Изменить стиль страницы

На участке соседней 206-й стрелковой дивизии, отбивавшей атаки врага севернее Гатного, все подразделения сражались стойко, но особенно выделялся стрелковый батальон, которым командовал капитан Дмитрий Афанасьевич Ткаченко. Всего 80 человек и две полковые пушки было в этом батальоне, но перед его позициями полегло несколько фашистских рот. А один из стрелковых взводов из роты младшего лейтенанта Алексея Кузьмича Кривоспицкого проник в расположение врага и внезапным налетом ворвался в небольшой хутор, в котором расположилась рота фашистов. В жаркой схватке наши бойцы полностью уничтожили вражеский гарнизон.

Командир артиллерийского взвода 737-го стрелкового полка этой дивизии младший лейтенант Ануфрий Михайлович Федорак, выставив свои орудия на прямую наводку, в упор расстреливал наступавших фашистов. Когда расчет одного из орудий выбыл из строя, командир взвода сам стал к орудию и вел огонь, пока не был сражен осколком вражеской мины.

С беззаветной отвагой дрались гарнизоны дотов, входивших в отдельный пулеметный батальон капитана Кипоренко. Они не покидали своих огневых точек и тогда, когда стрелковые подразделения вынуждены были отходить. Так было у Тарасовки и Юровки, где были расположены доты подразделения младшего лейтенанта Сидора Терентьевича Негрея. Многие из пулеметчиков пали смертью храбрых, но уцелевшие держались до конца.

Участникам киевской эпопеи запомнился бессмертный подвиг гарнизона дота № 205. Я хочу, чтобы об этих людях знали все. Их было шестнадцать: комендант дота лейтенант М. П. Ветров, сержант Музыченко, политбоец Рыбаков, красноармейцы Андриенко, Волкотруб, Гробовой, Квартич, Клочко, Мелешко, Нетунский, Романчук, Осадчий, Опанасенко, Сорока, Ярошенко и Ярошевский — четырнадцать украинцев и двое русских.

На неоднократные предложения окруживших их гитлеровцев сдаться на «почетных условиях» у осажденных был один ответ — огонь. Ни залпы фашистских орудий, выставленных на прямую наводку, ни отсутствие пищи и даже воды не сломили бесстрашный гарнизон. А положение наших бойцов, отрезанных от своих подразделений, было отчаянным.

На шестой день страдания осажденных, казалось, достигли предела: не оставалось даже глотка воды. Кончились патроны. Остались только гранаты. Но ни у кого и мысли не было покориться врагу. Пожилой политбоец Рыбаков прикрепил на наиболее освещенной стене дота подготовленный общими усилиями боевой листок. Может быть, и не очень гладко были написаны заметки, но страстным призывом звучало каждое слово, начиная с вычерченного крупными буквами заголовка: «Дот врагу не сдадим!»

В ночь на 9 или 10 августа, точно не помню, несколько смельчаков из 175-й стрелковой дивизии с боем прорвались к блокированному доту, доставили осажденным пищу, воду, боеприпасы и разрешение покинуть огневую точку. Однако все бойцы гарнизона, в том числе и раненые, категорически отказались оставить свою маленькую крепость. Лейтенант Ветров от имени всех заявил: «Мы поклялись не отдавать дот врагу и клятвы своей не нарушим».

И снова сутками напролет они стояли под вражеским огнем. Только 15 августа частям 175-й стрелковой дивизии полковника С. М. Гловацкого удалось наконец пробиться к доту, и его гарнизон снова оказался в едином строю защитников Киева.

Долгое время мне ничего не было известно о судьбе этих героев. Все считали, что они погибли в последующих боях. Но вот недавно, когда я заканчивал работу над первым изданием книги, мне сказали, что двое из героического гарнизона живы. Бывший младший командир Иван Петрович Музыченко тогда трудился в колхозе села Лемешовка Яготинского района Киевской области; Александр Иванович Квартич работал на одном из минских заводов.

Из прославленных участников событий тех дней остался в живых и Иван Евсеевич Кипоренко — бывший командир 28-го отдельного пулеметного батальона, в состав которого входил гарнизон дота № 205.

