, но и шедеврами манипуляции массовым сознанием, исторической фальсификацией, принятой массами как единственно возможная трактовка событий революции.
 
Шедевром был фильм классика американского кино Гриффитса  The Birth of a Nation , Рождение Нации, (1915 год), с необычайной художественной силой провозглашавший идеологию Кук-клукс-клана, как двигателя цивилизации.
Шедевром был также и фильм Лени Рифеншталь  Триумф Воли , пропагандирующий идеи фашизма.
 
Идеологический гламур возник не в ХХ веке, глянцевые картинки, декорирующие сложную реальность, создавались и раньше.  Пятнадцатилетний капитан  Жюль Верна показывал колонизацию африканского континента, превратившую свободные племена в почти бесплатную рабочую силу для европейских предпринимателей как триумф прогресса, несущим высокие гуманистические ценности  отсталым народам .
 
Приключения трех мушкетеров Дюма проходили во времена трагической эпохи европейской Реформации, но в романе центральной была история алмазных подвесок королевы.
 

Многие поколения читателей были воспитаны на подобных книгах, а их влияние на формирование массовых представлений было гораздо более значительным чем занудные работы профессиональных историков.
 
Популярное искусство имеет свою специфику, оно не ставит свой задачей показ реальной жизни, ее назначение развлекать, но развлекательная литература и искусство прошедших эпох существовали на периферии культурных интересов общества. Обращенная к образованному классу традиционная культура приобщала индивида к богатству чувств и мнений мировой цивилизации, она помогала индивиду в процессе поиска истины найти свой уникальный, индивидуальный путь, подталкивала все общество к осмысленному подходу к проблемам жизни..
 

Культурой также определялась принадлежность к социальной иерархии, что придавало ей в глазах низших общественных классов престиж, ценность ее обладанием.
 
Массовая же культура ХХ века сменила приоритеты, рынок культуры определил иерархию ценностей в которой культура как развлечение получила доминирующую роль, а сложность и глубина традиционного искусства потеряли свой былой статус.
 

Массовая культура использовала новые технические средства, кино, радио, а впоследствии телевидение, создала новую эстетику, небывало широкую по своей палитре. Новые представления, новые нормы поведения, нормы жизни благодаря технологии производства продуктов культуры, давшей в руки создателей огромный набор средств психологического воздействия, внедрялись в общественное сознание более эффективно нежели образы традиционной, лимитированной в средствах, не технизированной культуры.
 
Работник индустрии культуры не озабочен созданием шедевров он выполняет задачи которые перед ним ставит производство, работодатели, а их цель не расширение объема знаний и понимания происходящих общественных процессов, а создание такого продукта который бы отвечал на запросы рынка и проводил общие идеологические установки заказчика. Недаром Голливуд называли фабрикой общественных иллюзий, а советское производство фильмов  Кинофабрикой .
 
На индустриальной основе создавалась новая мифология, мир фантазий, мир эскепизма, уводящий от повседневной реальности, от жизненных проблем. Ни советская пропаганда, ни пропаганда Голливуда не говорили о реальных проблемах с которыми сталкивался средний человек, а то, что не имеет своего образа в средствах массовой информации, выталкивается на периферию сознания.
 
Теоретики постмодернизма называют творения массовой культуры “симулякрами” в которых факты жизни не более, чем игровой материал. Из гигантского объема фактов, образов, идей формируется динамичный и эффектный калейдоскоп, его логика, логика игры, а назначение игры отвлечь от ненужных вопросов, отвлечь от попыток создать осознанное восприятие мира.
 
Олдос Хаксли:  Массовая культура делает все чтобы люди были полностью погружены в свои игры и не пытались понять, что происходит вокруг.  
 
Александр Зиновьев:  Массовая культура, компенсируя чувство беспомощности среднего человека создает образы суперменов, преодолевающих те препятствия, которые в практике непреодолимы, побеждающие там, где среднего человека неизбежно ждет поражение. Супермены не ходят на работу с девяти до пяти. Не дрожат перед начальством. Не боятся, что завтра их уволят без всякого объяснения причин. У них нет проблем, как выплачивать месячные счета. Супермены в одиночку решают все социальные проблемы, в очень простой и понятной форме - чаще всего физической силой. Эти сказки не уменьшают стрессов, но хотя бы на время, перед уходом в сон, приносят состояние сладкой дремы.  
 
Рынок, поставив культуру в один ряд с другими товарами потребления, уничтожил ее былой авторитет как источника знания, но, превратив культуру в одну из форм развлечений, построил эмоциональное убежище, кокон в котором можно укрыться, психологически выжить во все более усложняющемся и все менее понимаемом мире.
 
Индустрия эскапизма поставила на конвейер огромный поток книг, журналов, кино, музыки, в количествах, во много раз превышающих все, что было создано когда-либо раньше. И, прежде всего, телевидение, все 24 часа в сутки, все 386 дней в году.
 
По определению французского философа Ги Дебор, телевидение, став основным источником развлечений, превратило искусство в  бесконечный поток банальностей, представленных со страстью шекспировских трагедий.  
 
Предшественника телевидения, кинематограф, в Америке в начале двадцатого века назвали “motion pictures”, движущиеся картинки, название отражало отношение к нему публики, кинематограф не считался тогда искусством. Сегодня количество и качество зрительных и звуковых эффектов движущихся картинок несопоставимы с теми, что производились в рыночных кино-балаганах (Nickel Odeon) того времени, но темы те же, драки, стрельба, погони, ограбления, наводнения, пожары, автомобильные катастрофы.
Перед зрителем мелькают тысячи картинок, наполненных действием, но без всякого содержания, содержание в них действие, действие само по себе, шоком неожиданных трюков вызывается подъем адреналина в крови.
 
Зрелища массовой культуры, определению Оруэлла,  сужают объем общественного сознания до тривиальных, плоских мыслей, идей и образов .
 
В массовой культуре отсутствует спонтанность, непосредственность чувств, в ней нет размышлений над жизнью, нет обобщений жизненного опыта. На первый план выступают действия персонажей, а не их переживания, мысли, их внутренний мир. Истинное искусство обращается к логике, к пониманию, ведет к эмоциональному подъему, катарсису, используя мир сложных образов, идей, эмоций. Зрелища масскульта обращаются к элементарному, к импульсам. Дается “kick”, удар, ударом встряхиваются эмоции.
 
Адольф Гитлер, мастер массовых зрелищ, говорил, что воздействие логики на массы минимально, манипуляция бессознательными импульсами, рефлексами, намного эффективнее.
 
Зрелища отвлекают от знания, знание опасно для власти, все тоталитарные режимы стремятся уничтожить сам интерес к нему. Фашисты сжигали книги на улицах и площадях, советская власть гноила книги в библиотечных архивах.
 
Рынок массовой культуры делает это более эффективно он прививает безразличие к знанию. Рэй Брэдбери боялся того, что государство запретит читать книги. Олдос Хаксли боялся другого, что будут созданы условия, в которых люди не захотят больше читать книги. Но они оба ошибались, сегодня читают намного больше, чем раньше. В США сегодня выпускается 1,500 ежедневных газет и 7,000 еженедельников. Каждый год выпускается 75,000 новых книг.
Это по преимуществу, развлекательная литература, и массовый спрос существует только на нее, на литературу типа “гамбургер”, на упрощенную до уровня массового вкуса информационную жвачку, “литературу для бедных”.
 

Истинные произведения искусства штучный товар, они глубоко индивидуальны, а конвейер индустрии культуры выпускает “standardized diversity”, стандартизированное разнообразие. При покупке музыкального диска в магазине вы видите разделы стандартный джаз, стандарткантри, стандарт-классика, стандарт-рэп, стандарт-поп. Выбор стандартов неограничен.
Выбор стандартов в кино еще более широк. Каждая группа населения, черные, латино, интеллектуалы, рабочий класс, бэби-бумерс, гомосексуалисты, подростки, пенсионеры, любители фильмов “action” и любители картин, описывающих жизнь старой британской аристократии 19-го века, все получают свою культурную жвачку.
 
Существует стандарт фильма для традиционной семьи, стандарт для любителей острых ощущений, стандарт для любителей изысканной европейской эстетики. Сотни новых фильмов, выпускаемых за год, также, как и сотни телевизионных каналов, оставляют у потребителя ощущение, что отличие между ними настолько поверхностно, что они практически неразличимы.
 

Большинство американских фильмов замороженный обед, как правило, никаких следов жизни. . Кинорежиссер Андрей Кончаловский, проработавший много лет в Голливуде.
 
Кабельное или сателлитное телевидение предоставляет сотни каналов, освещающие тысячи тем: передачи о работе полиции, опросы людей на улице, фильмы об истории страны и мира, биографические серии, но все они создают впечатление, что это сделано одним и тем же режиссером, на одном и том же конвейере. В тоже время у потребителя есть выбор это он держит в руках “remote control” и всегда может переключиться на другую программу. Но, и на другой программе он увидит только стандартное зрелище или стандартные новости то, что ему хотят показать те, кто владеет средствами массовой информации.
 
Культурный ширпотреб не ставит вопросы, не ставит под сомнение общепринятые взгляды, не ищет новые неосвоенные пути. Массовая культура воспитывает другие ценности, другое мировоззрение пассивное приятие мира. Критическое начало, двигатель истинного развития общества, в ней отсутствует.
 
Критический подход к жизни общества, попытки понять происходящее, тем не менее, существует, в литературе, кино, телевидении, но он не доходит до массового читателя и зрителя. Спрос на него сужен, он интересен лишь узкому кругу интеллигенции. Рыночный подход к культуре загоняет высшие произведения культуры и искусства в изолированный кокон.
 
В тоже время, лучшие образцы критического, реалистического искусства входят в обязательные курсы гуманитарных факультетов университетов, Когда студенты выходят из  башен из слоновой кости  университетских кампусов в обычную жизнь, в процессе борьбы за жизненный успех они теряют всякий интерес к высокой культуре, она требует времени, размышлений, Гамбургер массовой культуры больше соответствует стилю жизни в процессе борьбы за успех.
Кроме того высокий уровень культуры и его следствие, собственная позиция, собственное мнение, воспринимается как вызов обществу. “Ты что, умнее других?”. Собственная позиция может привести не только к общественному остракизму, тут надо отвечать себе самому на вопрос, как жить, противостоя большинству. В повседневной жизни, мало кто решается на такой мужественный, отчаянный акт, как собственное мнение. Касаться не принятых тем, относиться критично к происходящему во все времена было опасно.
 
