«Решение придет не с улучшением системы, а с полной реконструкцией. Должна быть изменена сама среда: человек, будь то ребенок или подросток, — это существо, внутренне настроенное учиться в обстановке теплоты, динамизма и комплексности реального мира.»

  Ни для кого не секрет, что система обучения и образования давно устарела. Каждый год наши министры проводят какие-то сумасшедшие реформы, от которых страдают и дети, и учителя. Но суть в том, что нужно менять всю систему в целом, а не частично латать пробелы, как ремонтируют у нас асфальт. Наука и техника развиваются семимильными шагами, проводится глобальная компьютеризация, и за всем этим мы забываем, что мы люди, что каждый человек - это уникальная личность, индивид, что каждый человек особенен. И это надо в нем развивать, а не подавлять нашей системой.
Когда начинается обучение? Да с первых дней жизни. Первым и самым главным учителем становится мама. Ребенок, даже не осознавая, будет копировать манеру поведения, речевые обороты, мимику, эмоции.
Первым коллективным этапом обучения становится детский сад. Но перед нами автор из Франции, поэтому вместо детского сада у них - материнская школа (я не совсем поняла, насколько она соответствует нашей системе, на детский сад похоже, но время пребывания там всего около 6 часов, в обед дети могут пойти домой кушать???).
Селин Альварес (французский педагог, лингвист) утверждает, что мы в корне неправильно подходим к обучению наших детей. Поэтому она решила провести эксперимент, выбрав школу в неблагополучном районе Женвилье. В своем эксперименте она опирается в основном на опыт и труды Марии Монтессори.
Но одного желания и стремления мало, необходимо получить кучу разрешений, купить необходимые пособия, заручиться поддержкой родителей. Начав эксперимент и получив разрешение у одного министра, через год необходимо получать его у другого, потому что предыдущий ушел на повышение или был снят с должности, куча проверяющих инспекторов, которые, побывав один раз, принимают решение, не видя картины в целом.

«Административная бюрократия делала нашу жизнь невыносимой.»

  Итак, в чем же заключался эксперимент? Альварес утверждает, что нельзя делить детей по возрастам. С самого начала, с рождения нас постоянно делят: социально, по происхождению, по материальному благополучию, по возрасту. Это неправильно, поэтому в ее группе были дети от 3 до 5 лет.
  Прежде всего в классе нужно создать комфортную обстановку, благоприятную эмоциональную среду, направленную на позитив. Она утверждает, что наши интеллектуальные  и социальные возможности прежде всего зависят от окружающей среды, а уж вторично - от генетики.

«Физическая и психическая пища, которую мы усваиваем, люди, с которыми мы встречаемся, слова, которые мы слышим и произносим, способы, которыми мы боремся со стрессом, опыт, который мы проживаем, качество еды, физические упражнения — вот что делает из нас тех, кто мы есть.»

  Ее класс был поделен на зоны по интересам, в каждой зоне лежало свое занятие. И ребенок сам мог выбрать себе занятие без какого-либо принуждения. Она такое обучение называет «горизонтальным». Важно не затушить исследовательский инстинкт ребенка, ведь это позволяет ему строить  связи с окружающим миром .

«В этот период сильной мозговой пластичности ребенку достаточно просто жить и свободно познавать мир, чтобы обучаться с невероятной скоростью.»

  Нельзя запрещать и ограничивать, а так же нужно позволять ребенку совершать ошибки. И ни в коем случае не ругать за них.

«В целом наша система традиционного обучения имеет тенденцию делать все, чтобы человек не учился. Она навязывает детям занятия, которые их не мотивируют, а когда дети делают ошибки, их неизбежные промахи ставятся им в вину. Осуждение парализует желание узнавать новое и блокирует ни много ни мало — сам природный механизм усвоения. Получается порочный круг отсутствия интереса, фрустрации, самоуничижения вплоть до раздражения и гнева.»

Но познание и обучение без направляющей руки взрослого - невозможно. Самое сложное здесь - найти золотую середину, чтобы не оказаться равнодушным и не установить тотальный контроль. Найти идеальный баланс: оказать помощь, которая укажет путь, но не отобьет желание.
  Если мы хотим, чтобы ребенок красиво и грамотно говорил, поступал справедливо, надо самому быть таким. Все во взрослом должно служить примером для ребенка.

«Вот в чем парадокс: маленький человек должен учиться сам, но с помощью другого человека.»

  Кроме объединения разных возрастов, очень важна поддержка и активное вовлечение в процесс обучения. Без личной заинтересованности механизмы памяти и обучения сводятся к нулю. Личная заинтересованность может быть мотивирована изнутри (когда человек сам хочет достичь какого-то результата) и внешне (когда получаешь что-то взамен). Альварес не говорит, что одно хорошо, но другое плохо, но приводит примеры, показывающие эффективность именно личной, внутренней заинтересованности.
  Маленький ребенок не способен самостоятельно справляться
со стрессом. Поэтому в корне неверно оставлять новорожденного или малыша плакать и кричать в одиночестве под предлогам того, что это научит его успокаиваться. Стресс замедляет развитие ребенка.