Когда защитники Киева отражали вражеский штурм, в боевых порядках сражавшихся батальонов шли политработники не только частей и соединений, но и политотдела только что созданной 37-й армии. На направлении главного удара противника в частях 147-й стрелковой дивизии на самых опасных участках неотлучно находились работники политотдела армии 50-летний батальонный комиссар Константин Моисеевич Кузнецов и старший политрук Александр Георгиевич Болотов. В 206-й стрелковой дивизии работал старший политрук Иван Давидович Слынько, а в 6-й воздушно-десантной бригаде — старший батальонный комиссар Семен Еремеевич Зельдич и вожак комсомольцев нашего фронта батальонный комиссар Хасанби Черкесов. Армейские и фронтовые политработники словом и личным примером вдохновляли бойцов. Когда батальон, на позиции которого прибыл Слынько, был потеснен, старший политрук вместе с командиром части возглавил контратаку, и фашисты были отброшены. Прорвавшиеся в тыл 6-й воздушно-десантной бригады вражеские подразделения были встречены стремительной контратакой тыловых подразделений (в том числе и музыкантского взвода), которые собрал и повел за собой старший батальонный комиссар Зельдич.

Коммунисты — они были всюду первыми. Помню, работники политуправления показали мне партийный билет. Он принадлежал одному из погибших командиров. В партбилете был листок со стихотворением:

Я клянусь — не ворвется

Враг в траншею мою.

А погибнуть придется —

Так погибну в бою,

Чтоб глядели с любовью

Через тысячу лет

На окрашенный кровью

Мой партийный билет…

Не знаю автора стихов. Но строки эти выражали думы всех защитников Киева.

О подвигах защитников Киева писали фронтовая, армейские и дивизионные газеты, рассказывали агитаторы во всех частях фронта. Эти сообщения вдохновляли бойцов и командиров усиливать удары по врагу. Возросла боевая активность соединений 5-й армии и 27-го стрелкового корпуса, сражавшихся на северо-западных подступах к городу. Своими мощными ударами они не позволили войскам 6-й немецкой армии выйти к Днепру,

О 37-й армии, оборонявшей Киев, и 5-й армии, продолжавшей в первой половине августа прикрывать его северо-западные подступы, известный уже читателю Филиппи вынужден был сказать: «Обе эти армии хорошо справлялись с возложенными на них задачами». Генерал Гальдер 8 августа тоже вынужден был отметить в своем дневнике: «Противник поставил нас в неудобное положение» (речь шла о немецких войсках к северо-западу от Киева). Нужно сказать, что соединения 5-й армии своей стойкостью продолжали ставить фашистские войска в «неудобное положение» до третьей декады августа, то есть до тех пор, пока Ставка Верховного Главнокомандования не приказала командованию Юго-Западного фронта отвести эту армию за Днепр в связи с глубоким вклинением войск группы армий «Центр» на гомельском направлении.

Немало огорчений продолжали доставлять фашистскому командованию и соединения 26‑й армии, упорно не пускавшие войска группы генерала Шведлера к днепровским переправам южнее Киева.

Стремясь помочь войскам 6-й и 12-й армий, оказавшимся в тяжелом положении в районе Умани, маршал С. М. Буденный приказал командованию фронта одновременно с отражением штурма Киева подготовить и нанести новый удар силами 26-й армии в направлении на Богуслав, Звенигородка. Возможностей для выполнения задачи, к сожалению, было очень мало. И все же решительные действия наших войск в этом районе всполошили в эти дни даже верховное фашистское командование. Об этом свидетельствует сам начальник генерального штаба немецких сухопутных войск Гальдер, с тревогой отметивший 8 августа в своем дневнике: «Следует обратить внимание на смелость противника при проведении операции на прорыв. Получившийся прорыв (речь идет о прорыве 26-й армии на Богуслав 7 августа. — И. Б.) не только характеризует смелость и дерзость противника, но и создает ряд неудобств для наших войск».

Таким образом, советские войска, сражавшиеся на киевском направлении, повсюду накрепко сковали превосходящие силы врага и изматывали их в ожесточенных боях. Гитлеровское командование не могло смириться с этим. С утра 8 августа оно еще раз возобновило атаки вдоль шоссе Васильков — Киев, введя в сражение новые силы. Именно здесь разгорелись самые жестокие бои, в которые было втянуто значительное количество фашистских танков. Главную тяжесть борьбы с ними приняли на себя артиллеристы противотанковых дивизионов. Сберегая снаряды, они подпускали фашистские машины на 500–400 метров и только тогда открывали огонь. Бойцы и командиры 231-го отдельного противотанкового дивизиона отбили несколько танковых атак. Враг понес большие потери, но и наши артиллеристы гибли один за другим. Возле некоторых орудий осталось по одному человеку, да и те были ранены. Так длительное время один за весь расчет управлялся командир орудия 2-й батареи сержант А. И. Ивашков, пока не упал с перебитыми ногами.