Алекс Токвиль писал 175 лет назад:  Свобода мнений, безусловно есть, но она не вызывает ничего кроме презрения. Ты свободен думать что хочешь, никто не посягнет ни на твою жизнь, ни на твое имущество, но ты превратишься в чужака, в парию, отверженного обществом. Ты сохранишь свои гражданские права, но они будут бесполезны. Близкие люди будут шарахаться от тебя на улице, и твое существование будет хуже чем смерть.  
 
Массовая культура это гигантский склад идей, образов, фактов, из которых можно черпать сведения о мире, но само их количество блокирует возможность связать их в какую-либо логическую цепочку, свести в систему. Ценность культуры в том, что формирует мировоззрение в котором факты осмысленны, сведены в какой-то порядок, а формула современности -  время-деньги , времени на осмысление фактов она не оставляет. В огромном, не структурированном, т.е. неосмысленном потоке фактов, образов, идей, потребитель превращается в щепку, не понимающую в каком направлении ее несет.
 
Произведения искусства, пытающиеся осмыслить глубины человеческой жизни никогда не имели и сегодня не имеют массового спроса. А массовый потребитель вполне удовлетворен средним качеством стандартных продуктов в супермаркете культуры, так как в течении десятилетий ему прививалось уважение к стандартизации во всех сферах жизни.
 
Стандартный гамбургер и попкорн выполняют функцию еды, заполняют желудок, но стерилизованные продукты питания в процессе обработки теряют вкусовые качества исходных продуктов.
 
Французская кухня считается высшим достижением мировой кулинарии и воспитанием этой культуры еды французское общество занималось столетиями. От романа Рабле  Гаргантюа и Пантагрюэль  высмеивавшего обжор, поглощающих огромного количество еды без всякого разбора, к 19-му веку французская кухня превратилась в эталон высокого вкуса и эстетики.
Как говорил Виктор Гюго:  Мир может не знать нашей славной истории, нашей великой литературы, но мир признателен Франции за французскую кухню и французское вино.  
 
Но сложная гамма ощущений, которую предлагает меню не только французского, но и европейского, традиционного ресторана, сегодняшнего среднего потребителя часто просто пугает, он прошел процесс воспитания на стерилизованных продуктах. Культура, также как и продукты питания, пройдя через фильтры требований массового рынка также теряет широкую палитру и обьем оригинальных произведений. Культура “попкорна”, культура “snacks”, отбивает вкус к разнообразной, широкой культурной диете.
 
Все бурление культуры, которое если начинать перечислять, здесь, в Америке, действительно есть, но оно не складывается в некую единую культурную жизнь, а состоит из отдельных событий, а массовая культура лишь декорация для прикрытия функций ежедневной жизни, а не часть самой жизни.  Русский иммигрант Шоссет.
 
Культура и искусство в американской истории никогда не были органической частью жизни общества как в Европе, они всегда воспринимались утилитарно, как форма отдыха от трудов насущных, как развлечение, как часть функционального комфорта.  Искусство для нас не первая необходимость, нашей стране нужны ремесла. , писал Джон Адамс, второй президент Соединенных Штатов.
 
Жизнь Европы строилась на культуре, вокруг культуры, материальное богатство, создаваемое цивилизацией, оценивалось не как цель, а как средство, ведущее к расцвету всех видов искусств. Для Нового Света, строившегося на континенте без каких-либо признаков цивилизации, интеллектуальное, эстетическое, эмоциональное наполнение жизни не было целью американского общества. Улучшение условий повседневного быта было важнее культуры и искусства, недаром европейцы называли американцев “новыми варварами”.
 

Америка создавала новое мышление, новую психологию, новые культурные ценности, ценность труда, материального богатства, роста экономики. Европейцы находили красоту, волнение, катарсис, в искусстве, американцы в строительстве бизнеса, в росте капитала. Культура и ценности все усложнявшегося производства и рынка становились культурой и ценностями повседневной психологии.
 
Европейцы обогащали себя, приобщаясь к высшим формам искусства и гуманитарного знания. Американцы совершенствовали себя, впитывая сложные формы деловой жизни, вырабатывая в себе те черты, которые приводят к успеху и обогащали свою жизнь новыми формами физического комфорта и развлечений.
 
Классическая культура была не приложима к американским условиям, она не могла иметь такого авторитета, как в Европе, так как говорила о вечном, и не соответствовала специфике американской жизни, построенной на философии бизнеса, на постоянном изменении.
 
Однако классическая культура не была полностью отброшена, она была использована массовой культурой как сырье, которое, после вторичной переработки, "cultural recycling”, становилось частью товаров широкого потребления, культурного ширпотреба. "Cultural recycling”. Индустрия культуры фильтрует богатства мировой культуры оставляя лишь те ее компоненты из которых можно составить эффектное зрелище. Ядро традиционной культуры, ее духовное содержание, осмысление жизни, идет в отходы.
 
В отличии от классической культуры масс-культура не стремится отразить реальность, она эту реальность реконструирует, создавая одномерную декорацию из элементов старой культуры, что придает пустоте и вакууму, химерам новой жизни некоторую достоверность.  Журналист-иммигрант Александр Генис.
 
Чтобы эффективно выполнять свою функцию декорация должна быть яркой, зрелищной, зрелищность важнейшее качество массовой культуры, она гарантия массового интереса, она решает кассовые сборы, поэтому наиболее популярными становятся не те книги, фильмы, телевизионные программы, которые говорят не об основных вопросах жизни, а о событиях, экстремальных в своей зрелищности.
 
Зрелища, преображая мир в красочные фантазии, развлекая, воспитывают. Если вам что-то не нравится в вашей жизни, рисуйте себе мечту, верьте в мечту, заменяйте мечтой реальность, живите в мечте.
 
Советские фильмы,  Цирк ,  Свинарка и пастух , послевоенные  Кубанские казаки , в длинном ряду других, показывали страну такой какой она может быть только в мечте. Мечта примиряла людей с нечеловеческими условиями существования. Советская пропаганда говорила  Человек кузнец своего счастья , каждый может изменить мир.
 
Тем же приемом пользуется и американская массовая культура, провозглашая “One can make a difference , один человек способен изменить мир. Мир в массовой культуре изменяют Superman, Batman, Spyderman, в фантастическом мире они в одиночку борются с силами Зла и побеждают. В мире фантазий все возможно.
 
В фильме “Rambo IV”, герой Сильвестра Сталлоне, железным кулаком, в одиночку, наводит порядок в Юго-Восточной Азии. Он побеждает там, где американская армия потерпела сокрушительное поражение. Хотя это противоречит историческим фактам, зритель верит впечатляющему зрелищу, а не историческим фактам, до которых ему нет никакого дела. Таково парадоксальное свойство сознания среднего человека конкретность опыта, который говорит, что один ничего не может изменить, и способность верить в иллюзию, созданную массовой пропагандой, что мир изменяют одиночки.
 
Мир изменяет вся система в целом, в которой отдельный человек лишь песчинка в огромном песчаном потоке. Массовая культура часть этого потока, и в него вливается все больше “песчинок” многих стран и континентов, массовая культура становится космополитической, интернациональной. Начинает происходить, естественная в этом процессе, унификация всех национальных культур, появляется единый мировой стандарт, образцом которого является стандарт американский.
 

Несмотря на анти-американские настроения в Европе, России, Азии и Латинской Америке, количество проданных на этих рынках американских музыкальных дисков и видео увеличивается каждый год. Этот странный феномен объясняется тем, что массовая культура рисует мир, часто не имеющий никакого отношения к конкретной американской жизни.
 
Потребитель тянется ко всему экстремальному, ко всему что выходит за пределы его монотонного, стерильного существования. К длинному перечню тем, всех видов и форм преступлений, катастроф, фантазий, в последнее десятилетие добавились порнография, гомосексуализм, садизм, мазохизм. Рынок начинает обслуживать группы  специальных интересов , эти интересы постепенно включаются в мэйнстрим, становятся частью популярной культуры.
 

Американская культура прививает молодежи всего мира американский стиль жизни. Также, как физическое загрязнение атмосферы городов Запада приводит к ухудшению качества жизни, так и популярная культура, настоянная на помоях, отравляет культурную атмосферу агрессивно антигуманистической философией, что приводит к дегенерации всего общества, но, прежде всего, к дегенерации молодежи, будущего мира. Если атмосфера, которую создает американская массовая культура, распространится по всему миру неоткуда будет даже импортировать свежий воздух.  Венгерский композитор Сандор Баласси.
 

Но эта проблема уже решается созданием такой человеческой породы, которая не только способна дышать “настоянным на помоях” воздухом, но воспитывает гурманов мусорного ящика, у которых от свежего воздуха наступает удушье.
 
Но появление  помоев  в массовой культуре, в определенном смысле, оправдано. Классическая культура не включала физиологию в круг своих интересов. Все что  ниже пояса  считалось недостойным рассмотрения и огромная часть жизни, находившейся под спудом запретов, выплеснулась с огромной силой на авансцену общественного внимания.
 

Мировая литература говорила о любви, старательно обходя тот факт, что сексуальная, ее физиологическая составляющая, также органично присуща человеку, как и высокие эмоции. Христианство, в период средневековья, провело непереходимую границу между духовным и физическим. Духовное рождает добродетели, физическое пороки. Возрождение попыталось вернуться к представлениям древней Греции и Рима. Книга Бокаччио  Декамерон , была одной из многих попыток легализовать эту часть человеческой жизни.
 

Протестантизм, в период Реформации, повернул эту тенденцию вспять, проповедуя аскетизм во всех сферах жизни, объявляя все физические потребности человека греховными. Эротизм из отношений мужчины и женщины был исключен, отношения полов существуют лишь для продления рода. Викторианская эпоха создала жесткую регламентацию взаимоотношений между полами, которая просуществовала до 60-ых годов прошлого столетия.
 

Американская контркультура молодежной революции 60х годов была по своей сути революцией сексуальной. Сегодня она майнстрим массовой культуры.
Это была естественная реакция на многовековой запрет на физиологическую сторону взаимоотношений. Популяризация секса имеет просветительскую функцию, но, также как и все виды индустрий, индустрия секса следует законам рынка. Она, предлагая потребителю широкий набор стандартной сексуальной техники, которую способно освоить большинство, нейтрализует интерес к глубине и богатству эмоций любовного чувства, ведь на него способны немногие, рынок сбыта слишком узок. Воспитание чувств процесс длительный, требующий огромных вложений, а рынок требует быстрого возвращения инвестиций.
 