«Слова в буквальном смысле ранят ребенка»

  Поэтому нельзя орать на ребенка, подвергать его моральному унижению и вербальной жестокости, оскорблять. Все это порождает стресс и может вызвать нарушение речи, памяти, внимания.
  Но все мы знаем, что слова так же и лечат, поэтому нужно не только следить за своей речью, но и давать возможность выговориться ребенку, не подгонять его, проявить терпение.
 
Эта книга ориентирована прежде всего на воспитателей, может быть полезна родителям детей до 6 лет. Эксперимент длился всего три года. Через три года поддержка проекта была прекращена. Из книги видно, что Альварес всей душой и сердцем радеет за перемены в обучении, призванные улучшить и корне изменить систему, которая должна ставить личность ребенка на первое место. Она призывает учителей не ждать перемен свыше, а творить самим. Но как это сделать, если у нас каждое решение зависит от разрешающей бумажки? и этих бумажек нужно много. Даже у самого ярого энтузиаста могут опуститься руки. Многое из того, о чем говорится в книге, говорилось и другими педагогами много лет назад, ничего кардинально нового, это просто еще одна попытка сделать хоть что-то.
  Книга несомненно заслуживает внимания, написана доступным языком, в ней так же приводятся методики обучения и даются практические советы.

«Любовь — не самое первое слово, приходящее на ум, когда мы говорим об обучении, и это большая ошибка. Об этом надо говорить, надо писать золотыми буквами на фасадах школ: любовь — мотор человеческой души.»

Есть несколько вещей, которые мне не очень понравились.
1. Из контекста получается, что бедная семья равно неблагополучная. Она приводит пример, что в благополучной семье речевой запас слов намного выше. Здесь может быть и вина переводчика, я не знаю, но по моим наблюдениям, в бедной семье иногда любви и общения намного больше, чем в благополучной. Но если имелась ввиду именно благополучная (а бедная неудачно подобранный синоним) в том смысле, что в ней родители злоупотребляют спиртными напитками и наркотическими веществами, тогда я соглашусь.
2. Противоречия, которые я встретила. Например, Альварес призывает не ограничивать ребенка в исследовании окружающего мира, и тут же мы должны «оградить их от излишней деятельности».
3. Постоянно описывался класс, и я думала, что дети находились в одной комнате, разделенной по интересам. Но потом описывается занятие в кабинете геометрии. И тут я запуталась, если честно.
4. Альварес призывает «не руководить» и приводит пример, что 14-летняя девочка, долгие годы облучающаяся игре на музыкальном инструменте, играла хуже, чем ее пятилетний брат, которого никто не обучал. На мой взгляд, это единичные случаи, и чтобы овладеть каким-то искусством нужен кропотливый труд.
5. В определенный момент книга мне напомнила утопию: так все зефирно-шоколадно и восторженно описывались детское общение и успехи.
6. Не очень я поняла, как обучались старшие дети в группе. Плюшки для младших я хорошо поняла: кроме обучения с учителем, ребенок обращался к старшему товарищу или просто наблюдал за ним. Старший получал возможность передавать полученные знания, тем самым закрепляя их, в замен получал развитие коллективизма. А обучение? Но тут я могла просто не понять до конца систему такого обучения.
7. И самая моя большая придирка: это, собственно, сам эксперимент. Три года детей учили по-новому. Кого-то (детей, которые пришли в возрасте 4х лет и до этого ходили в другую школу или другой класс) пришлось «ломать», переучивая. Эти дети, например, были очень зависимы от оценки их работы взрослыми и от похвалы, поэтому не могли перейти к другому виду занятия или продолжить выполнять предыдущее, пока не поймут, что делают все правильно. Альварес вместе со своей помощницей Анной Биш долго и упорно их от этого отучала. Многие дети в ее классе шли с опережением знаний, привыкли помогать друг другу, не выполнять задание, если оно им неинтересно, совершать ошибки, за которые их никто не ругал и не наказывал (оценкой) и многое другое. И вот эти дети, свободные, раскрепощенные, попадают опять в тут среду, из которой их вытащили, в тут систему, от которой их три года отучали. Это что, не стресс для ребенка? Это не потрясение? Альварес пишет, что многие дети смогли адаптироваться в школе, пусть и не сразу. Многие, да, но не все…
 

«Не все дети одинаково успешны, но всем им нужно больше, чем мы обычно предлагаем.»

«Однако между словами, написанными на бумаге, и реальным опытом с детьми трех, четырех и пяти лет — огромная разница.»

«Они ходили в школу ради себя самих, чтобы учиться, а не потому что их обязывали. Их радость и увлеченность школой были удивительными.»