Глава 3. Горячее Сердце Богов
… «Какающий Василий Алексеевич» шестой раз подряд показал свою лукавую физиономию над макушками Хребта Дракона, когда Сашка и Ар’рахх увидели, наконец, вдалеке белые зубцы сторожевых башен города Храма Воли Богов.
— Ты уверен, что мы поступили правильно? — Этого вопроса зеленого верзилы Александр ждал давно — с того самого момента, когда они столкнули в воду лодку-долбленку разбойников, кинули в нее заполненные золотом баулы и вооружившись веслами, отправились вниз по Б’рооду.
— Да. Уверен. Скажу больше — это было единственно правильное решение.
— Ты извини, но мы же выросли на разных планетах. Мне не все понятно в причинах некоторых твоих действий. Например, то, что мы сделали в последний раз.
— Ты говоришь о мертвых разбойниках или о сокровище?
— О том, и о другом. Ты можешь мне объяснить, почему ты настоял поступить именно так?
— Пожалуйста. На Земле есть хороший обычай — отдать последний долг умершим. Иначе говоря — похоронить из по-чело… Словом, как положено хоронить людей, проживших хорошую жизнь и оставивших о себе добрую память — Ну и какую добрую память оставили о себе эти разбойники? За что им такая честь?
— Дело не в них. Дело в нас. Мы стали бы меньше уважать себя и друг друга, если бы оставили труппы погибших драков на растерзание зверям. Да, они были не самыми лучшими драками на этой планете, но и они заслуживают того, чтобы их похоронили побожески. У нас, людей, есть мнение: души людей, которые по какой-то причине остались не погребенными, не могут найти успокоения в потустороннем мире — мире смерти. Такие души начинают беспокоить мир живых.
Ты хочешь, чтобы души умерших разбойников беспокоили нас тобой?
— Не-ет… — растерянно протянул слегка опешивший от такого объяснения следопыт. Он даже перестал на время грести — Ну, ладно… Насчет покойников я с тобой согласен — не дело бросать тело драка там, где застигла его смерть. Дорогу на звездную Тропу Богов драку может указать только дым погребального костра. Лучше всего, если костер этот возгорится там же, где этот драк появился на свет — недалеко от родового Хранилища Жизни. Может, эти тати и недостойны сидеть на Звездной Тропе Богов, но решать это — Богам, а не нам… Свою задачу мы выполнили — освободили их души от бренных тел. Но зачем нужно было топить сокровище обратно в озеро? Ты ведь чуть не погиб, доставая его из почти бездонной ямы? Зачем?
— На этот вопрос ответить намного проще, чем на первый. Нам нужны с тобой деньги?
Конечно, нужны! У нас нет своего жилья, приличной одежды, хорошего оружия, наконец.
Ты думаешь, Верховный Жрец поделится с нами сокровищем, которое мы выудили из озера? Я думаю, что не поделиться.
Наверняка наше первое задание — не последнее. Чует мое сердце — будут еще. Значит, понадобятся деньги. Много денег. И ему гораздо удобнее, чтобы мы ходили и просили деньги у него всякий раз, когда у нас возникает необходимость в средствах. А если он откажет? Придется чем-то поступиться. А что у нас есть, кроме нашей свободы? Ничего!
Значит, придется отдать ему часть нашей свободы.
Ты хочешь отдать Верховному Жрецу нашу свободу?
— Нет, не хочу!
— Вот и я не хочу. Так что согласись: деньги — это наша свобода.
Разумеется, мы не собираемся отказываться от тех обещаний, которые давали. Но выполнять их мы будем исходя из собственной свободы, а не из каприза Жреца в золотой диадеме.
Часть сокровища нам пришлось утопить. Все, что не смогли увезти в этой лодочке, Сашка пнул ногой борт суденышка, — мы спрятали так, чтобы никто и никогда не смог догадаться, где находится сундук с золотом. Скажи, как ты думаешь, придет кому-нибудь в голову, что мы опять утопили золото, которое достали с невероятным трудом?
— Ну, это вряд ли. Двенадцать драков из двенадцати будут искать золото на берегу, в лесу или в скалах — голову готов дать на отсечение.