Само слово любовь начало исчезать из ежедневного словаря, его, под влиянием пропаганды секса, сменило слово  fuck . Да и секс реальный, физический начинает сменять секс виртуальный, виртуальность специфическое качество всей массовой культуры, где все большее место занимает жанр  фантази .
 

Стандартизация жизни сводит сложное к простому, высокое к низкому, индивидуальное к всеобщему, объемное к одномерному, и из жизни, как и из стандартизированной культуры, начинают исчезать живительные соки. Исчезает и
способность воспринимать полноценное искусство прошлого.
 
Так, жанр трагедии когда-то считался высшим из всех видов искусств, так как в нем был огромный объем, трагедия раскрывала бездонные глубины человеческого существования. Но сегодня этот жанр умер. Начинает исчезать также и драма, так как сама жизнь, построенная на рациональной основе, на стандарте, снимает драматизм, т.е. столкновение жизненных противоречий. Вместо драмы массовая культура предлагает триллер, в котором конфликт мировоззрений и мироощущений героев подменяется рядом ситуаций, динамика действия в триллере важнее динамики внутренних и внешних противоречий персонажей, а сюжет и диалоги лишь связка между фейерверками акробатических номеров и технических эффектов.
 
Фейерверки привлекают всех, в независимости от национальности, возраста, образования и культуры, так как фейерверк не предполагает размышлений, не обращается к пониманию, не обогащает эмоции, его назначение ослеплять, ошеломлять своей яркостью, оставляя все остальное вокруг в полной темноте.
Гофман Михель
Гофман Михель 26 апреля 2019 16:35
Знания Массам
Наша цивилизация хвастается распространением образованности и знания, а распространяет невежество и беспомощность . Бернард Шоу
 
Существует огромная мифология связанная с образованием и приобщению к знаниям. Они расширяют кругозор, дают возможность выработки собственного мнения, формируют полноценного человека, приобщают его ко всему богатству культуры. Но, широко разветвленные системы массового образования ХХ века поставили на конвейер выпуск, по термину запущенному в употребление Солженицыным,  образованщины , специалистов, не знающих ничего, кроме своего дела.
Знание в условиях экономической демократии необходимо лишь для подготовки квалифицированной рабочей силы. Рыночное общество не нуждается в гуманитарном знании цель которого формирование понимания общественных процессов и обогащение интеллектуальной и эмоциональной жизни. Гуманитарное знание дает осознание мира и осознание себя в этом мире, а в рыночном обществе это знание опасно для системы.
Раньше считали, что раб подчиняется хозяину, пока он безграмотен, пока он не понимает природы общества, которое превратило его в раба, но, даже не понимая механизма общественной системы, он стремился стать свободным. Сегодня большинство работников в индустриальных странах понимают, что они не больше чем винтики индустриальной машины, что они свободны только как производители и потребители, но, в процессе борьбы за выживание они безропотно принимают свою роль рабов системы
Казалось бы, что образование может дать ключи к пониманию и, следовательно, к сопротивлению системе. Но, если это так, то почему многие поколения выпускников университетов не превращаются в критиков системы, а, приходя в нее в качестве работников забывают об уважении к истинному знанию и правде, которое им прививали в университете.
По-видимому, этические нормы и понимание механизмов системы которые получают студенты в университетских  замках из слоновой кости , не выдерживают пресса реальной жизни, а средства массовой информации обладают большей силой убеждения, чем университетские профессора. Блистающий эрудицией профессор имеет низкий социальный статус, потому что:  Тот, кто умеет, делает, кто не умеет, учит.  После окончания университета выпускники, входя в деловой мир, утрачивают всякий интерес к знаниям не приносящим доходы, также, как и все население в целом.
Литературный критик Освальд Вейнер, исследуя комиксы, рисованные картинки с рисунками, самый популярный вид чтения, отмечал, что наличие ума у героев этого жанра ставит персонаж в разряд отрицательных. Наличие интеллектуальных способностей выше нормы, то есть выше посредственности, в глазах читателя патология, претензия быть лучше других.
Сам образ жизни воспитывает неприязнь к широте восприятия мира, глубине знаний, пониманию сложности общественной жизни. Эти качества не имеют ценности в общественном мнении, зато практическая информация ценится высоко, она гарантия жизненного успеха.
В прошлом источником богатства была земля, сегодня источником богатства является информация. Количество информации увеличивается с каждым годом, увеличивается количество газет, книг, журналов, телевизионных каналов, с невероятной скоростью развивается Интернет. 40 лет назад американское телевидение предлагало 4 канала, сегодня более 500 каналов, 40 лет назад количество радиостанций было чуть больше 2,000, сегодня более 10,000. Это они формируют мировоззрение и образ жизни. Это они являются институтом образования, воспитателем масс.
Обращаясь к многомиллионной аудитории масс-медиа представляет лишь тот спектр тем и мнений, который соответствует их задачам как коммерческим организациям и взглядам заказчиков, рекламодателей.
Теле или радиоканал, газета, журнал никогда не поместит мнение, которое бы противоречило интересам рекламодателя, так как реклама составляет основной источник дохода всех средств масс-медиа. Общественному мнению, безусловно, есть место в средствах массовой информации, но только в том случае, если оно совпадает с мнением и интересами корпораций.
Масс-медиа пытается представить себя как общественный институт задача которого служить общественным интересам, представлять весь спектр мнений и взглядов. Но даже неискушённому наблюдателю видно, что несмотря на многочисленность и разнообразие тем, различной манеры подачи, у всех одна и та же унифицированная позиция, заданная теми кто контролирует каналы информации.
Мнения, противоречащие линии, принятой средствами передачи информации, не появляются ни на одном массовом канале. Разнообразие оценок существует, оно необходимо для создания у зрителя впечатления существующей острой дискуссии, но дискуссии, как правило, затрагивают лишь периферийные темы, это бури в стакане воды.
Свобода мнений гарантирована лишь тем, кому принадлежат средства передачи мнений , гласит старая истина и это не мнения, взгляды массовой аудитории, а мнения и взгляды владельцев средств массовой информации. Но, даже когда представляютя темы волнующие все общество, они проходят многоступенчатый процесс обработки, стерилизации, в котором утрачивается глубина и объем обсуждаемых проблем.
В массовом сознании существуют две реальности, реальность фактов жизни и виртуальная реальность, создаваемая масс-медиа. Они существуют параллельно. Средний читатель или зритель может верить или не верить тому, что видит на экране компьютера, телевизора или читает в газете, это в конечном счете ничего не меняет, так как других источников у него нет. Он знает только то, что ему “положено знать”, поэтому он не в состоянии задавать “неправильные” вопросы.
Авторитарные общества могли примириться с тем, что люди говорят одно, а думают другое, достаточно того чтобы они подчинялись. Но откровенная лживость политической пропаганды приводила к сопротивлению, промывка мозгов часто не достигала своей цели. Демократическое общество, усвоив уроки истории, отказалось от откровенной лжи, от доморощенных, плоских пропагандистских трюков и использует приемы психологической манипуляции.
В период Великой Депрессии газеты, радио, Голливуд, уделяя огромное внимание деталям жизни “великого гангстера” Диллинджера, уводили публику от опасной темы, причины экономического краха. Миллионы лишились средств к существованию, но мало кто понимал систему обмана, проведённого финансовой элитой. Фигура грабителя-одиночки заслонила собой фигуры тех, кто ограбил все общество. Пустые погремушки сенсаций отвлекали публику от наиболее важных аспектов их жизни.
Пропаганда экономического общества не занимается прямой промывкой мозгов. Она использует мягкие, малозаметные терапевтические приемы, направляющие чувства, желания, мысли в необходимое русло, в котором сложность и противоречивость жизни выражается элементарными формулами легко воспринимаемыми людьми любого образовательного ценза, и они закрепляются в массовом сознании благодаря профессиональному мастерству и впечатляющей эстетике.
В условиях демократии не существует государственной цензуры, прямая цензура не эффективна, гораздо действеннее самоцензура работников индустрии информации. Они отлично понимают, что их профессиональный успех полностью зависит от умения чувствовать в чем нуждаются те, кто обладает реальной властью. В их среде попытки представить своё мнение противоречащее общепринятому воспринимаются как непрофессиональное поведение. Профессионал служит заказчику и не должен кусать руку, которая его кормит.
Средства массовой информации убеждают читателя, зрителя сделать “правильный выбор”, который, по существу, не в его интересах, но он вряд ли решится поделиться к кем-то своими крамольными мыслями, он боится быть не как все, вполне возможно, что что-то не в порядке с ним самим, все не могут быть неправы.
Общество накладывает запрет на мнение, отличающееся от общепринятого, что ведет к отказу от собственных размышлений , писал Алексис Токвиль в начале 19-го века, а так как мало кто решается вступать в конфликт с мнением большинства, собственным мнением становится стереотипный набор общепринятых представлений и идей.
Традиционная пропаганда манипулировала сознанием, но в постиндустриальном обществе она уже не обладает достаточной силой воздействия. Современные средства массовой информации используют другую технику, технику манипуляции подсознанием.
Чтобы добиться поддержки публикой той или иной инициативы, исходящей от экономической или политической элиты, необходимы новые методы пропаганды , писал политический обозреватель 40х – 50х годов прошлого века Уолтер Липпман.
Новые методы, о которых говорил Липпман, манипуляция подсознанием, но новизна ее относительна. Она, правда, без современной технической базы, проводилась нацистским министерством пропаганды.
Немецкий ученый, ученик Фрейда, Эрнст Дихтер, эмигрировавший в США в 1938 году, занимавшийся психологией рекламы:  Основные приемы манипуляции подсознанием, которые сегодня широко используются средствами массовой информации, были разработаны гитлеровской машиной пропаганды. Гитлер понимал, как никто другой, что самым мощным инструментом промывания мозгов является не воспитание критического мышления, а манипуляция подсознанием. Ее и использовала нацистская пропаганда. Впоследствии она получила научное обоснование и стала называться “Perception-altering technologies”, технология изменения восприятия. Термин “промывание мозгов” вызывает неприятие, он пришел из словаря тоталитарных режимов, а научный термин, “perception-altering technologies”, принимается безоговорочно.
Масс-медиа сегодня уже не обращается к массовой аудитории, население утратило свою этническую, культурную и классовую однородность, это конгломерат миллионов индивидов, поэтому она отрабатывает приемы убеждения рассчитанные на психологию групп различных интересов, на разнообразие индивидуальных желаний, иллюзий и страхов, существующих в различных слоях общества.
Масс-медиа, часть рынка продуктов массового потребления, стремится выпустить как можно большее количество информационных продуктов так как в конкуренции за рынки сбыта выигрывает не тот, кто поставляет самый высококачественный продукт, а тот, кто поставляет больше других. Высокое качество информационного продукта может оттолкнуть массового потребителя, приученного теми же средствами информации воспринимать только привычную, стандартизированную информационную жвачку.
Те, кто работает на информационном конвейере, умело манипулируют массовой психологией используя методы социальной инженерии, в которой множество мелких направляющих тем, идей выстраивают широкий фронт атаки в формировании необходимого мнения, и эта тактика эффективнее прямого удара. Капсулы информации подталкивают внимание к нужному выводу и они настолько коротки, что средний человек не в состоянии зафиксировать их сознанием.  Социолог А. Моль.
Все факты, как правило, верны, они тщательно проверяются, информация достоверна, но достоверна так же, как могут быть достоверны сотни фотографий человека, где видны отдельно его лицо, тело, руки, пальцы. Из фрагментов составляются разнообразные комбинации необходимые его создателям, а их цель сокрытие полного, истинного портрета общества и его целей.
Кроме того, современная технология позволяет более широко и интенсивно использовать принцип, провозглашённый еще Геббельсом:  Много раз повторенная ложь становится правдой . Повторение блокирует критическое восприятие и вырабатывает условный рефлекс, как у собак Павлова.
Повторение способно превратить любой абсурд в очевидность, оно разрушает способность критического мышления и усиливает мышление ассоциативное, реагирующее только на привычные образы, знаки, модели. Современные масс-медиа, используя высокие технологии, предоставляют не системное знание, а систему привычных образов, и обращается не столько к здравому смыслу сколько к трафаретному мышлению массового потребителя, которым они манипулируют.
Потребитель информации, погруженный в огромный поток разрозненных фактов, не в состоянии выстроить собственную концепцию, выработать собственный взгляд, и бессознательно впитывает тот скрытый смысл, который заложен в информационном потоке ее создателями. Он в количестве и отборе фактов, их последовательности, их длительности, в форме подачи.
Скорость передач информационных капсул нейтрализует осознанное восприятие так как зритель не в состоянии переварить огромную массу фактов и мнений, и они вываливается из его памяти, как из дырявого решета, для того, чтобы на следующий день заполниться очередным информационным мусором.
 

