Я могу тебя очень ждать
 
Я могу тебя очень ждать,
Долго-долго и верно-верно,
И ночами могу не спать
Год, и два, и всю жизнь, наверно!
Пусть листочки календаря
Облетят, как листва у сада,
Только знать бы, что все не зря,
Что тебе это вправду надо!
Я могу за тобой идти
По чащобам и перелазам,
По пескам, без дорог почти,
По горам, по любому пути,
Где и черт не бывал ни разу!
Все пройду, никого не коря,
Одолею любые тревоги,
Только знать бы, что все не зря,
Что потом не предашь в дороге.
Я могу для тебя отдать
Все, что есть у меня и будет.
Я могу за тебя принять
Горечь злейших на свете судеб.
Буду счастьем считать, даря
Целый мир тебе ежечасно.
Только знать бы, что все не зря,
Что люблю тебя не напрасно!
Эдуард Асадов

Есть время природы особого света,
неяркого солнца, нежнейшего зноя.
Оно называется — бабье лето
и в прелести спорит с самою весною.
 
Уже на лицо осторожно садится
летучая, легкая паутина…
Как звонко поют запоздалые птицы!
Как пышно и грозно пылают куртины!
 
Давно отгремели могучие ливни,
всё отдано тихой и темною нивой…
Всё чаще от взгляда бываю счастливой,
всё реже и горше бываю ревнивой.
 
О мудрость щедрейшего бабьего лета,
с отрадой тебя принимаю… И всё же,
любовь моя, где ты, аукнемся, где ты?
А рощи безмолвны, а звезды всё строже…
 
Вот видишь — проходит пора звездопада,
и, кажется, время навек разлучаться…
…А я лишь теперь понимаю, как надо
любить, и жалеть, и прощать, и прощаться…
 
Ольга Берггольц
 

Уистен Хью Оден
 
* * *
Часы останови, забудь про телефон
И бобику дай кость, чтобы не тявкал он.
Накрой чехлом рояль; под барабана дробь
И всхлипыванья пусть теперь выносят гроб.
 
Пускай аэроплан, свой объясняя вой,
Начертит в небесах "Он мёртв" над головой,
И лебедь в бабочку из крепа спрячет грусть,
Регулировщики - в перчатках чёрных пусть.
 
Он был мой Север, Юг, мой Запад, мой Восток,
Мой шестидневный труд, мой выходной восторг,
Слова и их мотив, местоимений сплав.
Любви, считал я, нет конца. Я был не прав.
 
Созвездья погаси и больше не смотри
Вверх. Упакуй луну и солнце разбери,
Слей в чашку океан, лес чисто подмети.
Отныне ничего в них больше не найти.
 
Перевод Иосифа Бродского

"Исповедь украинского солдата", автор  Сергей Гусев  2015 год.
 
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.
Лечил меня. Ты слышишь, мам:
Я бил по городу из «Градов»,
И пол-больницы просто в хлам,
Но он меня лечил: «Так надо».
Мам, я — чудовище, прости.
В потоках лжи мы заблудились.
Всю жизнь мне этот крест нести.
Теперь мои глаза открылись.
Нас провезли по тем местам,
Куда снаряды угодили.
А мы не верили глазам:
Что мы с Донбассом натворили!
В больницах раненых полно.
Здесь каждый Киев проклинает.
Отец, белей чем полотно,
Ребёнка мёртвого качает.
Мать, я — чудовище, палач.
И нет здесь, мама, террористов.
Здесь только стон людской и плач,
А мы для них страшней фашистов.
Нас, мам, послали на убой,
Не жалко было нас комбату.
Мне ополченец крикнул: «Стой!
Ложись, сопляк!», — и дальше матом.
Он не хотел в меня стрелять.
Он — Человек, а я — убийца.
Из боя вынес! Слышишь, мать,
Меня, Донбасса кровопийцу!
Мам, я в плену, но ты не плачь.
Заштопали, теперь как новый.
Меня лечил донецкий врач
Уставший, строгий и суровый.
Он выполнял врачебный долг,
А я же, от стыда сгорая,
Впервые сам подумать смог:
Кому нужна война такая?

Андрей Воскресенский
Реквием для кошки
 
Каждая кошка умрёт однажды,
В бездну скатившись клубком из лукошка;
Пускай девять жизней у них у каждой –
Смерть не считается даже с кошкой.
Каждая кошка умрёт в одиночку:
Ночью ли, днём, при любой погоде
Всё стёжки-дорожки сойдутся в точку;
Скоро котятся и так же уходят.
Каждая кошка умрёт по-своему:
Кто-то – слепой и беспомощной крохой
Вдоволь хлебнёт и воды, и удушья мук,
Сделав свои последние вдохи.
Каждая кошка умрёт, как водится;
Кто-то, устав от игривых вёсен –
Вечно хмельной апрельской бессонницы –
Асфальт не уступит шальным колёсам.
Каждая кошка умрёт, как обычно:
Кто-то – за играми, кто-то – за драками,
Кто-то – врасплох застигнутой дичью,
Насмерть затравленной злыми собаками.
Каждая кошка умрёт – кто бы говорил!
Кто-то – за миг, кто-то – тихою сапой,
Кто-то – сорвавшись с балконных перил
И не сумев приземлиться на лапы.
Каждая кошка умрёт ко времени;
Кто-то, предчувствуя вечности холод,
Как избавленье от возраста бремени
Примет финал вместе с болью укола.
Каждая кошка умрёт, как начертано;
Что в тех скрижалях – латынь ли, кириллица?
А для кошачьей души верно – всё одно:
Поздно аукаться – уж не откликнется!
Не ежедневно – лишь однократно,
Не понемножку и не понарошку –
Бесповоротно и безвозвратно –
Так умирает каждая кошка.