Йоши похудел, я его крупные мускулы удлинились и стали более гибкими. Ичикава наблюдал и молчал, но когда с весенней оттепелью появились новые ученики, Ичикава нанял другого новичка, освободив Йоши от хозяйственных обязанностей, и доверил начинающих для обучения Йоши.

Канеоки почувствовал, что его положение стало менее устойчивым, а когда Ичикава удалил Йоши из его группы и стал заниматься с ним сам, ревность Канеоки начала разрастаться, как злокачественная опухоль.

Жизнь Йоши изменялась, но, хотя он был теперь учителем и учеником, снискавшим благосклонность сэнсэя, он продолжал держаться в стороне, жил все в той же хижине, к которой привязался, и все свои силы отдавал обучению своих учеников.

Настроение Канеоки не улучшилось от того, что новые ученики Йоши делали успехи. У Йоши обнаружились способности к преподаванию, и к середине лета его начинающие догнали среднюю группу учеников Канеоки. В ежемесячном соревновании они оказались немного лучше в свободном фехтовании.

Канеоки был в бешенстве; он повысил требования к своим ученикам, но это не помогло. Начинающие ученики Йоши побили их снова. Некоторые даже победили учеников Ичикавы.

Канеоки стал требовать еще жестче, и тогда несколько его учеников пожаловались сэнсэю. Ичикава вызвал его в свою контору и задвинул дверь. Канеоки вышел оттуда утратившим обычное высокомерие. Начиная с этого дня, Йоши часто замечал, что первый помощник злобно наблюдает за ним во время занятий.

ГЛАВА 26

Через три месяца напряженное состояние привело к взрыву. Наступила опять зима, земля была покрыта снегом, и ветер бросал кристаллики льда на тонкие стены академии. Учащиеся старались держаться близ конторы, где медная жаровня давала тепло в рабочую часть доджо. Йоши защищался от своих двух учеников, отражая их удары и показывая им лучший способ защиты против двух противников. Он быстро передвинулся влево, так, чтобы нападающие оказались один за другим.

— Всегда старайтесь держать противников на прямой линии. Тогда они будут мешать друг другу и только один из них сможет свободно нападать на вас. А если вы нападаете вдвоем, надо разделиться и подходить с разных сторон. Один из вас отвлечет внимание врага, а другой в это время нанесет удар. В смертельной схватке не до щепетильности. Выжить с честью — это все, что нужно.

Говоря так, он все время отклонялся влево, успешно сдерживая натиск учеников. Его внимание было сконцентрировано на нападающих, и он был уверен, что ноги правильно определяют его местоположение. Внезапно его ударили сзади. Отодвигаясь от нападающих, он вышел из зоны, отведенной для его группы и нечаянно зашел на пространство около теплой конторы, которое Канеоки предназначал для себя. Йоши отреагировал мгновенно, не задумываясь. Он резко повернулся на пятке ноги, стоявшей впереди, опустившись почти до пола, и слепо нанес удар. Он был вознагражден криком боли и гнева. Деревянный меч ударил Канеоки по голени под его броней для занятий.

Канеоки бросился на него, его лицо было искажено яростью. Шрам на лбу покраснел, его смуглое лицо потемнело еще больше, он размахивал мечом над головой Йоши. Йоши парировал. Сильный удар чуть не расколол деревянный меч. Он понял, что Канеоки был во власти приступа безумия. Он оттеснял Йоши назад. Даже в нормальном состоянии Канеоки был более сильным, опытным фехтовальщиком; сейчас, подгоняемый невидимым демоном, он казался непобедимым. Йоши отступал шаг за шагом, с трудом избегая поражения.

Йоши отодвигался к наружной стене, в этот момент голос Ичикавы загремел через доджо: «Прекратить!» — закричал он.

Блеск безумия погас в глазах Канеоки; он опустил свой деревянный меч.

— На это утро занятия кончены, — объявил Ичикава, сдерживая свой гнев.

— Все отправляйтесь в свои спальни. Встретимся опять во второй половине дня. — Ичикава поклонился группе и хлопнул в ладоши, отпуская их. Он повернулся к Канеоки и Йоши:

— Вы оба останетесь здесь со мной.

Ученики поставили на место свое снаряжение без обычной возни и шуток, которыми обычно заканчивались занятия. Они надели свои зимние платья и молча вышли.