 

Когда-то, когда телефон став общедоступным сменил непосредственное общение на виртуальное, это произвело шокирующий эффект на публику.
В употребление вошло слово  phony , производное от слова telephone, его активные формы  phony up , надуть, и  phony it up , выдать одно за другое, и общение по телефону воспринималось, как подмена, подмена реального человека его звуковой фикцией.
 

Кинематограф также подменил обьемное видение мира в его реалиях образами на плоском полотне экрана, что воспринималось первыми зрителями как черная магия. Затем появились телевидение и, наконец, Интернет, воспитавший способность современного человека жить одновременно в реальном мире и мире фантомов.
 

Воображение правит миром, и управлять человеком можно только благодаря воздействию на его воображение , говорил Наполеон.
 

Как писал Оруэлл в 60-е годы прошлого века:  Цель средств массовой информации дрессировка масс, они не должны задавать вопросы, угрожающие стабильности общественного порядка. … бесполезно обращаться к разуму и интуиции людей, нужно обработать их сознание таким образом, чтобы сами вопросы не могли быть заданы. …задача социальных инженеров, социологов и психологов, находящихся на службе у правящей элиты, создание оптического обмана колоссальных размеров, в сужении всего объема общественного сознания до тривиальных, бытовых форм. Следующее поколение уже не будет ставить под сомнение правильность всего происходящего. Атмосфера общественной жизни будет такова, что невозможно будет даже задать вопрос, правильно это или нет .
 

Американский футуролог Фукуяма после окончания холодной войны провозгласил наступление  Конца Идеологии , конца массовой политической идеологии, она исчерпала свои возможности.
Информационная революция смогла растворить общие идеологические концепции во множестве информационных продуктов, внешне совершенно нейтральных. Идеология перестала восприниматься как пропаганда, так как ее проводит не государственное “Министерство Пропаганды”, а "свободные” средства информации, развлечений и культуры.
 

Сменяющиеся цветные картинки на телевизионном или компьютерном экране создают ощущение огромной динамики, цель которой скрыть узость и статичность содержания. Калейдоскоп массовой культуры примитивен, как цитатник Мао, и также, как цитатник Мао, использует набор элементарных истин. Обрушивая на зрителя лавину образов и беспрерывного действия, он блокирует возможность разглядеть те несколько цветных стеклышек, из которых составлен калейдоскоп.
 

Фантазии современной массовой культуры обладают значительно большей силой воздействия чем пропаганда прошлого не только благодаря своему технологическому совершенству, но, также и тем, что массовая культура всех социальных систем ХХ века подготовила новое восприятие мира, способности жить в мире иллюзий.
 

Массовая культура тоталитарных стран создавала убедительные политические фальшивки, о которых Оруэлл в своей книге  1984  говорил, что их влияние было настолько велико, что люди перестали отличать фальсификации от реальности. Французский философ Бордияр, однако, считал, что фальсификации созданные пропагандой тоталитарных стран были первоначальной ступенью в создании фундамента современного виртуального мира.
 

В фантастическом фильме  Матрица , вышедшим на экраны в 1999 году, показывается будущее современного информационного общества, в котором. манипуляция идеями сменяется на манипуляцию условными знаками, символами, кодами фрагментов реальной среды. Это игра тенями, плоскими отражениями реального мира, и, в этой игре, также как в пьесе Анатолия Шварца Тень”, отражение, тень, манипулирует Человеком.
 

Матрица - это гигантская информационная сеть, дающая своим обитателям возможность свободно участвовать в создании виртуальной среды обитания, и они с энтузиазмом строят себе тюрьму. Однако, Матрица еще не доведена до совершенства, еще есть диссиденты, пытающиеся ей противостоять. Морфеус, лидер группы сопротивления, объясняет новичку Нео, что такое Матрица:  Матрица это пелена перед твоими глазами, которая развернута, чтобы скрыть правду и не дать увидеть истину. Это тюрьма для твоего разума.
 

Тюрьма обычно представляется как физически существующее, замкнутое пространство из которого нет выхода. Матрица это качественно другая тюрьма, тюрьма виртуальная, в ней обитатель чувствует себя свободным, так как в ней нет решеток, клеток, стен. Нечто вроде современных зоопарков, воспроизводящих декорации природы, искусственную, улучшенную среду обитания, ничем не напоминающую железные клетки с бетонными полами старых зоопарков.
 

В современных зоопарках нет клеток, животные могут свободно передвигаться, но лишь внутри невидимых границ. Свобода их передвижений иллюзорна, это лишь фантом свободы, декорации свободы, в которых неослабный и полный контроль перестает быть наглядным, видимым. Благоустроенный человеческий зоопарк современного общества создает ту же иллюзию свободы.
 

Смена прямого, физически ощутимого контроля на виртуальный произошла настолько внезапно и незаметно для большинства, что сегодня мало кто способен отличить фальсифицированную свободу от свободы реальной, тем более, что свобода, как и все другие формы человеческого существования, условна, условность основное качество, отличающее общество от естественной природы.
 

Жить в реальности, значит остановиться, жизнь в своих глубинных принципах вечна, от библейских времен по сегодняшний день она повторяется, меняются лишь формы, суть остается той же. Для того чтобы заставить людей находиться в движении необходимы иллюзии, мечты, фантазии, которые должны быть привлекательнее реальности и постоянно обновляться.
 

Культура любой нации имеет в себе элементы фантазии, использует образы, символы, формирует общественные иллюзии. Но способность воспринимать фантазию как реальность было специфическим свойством американской цивилизации, так как вырастала из присущего всей американской истории оптимизма, веры в то, что в этой стране любые фантазии можно претворить в жизнь. В процессе развития американской истории фантазии стали более убедительными нежели реальность и искусственный мир фантазий превратился в стену за которой можно было укрыться от сложного и непонятного мира.
 

Рабиндранат Тагор:  Они (американцы) боятся сложности жизни, ее счастья и ее трагедий и создают множество подделок, строят стеклянную стену, отгораживаясь от того что не хотят видеть, но отрицают само ее существование. Они думают, что они свободны, но свободны они так же, как мухи, сидящие внутри стеклянной банки. Они боятся остановиться и осмотреться, как алкоголик боится моментов отрезвления .
 

Рабиндранат говорил об Америке 40-ых годов, когда еще не было телевидения, компьютера. В последующие десятилетия, когда “стеклянная банка“ была усовершенствована, открылись небывалые перспективы для полной подмены красочными иллюзиями истинных знаний о мире и обществе.
 

Классик американской социологии Даниел Бурстин писал в 1960-е годы:
В индустрию информации …вкладываются огромные средства и используются все виды науки и техники. Вся мощь цивилизации мобилизована для создания непроницаемого барьера между нами и реальными фактами жизни .
 