— Ну, вот видишь… А нам, если срочно понадобится много золота, не составит больших усилий вновь поднять сундук. Затопили мы его почти рядом с берегом, да и место там в два раза мельче, чем в центре. …Верховный Жрец с непроницаемым лицом выслушал рассказ путешественников об их вояже на Север. Ему только вчера доложили, что его посланца, работорговца К’нарра сожрала гигантская змея. И вот — новая неудача. Правда, его глаза заметно потеплели, когда он услышал, а главное — своими глазами увидел Золотое Время Богов. Слухи о нем ходили давно. Вот только видеть золотой кубок не доводилось пока никому. Зато теперь…
Какую роль играет Время Богов в возвращении к жизни умершего Бога, Понтифик не знал, но разумно предполагал, что коль вещь взята там же, где и остальные артефакты, она может иметь отношение к другим похищенным из Храма Разума Богов сокровищам.
Оставшись один, он долго анализировал услышанное от молодого следопыта и его друга.
Золото, которое они привезли в своих мешках, пришлось им оставить: по существовавшему на Драконе адату, если найденный клад, те, кто его нашел, мог унести на дюжину дюжин шагов, он оставался у них. А Время Богов Ар’рахх и Саш’ша отдали Верховному Жрецу сами, справедливо полагая, что в Храмовой сокровищнице «часы» сохранятся надежнее.
Был и другой позитивный итог неудачной экспедиции: бывшие гладиаторы увидели Око Богов. Значит, хрустальный шар по-прежнему на том месте, на которое его поместили много дюжин Лет назад. То, что его не удалось похитить, еще не означает крах всех надежд на воскрешение умершего Бога. Есть другие артефакты… Можно сначала попробовать собрать их, а уж потом, с учетом все допущенных ошибок, вновь нанести визит в Храм Ока Богов.
Довольный Понтифик мысленно поаплодировал себе, любимому… Да, все складывается не так уж и плохо. Но особенно хорошей новостью было известие, что напарник высокого охотника не боится воды, глубоко ныряет и может долго находиться под водой.
«А не послать ли мне их за Сердцем Богов?» — Раз за разом мысленно спрашивал себя Первосвященник. И всякий раз надолго задумывался. Была в этом задании одна маленькая, но очень весомая «загвоздочка». Как ее решить или обойти? — над этим вопросом давно уже думали десятки поколений драков-авантюристов — охотников за чужими сокровищами. Как и в случае с Оком Богов, решить «загвоздочку» пока не удавалось никому.
Но ведь и Э’го тоже никто не мог победить. До тех пор, пока… …Верховный Жрец опять надолго задумался, взвешивая все «плюсы» и «минусы» первой экспедиции, проигрывая в голове возможные варианты преодоления доселе непреодолимого препятствия. Решение, как обычно, пришло под утро… …К’нарра встретили со всеми почестями, полагающимися драку его уровня. Был долгий ночной пир далеко за полночь, с весельем, плясками и пением старинных родовых песен под аккомпанемент барабана. Под утро, его, уставшего от вина и здравиц в его честь, под руки отвели в хижину, специально подготовленную для столь дорого гостя. Помочь отойти ко сну ему прислали молодую вдову — дщерь брата вождя. Ее муж не так давно погиб на охоте, спасая своего соплеменника от своры разъяренных Маг’гов. Время зарождения жизни пока не приходило в ее молодое тело, и она не успела выносить в себе и положить созревшие для инкубации яйца в Родовое Хранилище Жизни.
Расчет вождя племени был прост, как полет бабочки в жаркий полдень на усыпанном цветами лугу: именитый земляк, расслабившись от выпитого веселящего напитка, не устоит перед прелестями соблазнительной девушки. И тогда (на все воля Богов!) его племянница, возможно, скоро порадует племя новыми детишками, красивыми, как она и удачливыми, как К’нарр.
Но северянин «обманул» ожидания вождя. Вместо того чтобы все сделать так, как хотелось лидеру Рода, он свалился на кровать, мгновенно заснул мертвецким сном, негромко похрапывая во сне и не проявляя никакого интереса к тонкой фигуре, застывшей у изголовья его одра.
Наутро гостеприимные хозяева вежливо выслушали гостя, всем своим видом демонстрируя радушие и понимание. Но на просьбу дать в помощники одного или двух драков отреагировали весьма специфично. Просьбу ему удовлетворили, но после того, как северянину показали его нового спутника, точнее, спутницу, К’нарр не знал, плакать ему или смеяться. Вождь (да что б вечно клевали его в голову птеродактили!) «умыл» негоцианта по всем статьям, предложив в качестве помощницы ту самую девушку, вдову его племянника, которая напрасно просидела у его изголовья конец ночи и все утро.