Ей было двенадцать, тринадцать-ему,
Им дружить всегда,
Но люди понять не могли, почему
Такая у них вражда.
 
Он звал её "бомбою" и весною
Обстреливал снегом талым
Она в ответ его "сатаной"
"Скелетом" и "зубоскалом".
 
Когда он стекло мячом разбивал
Она его уличала,
А он ей на косы жуков сожал,
Совал ей лягушек и хохотал,
Когда она верещала.
 
Ей было-пятнадцать, шестнадцать-ему,
Но он не менялся никак.
И все уже знали давно, почему
ОН ей не сосед, а враг.
 
Он "бомбой" её по-прежнему звал,
Вгонял насмешками в дрожь.
И только снегом уже не швырял
И диких не корчил рож.
 
Выйдет порой из подъезда она,
Привычно глянет на крышу,
Где свист, где турманов кружит волна,
И даже сморщится:"У, сатана!
Как я тебя ненавижу!"
 
А если праздник приходит в дом,
Она нет-нет шепнёт за столом:
"Ах, как это славно, право, что он
К нам в гости не приглашён!"
 
И мама, ставя на стол пироги,
Скажет дочке своей:
"Конечно!Ведь мы приглашаем друзей,
Зачем нам твои враги!"
 
Ей-девятнадцать.Двадцать-ему.
Они студенты уже,
Но тот же холод на их этаже
Недругам мир ни к чему.
 
Теперь он "бомбой" её незвал,
Не корчил, как в детстве, рожи,
А"тётей Химией" величал
И"тётей Колбою" тоже
 
Она же, гневом своим полна,
Привычкам не изменяла.
И так же сердилась:"У, сатана!"
И так же его призерала.
 
Был вечер, и пахло в садах весной
Дрожала звезда, мигая...
Шёл паренёк с девчонкой одной,
Домой её провожая.
 
Он не был с ней даже знаком почти,
Просто шумел карнавал,
Просто было им по пути,
Девчонка боялась домой идти,
И он её проважал.
 
Потом, когда в полночь взошла луна,
Свистя, возврощался назад
И вдруг возле дома:"Стой, сатана!
Стой, тебе говорят!
 
Всё ясно, всё ясно!Так вот ты какой?
Значит, встречаешься с ней?
С какой-то фитюлькой, пустой, дряной!
Не смей!Ты слышишь!Не смей!
 
Даже не спрашивай почему!"-
Сердито шагула ближе
И вдруг, заплакав, прижалась к нему:
"Мой!Не отдам, неотдам никому!
Как я тебя ненавижу!"