Михель Гофман, кандидат социологии . Колумбийский университет.
Нью-Йорк. Специализация: Russian-American Cross-Cultural Understanding.Искусство жить, или искусство выживать?
Гофман Михель
Гофман Михель 23 апреля 2019 17:10
Свобода личности или свобода индивида?
Современное понятие свободы появилось в период Ренессанса, провозгласившего человека мерой всех вещей, личность как высшую общественную ценность, а свободу личности как неотъемлемое право индивида на проявление его внутренней, духовной жизни, мыслей, желаний и чувств, отличающих его от других.
В последующий период, период Протестантской Реформации, протестантизм сузил понимание свободы личности до свободы на индивидуальную трактовку Библии, свободы на поиск индивидуального пути к Богу. В XIX веке материалистическое мировоззрение вытеснило своих предшественников, мировоззрение ренессансное и религиозное, и свобода стала пониматься как свобода на внешние формы самовыражения, прежде всего как свобода в экономической деятельности, как свобода действий, свобода передвижений, свобода выбора стиля жизни.
Век Прогресса поставил под сомнение саму необходимость человека в духовной свободе. Постулат английского философа Гоббса:  Люди ищут не свободы, а прежде всего, обеспеченности , обосновал программу новой, наступающей материалистической цивилизации.
Запад достаточно безболезненно воспринял новое представление о свободе как свободе в создании материальных богатств. Россия же этот постулат отвергала, в глазах русской интеллигенции, это была формула Мирового Зла, люди должны заплатить духовным рабством за счастье в обеспеченности.
Великий Инквизитор, воплощение Зла в  Братьях Карамазовых , говорит, как будто цитируя Гоббса:  Люди стремятся не к свободе, а к счастью, а счастье материально это хлеб и дом. Освободите их от духовного поиска, дайте им хлеб и кров, и они будут счастливы . Великий Инквизитор, по Достоевскому Антихрист, его цель уничтожить духовное содержание жизни.
Макс Вебер, экономист начала ХХ века, в своей классической работе  Капитализм и протестантская этика , показал, как из постулатов протестантизма, религии, ставящей духовные ценности выше материальных, вырастал капитализм, строившийся на приоритете материального над духовным.
Передовые страны капиталистического мира XIX века, Германия и Англия, тем не менее, шли по этому пути в замедленном темпе, груз многовековой культуры с её приоритетом духовного над материальным тормозил процесс. У Соединённых Штатов этого балласта не было, Америка двигалась в заданном Прогрессом направлении значительно быстрее, что вызывало резкое неприятие европейцев.
Я думаю, что Америка, которая претендует на то, что она есть образец свободы, нанесла страшный удар по самой идее свободы . Впечатление Чарльза Диккенса после поездки по Соединённым Штатам.
Многие русские писатели, побывавшие в Америке, разделяли мнение Диккенса, они также не принимали американской формы свободы, в которой не было места свободе духа.
Максим Горький, посетивший Америку в 1911 году:  Лица людей неподвижно спокойны .... В печальном самомнении они считают себя хозяевами своей судьбы — в глазах у них, порою, светится сознание своей независимости, но, видимо, им непонятно, что это независимость топора в руке плотника, молотка в руке кузнеца, кирпича в руках невидимого каменщика, который хитро усмехаясь, строит для всех одну огромную, но тесную тюрьму. Есть много энергичных лиц, но на каждом лице видишь, прежде всего зубы. ...нет истинной свободы, свободы внутренней, свободы духа – её нет в глазах людей... никогда ещё люди не казались мне так ничтожны, так порабощены .
Экономическое общество видит свободу как право каждого думать только о себе.  Everyone minds his own business”, каждый за себя, “Each man for himself”. Каждый имеет право делать то, что он хочет, и как он хочет, “do your own thing” или “have it your own way”, делай всё по-своему. С другой стороны, каждый должен быть таким, как все, “be like everyone else”. На этих двух противоречивых постулатах построена идея американской свободы, её формула “каждый свободен быть таким, как все”.
Американский писатель Генри Миллер, в своей новелле  Аэро-кондиционированный кошмар :  Чтобы научиться жить (в Америке) ... вы должны стать таким, как все, тогда вы защищены. Вам надо превратить себя в ноль, стать неотличимым от всего стада. Вы можете думать, но думать, как все. Вы можете мечтать, но иметь такие же мечты, как у всех. Если вы думаете или мечтаете по-другому, то вы уже не американец, вы чужак во враждебной стране. Как только у вас появляется своя собственная мысль, вы автоматически выбываете из толпы. Вы перестаёте быть американцем .
Экономическая демократия защищает свободу индивида, но не свободу личности, а индивид, поступающий и думающий, как все, не личность, он часть толпы, массы, личность уникальна.
Духовный поиск не является целью экономической демократии, она предлагает свободы иного рода, свобода в выборе мест жизни, мест работы, в личной жизни. Но эти виды свободы могут существовать лишь в том случае, если человек экономически независим, а в современном обществе он полностью зависит от загадочной игры экономических сил.
Во времена первых американских пуританских общин свободными считались лишь те, кто владел имуществом не менее 75 фунтов стерлингов, только они имели статус свободного человека, Freeman. Они могли принимать решения свободно, игнорируя давление большинства. Только те, кто имел этот статус имели право участия в решениях общины. Неимущий, бедняк зависим в своих средствах существования от других, у него нет чувства ответственности за свои поступки и потому не имеет права на участие в принятии решений.
На первых выборах, проведённых после победы Американской революции, право на участие в выборах президента имело лишь 6% населения страны. Избирательные права через 40 лет уже не привязывались к имущественному статусу, но в практической жизни все решения принимались имущим классом, который, в отличии от европейских стран, составляла не потомственная аристократия, а новые богачи, нувориши, вышедшие из низов.
И.В.Турчанинов, полковник российского генерального штаба, эмигрировавший в США в период Гражданской войны, и ставший бригадным генералом армии Севера, в письме Герцену, писал:  Я не вижу действительной свободы здесь ни на волос, это всё тот же сбор нелепых европейских предрассудков... разница только в том, что не правительство, не элита управляет бараньим стадом, а бодливые, долларами гремящие, козлы-купцы .
Современник Турчанинова, Марк Твен, говорил, что в условиях экономической демократии, в конкурентной борьбе реальной свободой обладают самые беззастенчивые, самые напористые, приобретающие свои богатства за счёт слабых:  Свобода право сильных грабить слабых .
В рабовладельческом обществе раб был несвободен, потому что хозяин имел право его продать. Крестьянин в феодальном обществе был несвободен, он полностью зависел от лендлорда, который владел землёй, главным источником существования крестьянина, и мог её дать или отнять.
Перед началом индустриальной революции американский фермер, зарабатывавший средства на жизнь своим трудом, полностью обеспечивающий все его нужды, был независим. Но, в процессе развития индустриального общества большинство населения превратилось в наёмных работников и получило только один вид свободы, свободы продавать себя самому, “sell yourself”, на свободном рынке труда.
С библейских времён до начала индустриализации, человек, работающий не на себя, а на другого, считался рабом. Разумеется, сегодняшний наёмный работник имеет такие права, каких не имел средневековый крестьянин, их гарантирует Билл о Правах. Но, права эти иллюзорны, так как,  Билл о Правах не применяется по отношению к экономическим отношениям.
Те, кто пытается реализовать это право, оказываются на улице. Таких фанатиков единицы. Подавляющее большинство соблюдает правила игры и предпочитают с гордостью перечислять все свои многочисленные политические свободы в самой свободной стране мира.
В экономической жизни работник не имеет никаких свобод, кроме свободы остаться без работы и стать социальной парией . Американский социолог Чарльз Рейх.
Как иронически отмечал русский писатель Саша Соколов, иммигрировавший в США в 1990-ые годы, в письме другу в Россию,  Ты даже не представляешь, насколько здесь надо продаться, чтобы тебя купили. Зато свобода.. .
Или другой русский иммигрант, Андрей Тум, Билл о Правах не мешает,  ...свободному рынку подавлять любой протест против системы гораздо эффективнее, чем советское КГБ .
В середине 90-ых годов, когда шли дебаты по поводу проекта закона о создании бесплатной медицинской системы, выдвинутого конгрессменом Ричардом Герхардтом, кампания IBM разослала письма 110 тысячам своих работников, рекомендуя им звонить в Конгресс и требовать снятия законопроекта с голосования. Работники IBM были свободны в своём выборе или подчиниться требованиям корпорации или потерять работу.
Протест изначально обречён, в условиях свободного рынка человек, чтобы выжить, должен полностью и беспрекословно подчиниться писанным и неписанным законам экономики, диктуемых самыми сильными. Самые сильные, корпорации, создают условия труда, в которых работник, чтобы выжить, должен следовать правилам корпоративной дисциплины, напоминающей армейскую.
Американских солдат принято называть GI (Government Item), что расшифровывается как "государственное имущество". Свободный американский гражданин не является имуществом государства, он принадлежит экономической машине. В армии поведение солдата контролируется системой наказаний. В экономике поведение работника контролируется гораздо более эффективно, кнутом и пряником, угрозой увольнения и системой привилегий, бонусов, 13-ой зарплатой, акциями кампании.
Декларация Независимости в триаде  Свобода, Равенство и Право на поиски счастья  ставит в этом перечислении Свободу на первое место. В практике жизни это не более, чем иллюзия, и она не перестаёт быть иллюзией от того, что её разделяет большинство, также как миллионы советских людей, распевавших  Я другой такой страны не знаю, где так вольно дышит человек .
Здесь можно делать, что хочешь.. . — пишет Шоссет, русский иммигрант, видевший Америку 70-ых годов, как бы повторяя впечатление Горького об Америке начала века, —  но нет ощущения свободы, ... а в Нью-Йорке — типичные лица с ленинградского эскалатора. Поджата нижняя челюсть, выраженья нет. Они устали. Какая уж тут свобода. ...здешняя жизнь похожа на то, каким представляли социализм будущего где-то в 30-х годах. Только что всё на деньгах, как средстве управления, держится, а результаты те же .
Советский и фашистский режимы отчётливо и ясно формулировали в своей пропаганде подчинённость интересов отдельного человека интересам государства, так как в условиях индустриального общества, индивидуальная свобода должна быть подчинена интересам экономического и социального развития. У экономической демократии те же цели, но она никогда не говорит о них открыто, демократия использует сложную сетку подстановок.
Средний человек воспринимает свободу выражения желаний, запрограммированных в нём обществом, как истинную, индивидуальную свободу. Он не видит конкретных сил или людей, которые командуют его жизнью. Свободный рынок невидим, анонимен и, следовательно, человек делает вывод, что он свободен . Эрих Фромм.
С одной стороны, свободная экономика в определенной степени освобождает работника от диктатуры государства, от давления семейного клана, от связывающей его действия устаревшей традиционной морали. С другой, она освобождает его от тех духовных, интеллектуальных и эмоциональных потребностей, которые не укладываются в стандарты экономической жизни.
Индивид, прошедший обработку массовой пропаганды и массовой культуры, уже неспособен понять, что у него есть потребности кроме тех, которые ему навязывает рынок и, хотя он имеет больше видов физической свободы и независимости от государства, чем европейцы, он полностью подчинён экономике. Свобода, в своём минимальном выражении, это хотя бы осознание существования сил, которые её ограничивают, но большинство не только не осознаёт, но и отрицает само наличие этих сил.
Социолог Филлип Слатер:  При всех данных ему обществом свободах современный человек также беззащитен перед силами, с которыми он сталкивается в своей повседневной жизни, как первобытный человек перед силами непонятной ему природы. Он беспомощен перед анонимными социальными механизмами, действующими необъяснимо и непонятно для простого человека, они могут поднять его наверх или бросить вниз на социальное дно, он беззащитен перед ними, как и первобытный человек перед грозой или ураганом .
Постиндустриальное общество уничтожило понятие нищеты и предоставило множество свобод. Каждому предоставляется огромное количество выборов, но это не личный выбор, этот выбор запрограммирован в человеке системой. Система воспитывает понимание свободы не как право быть самим собой, не как право на принятие собственных индивидуальных решений, это право на такую же форму жизни, как у всех.
Во времена американской молодёжной революции 60-ых годов свобода личности и поиски смысла жизни стали ориентирами целого поколения. Молодёжь, инстинктивно или осознано, видела в мощных корпорациях страны особую опасность. Именно крупные корпорации, с их военизированной структурой и почти военной дисциплиной, олицетворяли в их глазах всё негативное в американской жизни. Корпорации были полной антитезой их представлений об обществе справедливого равенства и индивидуальной свободы.
