А если вспомнить какими были наши бабушки и дедушки, какими простыми, твердо стоящими ногами на этой земле, не гнушающимися никакой работы, понимаешь, то военное и послевоенное поколение было именно таким, как на страницах книги.

Сначала подумала – мне трудно будет выразить мысли о произведении. Потом поняла, что надо сказать, как есть. Книга хорошая, добрая и даже наивная. Таких уже не пишут, эпоха прошла. В ней есть белое и черное, никаких полутонов. Упоминание о 1937 годе не омрачает любовь к Родине, не добавляет ни толики сомнения о правильности устройства окружающего строя. Жители этого мира – хорошие, в противовес плохим. Слегка портят впечатление о  правильности  происходящего слова Хатии, когда она убеждает приютивших их с Сосоей стариков о выживание сыновей. Такой лжи во спасение, в утешение, казалось бы, не место здесь. Но сам автор тут же дает ответ:

– Сосойя, двух неправд не бывает. Сыновья Бабило или живы, или погибли… В их гибель Бабило и Какано не верят, значит, они должны поверить, что они живы.
– Но ты…
– Что я? Я не сказала, что эти ребята – их сыновья… Пусть они думают, что это так. Что в этом плохого?
– Да нет, плохого ничего…
– Тогда в чем же я виновата?
– Ни в чем, Хатия…
Пусть Бабило и Какано думают, что живы их дорогие мальчики, что в этом может быть плохого? Ничего. Это неправда? А если правда? Если это правда, тогда хорошо? Хорошо! Вот в том-то и дело! Всякая правда хороша? Этого не может быть! Ну а всякая ложь? Плоха ли всякая ложь? Нет, конечно! Но ведь хорошая ложь лучше плохой правды? Лучше! В том-то и дело!..

Так что  Я вижу солнце  - книга, которая не оставляет никаких домыслов или мыслей о двоякости написанного. Все предельно открыто. Она прямая и светлая, оставляет после себя ностальгию по славным людям. А были ли персонажи произведения на самом деле? Не идеализировал ли их автор? А если вспомнить какими были наши бабушки и дедушки, какими простыми, твердо стоящими ногами на этой земле, не гнушающимися никакой работы, понимаешь, то военное и послевоенное поколение было именно таким, как на страницах книги.  Было и ушло на смену другому поколению, не видевшему войны, не знавшему полуголодной жизни и самоотверженного труда.