Ичикава подождал; Йоши в Канеоки стояли навытяжку, глядя прямо перед собой; на лбу у них выступали капли пота.

Время тянулось медленно.

— Ладно. Теперь вы оба успокоились. Что случилось? — спросил Ичикава.

Оба помощника заговорили сразу.

— Молчать! — оборвал Ичикава. Он повернулся к Канеоки:

— Ты старший. Говори первым.

— Второй помощник перешел за пределы своей территории. Я только слегка ударил, чтобы напомнить ему об этом, — сказал Канеоки.

— Это верно? — Ичикава спросил Йоши.

— Да, сзнсэй, — ответил Йоши, в душе закипая от того, как несправедливо оборачивалось дело.

— Так это ты виноват, из-за тебя произошло это неприличное нарушение порядка в школе?

— Да, сэнсэй. — Кулаки его были крепко сжаты.

— Я не желаю, чтобы это повторилось. Вы оба обязаны подавать пример учащимся. Ты, Йоши, виноват в том, что потерял самообладание во время занятий. Необдуманное поведение не может быть оправдано, какова бы ни была причина. Будь это настоящая схватка с настоящим мечом, тебя уже не было бы в живых. Напасть на более сильного — признак большой храбрости. Сохранять спокойствие и действовать рассудительно — признак большого ума. И то и другое одинаково важно, в равной доле. Это — урок, который ты должен запомнить. Это не менее важно, чем твои занятия фехтованием. В наказание ты обязан находиться в своем помещении, когда ты не занят преподаванием, в течение месяца.

— Да, сэнсэй. — Ичикава знал, что в свободное время Йоши всегда уходил к себе, так что наказание было чисто символическим. Но важно было установить принцип. Какие бы обиды ни наносил Канеоки, он должен был сохранять хладнокровие и помнить о своем более низком положении.

Канеоки понимал, что Йоши отделался очень дешево. Шрам у него на лбу покраснел от усилий сохранить самообладание. В конце концов он не выдержал:

— Сэнсэй, — сказал он, — если надо, чтобы второй помощник как следует запомнил урок, я готов доставить ему удовольствие с помощью настоящих мечей.

Йоши весь напрягся. Это похоже на прямой вызов, ни один человек, которому дорога его честь, не мог отказаться принять прямой вызов.

Но прежде чем он успел ответить, Ичикава рявкнул:

— В моей школе насчет уроков решаю только я. Теперь ты переходишь границы, первый помощник. Помни, кто здесь распоряжается. Если этот мелкий случай будет иметь продолжение в виде поединка без моего разрешения, то победивший будет иметь дело со мной, и мечи будут настоящие. Не могу я тратить время на обучение моих помощников, с тем чтобы они потом поубивали друг друга. Понятно?

Оба ответили в один голос:

— Да, сэнсэй.

ГЛАВА 27

В течение остальных зимних месяцев Йоши в свободное время занимался чтением и письмом в своей хижине. Он починил бамбуковую веранду, поставил выдвижную дверь и сделал окна. Очаг давал достаточно тепла. Жить было удобно. Он сидел за своим письменным столом, заполняя страницу за страницей своими записями в течение длинных зимних месяцев.

Наконец, когда настали солнечные дни четвертого месяца 1176 года, он сидел на веранде, любуясь целым морем цветов вишни, белых почти как снег, на смену которому они появились. Он с удовольствием следил за полетом красно-черной бабочки, кружившей от цветка к цветку. Листва на деревьях была свежего зеленого цвета, звучало пение птиц. Вечерами к нему доносился крик кукушки и иногда отдаленный пронзительный зов спаривающихся диких обезьян.

Жизнь была полна. Йоши вставал в час тигра, когда из храма в Сарашине первый колокольный звон сообщал время. Йоши усердно упражнялся перед началом занятий, а когда все отдыхали, он опять усердно упражнялся по вечерам. Он вел почти монашескую жизнь. Он никогда не ходил в гостиницы и не принимал участия в празднествах, которые временами устраивали учащиеся. Среди студентов о нем поговаривали. Йоши заслужил их уважение своим талантом фехтовальщика и учителя, но его отшельническая жизнь вызывала у них интерес к его прошлому. Эти потомки и родственники Минамото не могли не заметить, что Йоши говорил с утонченным акцентом двора Тайра.