Фильм  Easy Rider  ( Лёгкий ездок ), выпущенный на экраны в конце шестидесятых годов, входил в обойму “фильмов протеста”, как будто говорил о бунте личности против уменьшающейся личной свободы в условиях разрастания мощи корпораций. Герои фильма не имеют никакого уголовного прошлого, не связаны с преступным миром, это обычные ребята из провинциального городка, но они нашли возможность одним ударом реализовать Американскую мечту, перепродав большую партию наркотиков. Теперь, с большими деньгами, они свободны.
Они движутся по стране на мощных мотоциклах, на их куртках американский флаг, символ свободы. Они получили свою свободу, независимость и самоуважение не благодаря тяжёлому труду, по 40 часов в неделю, изо дня в день выполняя монотонную, изнуряющую работу. Они нашли лёгкий путь, не заплатив тюремным сроком за своё рискованное предприятие, и этим вызывают восхищение зрителя, который, чтобы добиться даже не свободы, а минимального уровня экономической независимости, должен многие годы отсиживать свои часы на работе.
Обитатели маленьких, погруженных в безвольную спячку, городков средней Америки, через которые проезжают герои, привычно живут в полунищих условиях, из поколения в поколение с трудом сводя концы с концами, и те, кто добился богатства, минуя путь тяжёлого и плохо оплачиваемого труда, не могут не вызывать в них тяжёлой, свинцовой ненависти. Судя по фильму, причина этой ненависти, зависть, чувство собственной несостоятельности. В финале жители городка забивают героев насмерть бейсбольными битами.
С точки зрения юридического и нравственного закона, герои фильма преступники, но продажа наркотиков воспринималась зрителем не как нарушение моральных норм, а как бунт против системы. Но сама система стимулирует поиски новых, часто незаконных путей к богатству, а герои фильма часть системы, их жизненные ценности те же, что и у большинства, считающего, что только деньги приносят свободу.
В период молодёжного бунта 60-ых резко увеличился уровень преступности, но основная масса бунтовщиков, на лозунгах демонстраций ненасильственного протеста, цитировала Библию “возлюби ближнего как самого себя”, духовный рост человека провозглашался единственной истинной целью. Высокие идеалы нового поколения входили в конфликт с идеалами отцов, помнивших времена голода и нищеты Великой Депрессии и принимавших обеспеченность послевоенных лет как высшее достижение своей жизни.
Молодёжный протест всколыхнул всю страну, его программой стала рок-опера  Иисус Христос суперзвезда , библейский канон “все люди братья” приобрёл новую жизнь, формула “каждый за себя” была отвергнута, каждый должен нести личную ответственность за происходящее с другими.
Но постепенно накал страстей утих, бунтовщики, взрослея, стали воспринимать личную ответственность как ответственность только за себя, и вернулись в налаженное русло, вернулись к формуле жизни отцов,  каждый за себя . Оказалось, что сломать систему невозможно, альтернатива была лишь одна, приспособиться. Но неприятие системы в поколении бэбибумеров (послевоенное поколение), сохранилось, оно перестало быть наглядным, потеряло черты организованного протеста, в условиях тотального контроля бунт стал выражаться лишь индивидуально, и поэтому приобретал патологические, экстремальные формы.
Фильм середины 80-ых годов,  Natural Born Killers , показал, во что превратились идеалы свободы через 10 лет после окончания молодёжной революции. Герои фильма напоминают образы молодых бунтарей 60-ых, созданных актёрами Марлоном Брандо и Джеймс Дином, но личную свободу они понимают по-другому, не как право на себя, не право быть самим собой, для них свобода это свобода убивать. Это единственная доступная им форма самовыражения, власти над обстоятельствами своей жизни, в которой они чувствуют себя совершенно беспомощными.
Стрельба по толпе для них единственная возможность самоутверждения и свободы личности. В глазах героев фильма, как и в глазах публики 80-ых годов, свобода личности это свобода от обязательств перед другими, свобода от общества. Слово свобода, которым так часто пользовались в 60-ые годы, утратило своё содержание, превратилось в пустышку общепринятого демагогического словаря.
Гражданские права были завоёваны, но исчез нравственный код, моральная правота защиты прав личности, на которой строился молодёжный протест. Сегодня вера в свободу не более чем ритуал, проформа, соблюдение внешних приличий, за которыми уже нет ни искреннего убеждения, ни абсолютной веры.
У бунтарей предыдущих эпох были шансы на успех, пока общество верило в высший авторитет, авторитет свободы личности, свободы внутренней жизни, стоящих выше авторитета силы и власти, нравственные принципы, которые отстаивали бунтари, находили отклик в общественном сознании. Бунтари сегодняшнего дня следуют в направлении, намеченным фильмом  Natural Born Killers . Подростки, расстреливающие своих сверстников из автоматов в американских школах, также, как и их прообразы в кино, только в насилии над другими видят единственную форму самовыражения.
Общество ограничивает возможности выражения индивидуальности, что ведёт к агрессии и насилию, небывалому по своему размаху за всю историю человечества в мирное время. В больших городах, в начале и в конце рабочего дня, миллионы людей, закрытые в кабинах своих машин, полностью изолированные друг от друга, стремясь вырваться из трафика, ненавидят друг друга в такой степени, что если бы у них была возможность уничтожить все эти тысячи машин вокруг них, они бы это сделали не задумываясь, подчиняясь импульсу ненависти . Социолог Филипп Слатер.
Общество воспитывает агрессивность, необходимое качество в атмосфере всеобщей конкуренции, и, в то же время, её подавляет. Возрастающий пресс приводит к обратной реакции, к освобождению подспудной агрессивной энергии в самых её экстремальных формах. В последние десятилетия появилось небывалое раньше количество серийных убийц, и их появление не случайно. Чем больше давление, тем больше противодействие. Это показатель реакции людей, зажатых в узкие рамки ритуалов “свободы”.
Серийные убийцы хотят доказать самим себе и обществу, что они не “тварь дрожащая”, что они не винтики машины, что они личности со свободной волей, что они, в отличии от массы, способны переступить последний рубеж, последний запрет.
История лондонского Джека-Потрошителя в викторианской Британии потрясала воображение цивилизованного мира в течении целого века. Сегодня Джеки-Потрошители появляются ежегодно и уже никого не удивляют. Увеличилось количество преступлений вне экономических мотивов, стрельба по сослуживцам в офисе, по пассажирам в сабвее или другим водителям на дороге. Рост преступлений, которые раньше не могло представить самое разнузданное воображение, сегодня стали обыденными и привычными. Садизм, мазохизм, ритуальный каннибализм, сатанизм, когда-то бывшие на периферии общественного внимания, выдвигаются на авансцену, приобретают всё больше последователей.
Это иррациональная, спонтанная реакция на отсутствие свободы реального выбора, неосознанный бунт против всей системы жизни, построенной на подмене реальной свободы теми формами, которые приносят обществу экономические дивиденды. Протест выражается в виде иррациональных, крайних, асоциальных форм поведения, потому что сопротивление всеобъемлющему и анонимному контролю невозможно на рациональном уровне.
Система подавляет уникальность человека, которая неизбежно находит выход, и это выход в экстремальные формы, в эксцентричности, сатанизме, садомазохизме, промискуитете, изуверском насилии . Социолог Филипп Слатер.
Но запреты на многие экстремальные желания уже в прошлом, они безопасны для самой системы, их обслуживание увеличивает занятость определённых слоёв населения, увеличивает доходы и облагается налогом. Потребительское общество легализует всё, что приводит к развитию экономики, а экономика построена на удовлетворении желаний покупателей.
В фильме Кубрика  Механический Апельсин  ( Clockwork Orange ), главный герой не может легально получить то, что желает, он лишён права на насилие, которое приносит ему удовольствие. Его гражданское право на личную свободу ограничено. В фильме Кубрика, те, кто стремится обуздать инстинкты насилия в главном герое, Алексе, сами используют насилие, как форму контроля над ним. Только управляющий класс имеет право на насилие, организованное насилие.
В среднем человеке, для его правильного функционирования как члена общества, все инстинкты должны быть или кастрированы, или направлены в безопасное для власти русло. Часто уголовники считают свои преступления политическим актом. И, действительно, если пропаганда говорит о главной черте демократии, свободе, то наказания за свободу выражения желаний являются нарушением главного политического права гражданина.
Идея свободы была доведена до своего логического конца маркизом де Садом. Убеждённый республиканец и революционер, Маркиз де Сад был наиболее последователен в развитии идей Просвещения о свободе. Логика де Сада: демократия, следуя своим принципам, должна предоставить всем право на свободу скрываемых желаний, и так как жажда насилия живёт в каждом, оно должно быть всем, насилие должно быть демократизировано.
Маркиз де Сад первым сумел увидеть, что абсолютный индивидуализм должен привести к организованной анархии, в которой эксплуатация всех всеми делает насилие над другими органической частью наслаждения жизнью. Де Сад поставил только один сексуальный аспект в центре своего утопического будущего, но сам его прогноз был верен, логика абсолютной свободы и безответственности личности перед обществом и другими людьми должна привести к формированию общества без морали, общества, построенного на праве сильного . Кристофер Лаш, социолог.
Гитлера называли громкоговорителем нации, который, взывая к толпе, вслух говорил о том, о чём было не принято говорить, о праве на скрытые желания, на тёмные инстинкты внутри каждого человека, и давал оправдание, обоснование права использования насилия в общественных отношениях.
Жажду насилия, живущую в каждом человеке и агрессивные инстинкты толпы фашизм использовал для достижения политических целей. Экономическая демократия сублимирует агрессивность, направляя её в безопасное русло тех желаний, которые соответствуют интересам экономики, увеличение физического комфорта и разнообразных развлечений.
Социализм, выросший на идеях Просвещения, предполагает исчезновение любой власти, любой формы насилия, недаром Ленин говорил об исчезновении государства. Но в экономической демократии насилие не исчезает, оно лишь приобретает цивилизованные формы. Система сужает свободу в широком понимании до свободы потребления, физически определённой и ощутимой.
Что я получу, если буду иметь духовную свободу? Поможет ли мне духовная свобода приобрести новый дом или последнюю модель автомобиля?”, говорит воспитанник экономической цивилизации.
Реальная свобода это свобода выражать себя как личность в основополагающих сферах жизни, а как раз в этой сфере свободы у члена экономического общества нет. Но у него есть свобода передвижений, свобода смены мест работы, свобода потребления, а духовная свобода для него абстрактный фантом, словосочетание, не имеющее конкретного содержания.
И это не явление сегодняшнего дня, это характерная особенность самой материалистической цивилизации, отрицающей духовное начало. Как писал Алексис Токвиль в 1836 году:  Что ошеломляет в Америке это не останавливающееся движение и постоянные изменения, но человеческое существование чрезвычайно однообразно и монотонно, потому что все изменения и непрекращающееся движение ничего не меняют в содержании, в сущности самой жизни. Человек находится в движении, но это движение чисто физическое, его внутренний мир неподвижен .
Свобода духа, свобода внутренней жизни, была одной из основных ценностей, одной из целей Прогресса, средством её реализации должна была стать развитая экономика. Давая массам достойные формы существования, общество сможет стимулировать рост духовного богатства свободного от борьбы за физическое выживание человека. Но, в процессе развития экономики, средство стало целью.
Общество, состоящее из свободных личностей с ярко выраженной индивидуальностью, было мечтой лишь в самом начале эпохи Прогресса, когда ещё были сильны традиции культуры аристократического общества. Сегодня это уже ушедший в прошлое атавизм, в процессе роста экономики и создания массового общества уникальная личность, поднимающаяся над безликой толпой, утратила свою былую ценность. Массовое общество это общество равных, отбрасывающее всё, что поднимается выше среднего уровня.
Гофман Михель
Гофман Михель 7 апреля 2019 17:26
Деньги средство или цель жизни?
"Деньги, а не Мораль, являются главным принципом общественных отношений цивилизованной нации.” Томас Джефферсон
"Деньги низводят всех богов человека с высоты и обращают их в товар. Они, поэтому, лишили человеческий мир его собственной ценности".  Карл Маркс.
Когда-то говорить о деньгах считалось неприличным, тема была недостойной общественного внимания не только потому, что воспринималась как  низменная , но и потому, что не у всех они были, не для всех были достижимы. В последние десятилетия тема денег превратилась в центральную, в главную тему обсуждений, звучащую в офисах, на улице, в семье, во всех человеческих связях, во всех произведениях искусства. Экономические возможности появились у многих, деньгaми стали определяться не только покупательная способность, но и способность участвовать в экономической игре.

Кредитная система позволила даже тем, чья заработная плата покрывает только необходимые ежедневные расходы, приобретать дома, автомашины, предметы роскоши. Выходные дни большей частью посвящены приобретению всё новых вещей, Shoping превратился в форму отдыха и развлечений. Отношения между людьми всё больше стали регулироваться деньгами, и деньги заняли центральное место в шкале общественных интересов.
 
Деньгами стали оцениваться те сферы жизни, к которым раньше применялись другие критерии. Талант в любой сфере деятельности определяется не профессиональными достижениями, а уровнем оплаты.
Успешный врач не тот, кто помог большему количеству пациентов, а тот чей, годовой доход выше, чем у его коллег. Инженер не тем, сколько благ обществу он принёс своей работой, а тем, сколько он за неё получил. Писатель, художник, актер, режиссёр оцениваются не по значимости своих творений, а по размеру полученного гонорара.
Деньги всегда были символом жизненного успеха, но в условиях экономической демократии они больше, чем абстрактный символ общественного статуса, так как дают многие формы свободы, делают человека хозяином своей судьбы. Ими, а не сложными критериями оценки человеческой ценности прошлых эпох, определяется ценность личности.
Аристократические общества строились на иерархическом принципе - высшие классы, низшие классы, на вершине герои, личности, яркие индивидуальности, внизу безликая толпа, масса. В “правильно же построенном обществе”, говорил Базаров в  Отцах и детях ,  ... совершенно будет равно, глуп ли человек или умён, зол или добр.
Деньги истинный институт демократии, демократии равенства, они отвергают оценку человека через его индивидуальные, личностные качества. В  правильном , т.е. демократическом обществе, построенном на экономике, не личность, не индивидуальность становится определяющим критерием ценности человека, иерархия создаётся экономическим статусом, она делает человека личностью в глазах других, выделяя его из безликой массы.
Деньги всегда играли огромную роль в жизни любого общества, но, степень значения денег в различных культурах была разной. В  Венецианском купце  Шекспира герой-ростовщик использует силу денег, чтобы наказать тех, кто видит в нём лишь изгоя, которым венецианские патриции пользуются в своих целях и презирают его за то  неблагородное занятие , которым он добывает средства к существованию. В период интенсивного развития капитализма, в первой трети XIX века, деньги превратились в основной инструмент роста экономики, роста капитала и их значимость начала возрастать для всех общественных классов.
В России, капиталистические формы экономики, изменявшие традиционные критерии ценности человека в глазах общества, появились позднее, чем в Европе. Но тенденция уже чувствовалась, и первым её увидел Пушкин. В  Скупом рыцаре , само название пьесы подчёркивало несоответствие жажды денег и рыцарского достоинства.
В  Пиковой Даме  блестящий гвардейский офицер, аристократ, убивает старуху ради денег, угрожая ей пистолетом. Не происхождение, благородство, аристократизм или личные качества, только деньги приносят уважение общества. Имя героя, Герман (German), немец, вполне однозначно говорило, откуда эта тенденция пришла.
Александр Герцен, много лет проживший в Европе, в которой тенденция уже превратилась в фундамент жизни:  Прежде хоть что-нибудь признавалось, кроме денег, так что человек и без денег, но с другими качествами, мог рассчитывать хоть на какое-то уважение. Ныне же без денег не только на уважение, но и на самоуважение нельзя иначе рассчитывать. .
Для имущих классов борьба за богатства во все времена была привычной частью жизни, но к середине XIX века интенсивность борьб возросла - в денежные отношения стали вовлекаться  неимущие классы .
В течении столетий пистолет, шпага, кинжал, яд были теми средствами, которые применялись в борьбе за богатство внутри аристократической элиты. Герман в  Пиковой Даме  использовал пистолет. Раскольников в  Преступлении и Наказании  взял топор, который он нашёл в каморке у дворника. Борьба начала приобретать всё больший накал, в её арсенал были включены все подручные средства. Топор средство народное, и он показатель того, что в процесс погони за деньгами включились массы. С деньгами человек получает уважение, без денег он “тварь дрожащая”.
Достоевский недаром по сей день остаётся остросовременным писателем – он, как никто другой, показал возрастающую власть денег над общественным сознанием. В чём Достоевский остался человеком своего времени, так это в том, что трагедия его героя в непреодолимом противоречии между религиозной моралью и практикой жизни. Нравственная мука и есть главное наказание Раскольникова за совершённое им убийство - преступление приводит к распаду личности.
Сегодня морализаторство Достоевского вызывает недоумение, в современном экономическом обществе мораль утратила своё былое значение, вместе с потерей статуса морали в общественном сознании исчезла сама дилемма мораль-деньги.
Огромный накал страстей во всех романах Достоевск го, сюжеты которых строятся вокруг денег, показывал реакцию тогдашнего российского образованного класса на власть денег над жизнью людей, которая воспринималась как трагедия, так как противоречие морали и денег было неразрешимо. Российская либеральная интеллигенция видела возможность решения этой дилеммы в революционной буре, в уничтожении всей государственной структуры, все беды страны она видела в безнравственности власти.
В России государство и экономика были неотделимы. В Европе же, экономика была достаточно самостоятельна, независима от государственной структуры. Государство постепенно утрачивало свою абсолютную власть, так как экономика перестраивала всю общественную систему, экономика стала определять место человека в обществе.
Европейская литература, начиная с мольеровского  Мещанина во дворянстве , говорила о пересмотре иерархии традиционных оценок без надрыва Достоевского. Процесс разрастания статуса денег в Европе был достаточно драматичным, но он не нёс в себе трагедии, так как традиционная мораль постепенно, шаг за шагом, уступала своё место жизненному практицизму, философии выживания, характерного для низших классов, впервые в истории получивших возможность уйти от вековой нищеты.
Европейское мещанство превратилось в новый буржуазный класс, от которого стали зависеть старые хозяева жизни, аристократия, дворянство. Новые хозяева жизни создавали новую иерархию ценностей и превращались в аристократию нового времени, аристократию денежную.
В России до 1917-го года этот процесс проходил по другому. Россия использовала принципы капиталистической экономики, но власть в экономике принадлежала государству, новые формы экономики вписывались в традиционную структуру - феодальную. В феодальной системе богатства не зарабатывались, а получались, в зависимости от связей с вертикалью власти.
После 1917-го года большевики, разрушив старую феодальную систему, создали новую, которая отличалась от старой лишь по форме, и в ней жизненные блага также распределялись по принципу феодальной системы, в соответствии со статусом внутри вертикали государственной власти. Государство превратилось в единственного хозяина всей экономики, и деньги - один из главных инструментов демократии, перестали выполнять свою роль мотора социальных изменений. Россия остановилась во времени.
События 1991 года вернули Россию в ряд стран, где деньгами стал определяться общественный статус, Россия демократизировалась. Но также, как и во всей предыдущей российской истории, новые предприниматели получают богатства из рук государства.
С момента появления капитализма в XVIII веке, культурная элита Европы осуждала процесс смены ценностей нравственных, духовных, т.е. аристократических, на мещанские, демократические, денежные. И реакция культурной элиты была понятна, она лишалась привычного заказчика, новому заказчику они были не нужны, у новых хозяев жизни  были другие интересы и другие ценности.
Традиционная культура была аристократичной, элитарной по определению, так как создавалась аристократией творческой для аристократии потомственной, родовой - владельцев богатств. Новые формы экономических отношений создавали условия,  в которых высокие, духовные ценности начали уступать своё место ценностям экономическим. Деньги превратились в цель и смысл жизни масс, так как они давали физический комфорт, свободу и общественный статус. Тем не менее, в глазах европейцев, обожествление денег в Америке перешло допустимые даже для них пределы.
Французский аристократ, маркиз Алексис Токвиль:  Я не знаю страны, где страсть к деньгам так поглощала бы все мысли и чувства людей. Обогащение, деньги, в такой степени мыслятся как самоцель, что становятся чем-то трансцендентальным и даже просто иррациональным по отношению к счастью и пользе отдельного человека... .
Чарльз Диккенс в своём романе  "Мартин Челзвик"  показывает шок своего героя, англичанина, путешествующего по Америке, узнающего, к своему удивлению, что в этой демократической стране существует аристократия. Когда он спрашивает, на каких же принципах стоит американская аристократия, ему отвечают:  На уме и силе характера. Точнее, их последствии, долларах . Мартин слышит разговор бизнесменов после делового обеда:  ... ему казалось, что всё  чем они озабочены, их радости, горести, надежды, всё растворяется в долларах. Люди оценивались в долларах, измерялись в долларах. Сама жизнь продавалась с аукциона, взвешивалась, смешивалась с грязью или поднималась на огромную высоту через доллары.
Обеспеченные классы Европы видели в деньгах лишь средство для полноценной жизни, целью было счастье, которое достигалось в гармоническом слиянии человека с природой, в постижении истины, в широкой палитре чувств, эмоций, мыслей, в богатстве человеческих отношений. Жизнь, посвящённая лишь погоне за деньгами, казалась им иррациональной.
Американский философ Джордж Сантаяна объяснял, почему деньги играют такую огромную роль в США:  Американец так много говорит о долларах потому, что доллар это символ и мера измерения успеха, единственная мера, которую он имеет, чтобы оценить свой успех, свой ум и свою власть над обстоятельствами. В то же время, он относится к деньгам довольно легко. Он их делает, теряет, тратит, раздаёт с легким сердцем. Это уважение не к самим деньгам, а к количеству вообще, потому что качество трудно определимо.
Огромное внимание к числам, к количественным измерениям, к деньгам, ничто иное, как отражение демократических идеалов. Качество - понятие аристократическое, качество создаёт иерархию, лучше - хуже, а количественная оценка всех уравнивает, и, кроме того, цифры никогда не врут. Поэтому деньги превратились в единственно ясный и очевидный показатель ценности человека.
Но Сантаяна был исключением из правила, американская культурная элита видела в обожествлении денег признак распада основ общества, деградацию вечных ценностей.
Философ Ральф Эмерсон:  Американец просто машина, добывающая доллары. Он придаток к своему имуществу.
Генри Джеймс, классик американской литературы, бежавший от меркантильного духа Америки в Европу, где провёл большую часть своей жизни, говорил с сарказмом:  Te, кто не делает деньги, принадлежат к дегенератам, которые думают, а таким нет места в Америке.
Противостояние общей тенденции видеть в деньгах не средство для жизни, а цель самой жизни, в начале ХХ века было достаточно широко распространено и в проповедях протестантской церкви.
Tак, Вильям Нэймс, один из самых известных в то время проповедников, говорил о преимуществах бедности:  Мы презираем тех, кто избрал бедность для того, чтобы упростить своё существование и сохранить свою внутреннюю жизнь. Мы не имеем мужества признать, что идеализация бедности в течении многих веков христианской цивилизации означала свободу, свободу от мира вещей, человек оценивал себя через то, что он есть, а не через то, что он имеет.
Но что сегодня означает осознанный выбор жизни в бедности? Он означает не только общественное презрение. Он означает, что в условиях современной цивилизации бедняк полностью отрезан от тех источников, которые и делают жизнь счастливой. Раньше говорили, что  не в деньгах счастье , что в жизни есть множество необходимых для счастья вещей, красота природы, искусство, чувства, привязывающие нас к другим людям, а их нельзя купить.
Но сегодня за чистый воздух, чистую воду, за натуральные продукты, не прошедшие химическую обработку, за пребывание на природе в естественных природных условиях, нужно платить. Нужно платить также и за человеческие отношения внутри того социального круга, к которому человек хочет принадлежать. Без определённого экономического статуса вход во многие социальные круги закрыт.
Деньги стали важнее самой жизни. В журнале  Reader Digest  приводился случай, когда пяти женщинам-лаборанткам, работавшим в химико-фармацевтической фирме, предложили оплату $100,000 в год, если они будут работать с радио активными материалами, имеющими смертельный уровень радиации. В глазах пяти работниц это была выгодная сделка.
Это случай экстремальный, но он показывает, какое огромное место сегодня занимают деньги в общественном сознании, вытесняя все другие цели и ценности жизни:  Мы уже не воспринимаем мир непосредственно, наше восприятие жизни становится одномерным, так как магическая, завораживающая сила цифр, как чугунный асфальтовый каток, уплощает наши чувства.
"Единственная мера жизни, денежная, исключает из нашего внимания полноценность существования во всём его многообразии и широте. Смотря на себя, на свою жизнь через абстракцию нашего банковского счёта, мы сужаем мир до замочной скважины, через которую мы можем только подглядывать за жизнью, а не жить".  Популярный журнал  Psychology Today .
Деньги, более чем когда-либо раньше, стали определять все формы человеческих отношений. Цифры денежной оценки делают отношения людей, неравные в своём качестве, т.е. в своей природной сущности, равными друг другу в абстрактной шкале измерений. Деньги виртуальная схема мира, они являются чем-то вроде географической карты, изображающей города, реки, горы точками, линиями, цифрами, а географическая карта безразлична к цветам и краскам природы, к человеческим чувствам, ко всей культуре, гуманистической цивилизации в её многомерном, качественном содержании.
Принято считать, что деньги разрушают человеческие отношения, но они также вносят в хаос спонтанных отношений, построенных на чувствах, эмоциях, импульсах, порядок, новый порядок. То качество отношений между людьми, которое вся мировая культура считала высшим выражением человеческого духа, бескорыстие, создавало огромное напряжение.
Моральные, этические или идеологические принципы далеки от определённости и чёткости экономических критериев, что приводило к постоянным конфликтам, взрывавшихся гражданскими войнами и войнами между странами. В экономическом обществе конфликты разрешаются большей частью мирным путём, а высокие принципы и этические нормы лишь обязательный декор, соблюдение правил приличий, за которым стоит прагматизм, экономический интерес.
Но можно ли было создать достойные условия материального существования для масс зовом сердца, непосредственным чувством, чувством справедливости и состраданием к слабым? На чувствах симпатии и антипатии, на высокой морали и этике, в конечном счёте, на бескорыстии, экономика строиться не может, и только благодаря ожесточённой борьбе эгоистических,  корыстолюбивых  интересов миллионов и взаимной эксплуатации, массы смогли получить то что они сегодня имеют.
Экономический интерес, став центральным, не вытеснил другие интересы человека, но сделал их значительно менее привлекательными, превратив количество в более важный критерий нежели качества. Объём материального богатства ценнее объёма человеческой жизни, её многокрасочной палитры эмоций, чувств, переживаний.
Рациональная логика вытеснила непосредственное восприятие, но лишь развитый капитализм с его рационализмом, пронизавшим все аспекты общественной жизни, смог уничтожить унижающую нищету, в которой массы жили веками.
Америка начиналась как рыночное общество и, за почти два столетия, сумела ввести рыночные ценности во все формы человеческих отношений, она их очеловечила, если считать, что рационализм такое же органически присущее человеку качество, как понтанность и непосредственность чувств. Деньги превратились в самый мощный инструмент рационализаци всех аспектов деловой жизни и всех форм человеческих отношений, сделавшие Америку самой богатой страной мира.
Культура денежных отношений в США в течении времени приобретала всё более цивилизованные, благопристойные формы,  в их создании участвовало всё общество, все его институты. Это культура общественного договора, консенсуса, всеобщего согласия, а деньги, чётко обозначая границы конфликтных интересов, выполняют роль регулятора, жироскопа, удерживающего баланс.
Российская либеральная интеллигенция в XIX веке видела в Америке образец для подражания, но недостижимый в российских условиях, в ХХI веке, несмотря на всю антиамериканскую пропаганду, Россия внедряет американскую модель в экономике, культуре, повседневной жизни. Сегодня весь мир хочет стать Америкой, не только Европа, но и Азия пытается воспроизвести в своих национальных формах систему, показавшую свою эффективность.
Но без сложной общественной инфраструктуры, без бюрократизации, т.е. рационализации всех форм общественной жизни, развитого законодательства и воспитания норм индивидуального поведения, которые создавались в Европе и Америке в течении столетий, процесс проходит, как в Азии, так и в современной России, в атмосфере стихии бесконтрольного базара, где хозяйничает криминальный элемент вместе с представителями власти, так как нормативные инструменты развитой экономики отсутствуют. В стихии базара норм и цен не существует, есть лишь столкновение инересов в данный момент, в котором стоимость определяется лишь тем, на чьей стороне в данный момент сила.
Запад же постепенно подменял стихийность отношений межу людьми отношениями, регулируемые деньгами, законами рынка, создавал сложное законодательство и многослойную инфраструктуру общества внутри сетки взаимосвязанных экономики, культуры, пропаганды и системы образования.
На людском рынке, который в Штатах принято называть  personality market , прейскуранта цен нет, но есть общее представление о том, что сколько стоит. Несмотря на сложность определения, сколько стоят в денежном выражении человеческие чувства, те или иные формы привязанности, обязательства друг перед другом, они, тем не менее, введены в более или менее твёрдые рамки. Цены на рынке человеческих отношений выработаны практикой.
Денежные отношения обозначают точные границы и формы всех видов неопределённых и постоянно меняющихся чувств, возникающих между людьми. Брачный союз, основанный только на чувстве любви, приводит к трагедии, когда это чувство притупляется или исчезает. Материальная сторона отношений становится инструментом войны между охладевшими друг к другу супругами. Брачный контракт, оговаривающий все стороны материальных претензий, переводит неопределённость страстей и претензий, основанных на чувствах, в чёткие параметры денежных оценок.
Отношения между друзьями, ведущими общее дело, может превратиться в испепеляющую ненависть, при малейшем подозрении на невыполнение неопределённых, построенных только на чувстве симпатии друг к другу, обязательств. Эмоциональные отношения между родителями и детьми также несут в себе зёрна часто неразрешимых конфликтов.
Рыночная цивилизация сумела ввести многие формы отношений, раньше стро вшихся на моральных нормах, на симпатиях-антипатиях, любви-ненависти, в русло чётких экономических норм, формулирумых традицией и законом. Она ввела стихию человеческих отношений в русло математически рассчитанного, рационального порядка, в котором бескорыстие, построенное на чувствах, эмоциях, выглядят безнадёжным атавизмом, лишь напоминанием об уходящей или ушедшей в прошлое иррациональной эпохе.
Старую, уходящую цивилизацию было принято называть гуманистической, так как в ней человек, Human, был мерой всех вещей, сегодня мерой всех вещей и самого человека стали деньги.
  • 1
  • На странице: