— Алла, дело не в возрасте, — вступился за него отец, — но начинать жизненный путь со скользкой дорожки, это слишком. Надеюсь, ты когда-нибудь поймешь.

— Постараюсь, пап, — пообещала я.

Ну вот, первый этап, можно сказать, прошел нормально, еще бы мама восприняла мое появление с мужчиной правильно.

— Пап, мы очень есть хотим, — сказала я, и добавила, — и Константину надо в обратный путь.

Отец удивленно посмотрел на меня, потом на Костю и произнес:

— Очень жаль…

— Да, да — закивал Костя, видно напугала его перспектива обсуждать мои жизненные перипетии в присутствии родителей, — я очень тороплюсь.

Из-за пышных кустов вокруг беседки, к нам вышла мама. Ее руки в нитяных перчатках держали секатор — подстригала розы.

— Ты все еще забываешь завтракать, — вместо приветствия сказала она, — а это вредно для здоровья.

— Здравствуй мамочка!

— Здравствуй дорогая… здравствуйте, молодой человек.

Мама умеет произвести впечатление — безупречная осанка, благородная внешность, королева, да и только. То ли Костик испугался щелкающего секатора, то ли царских манер моей матушки, но он даже забыл улыбнуться, просто склонил голову в поклоне.

— Мойте руки, завтрак готов, — сказала мама, и я повела оторопевшего Костика к умывальнику.

— Как зовут твою маму? — спросил он, открывая никелированный краник.

— Екатерина Анатольевна, никаких теть Кать, умоляю! — я держала полотенце, и смотрела, как он намыливает руки, как умывает лицо, было в этом что-то деревенское, словно эпизод из старого советского фильма.

— Послушай, а что это за прикол с проституцией? — отфыркиваясь, спросил Константин. — Твои родители, оказывается, знают.

Я подала ему полотенце, и, решив припугнуть, сказала приглушенным голосом:

— Видишь, отец не одобряет, сейчас и от мамы тебе достанется, она считает, что я поддаюсь чужому влиянию, так что бутерброд в зубы, и в обратный путь.

Но Костик не торопился, он с наслаждением вдохнул воздух, пропитанный запахом клубники и свежесваренного кофе.

— Ты меня нарочно запугиваешь, Долли? — с иронией спросил он. — А я, пожалуй, останусь, мне здесь нравится, отец у тебя нормальный мужик, и с мамой я подружусь.

Ох, и хитрец этот Костик, иногда мне кажется, что он специально для меня прикидывается простачком, а сам с подкладкой, то есть с двойным дном. И как у него получалось всегда оказываться там, куда меня отправляла сводня? А? У ресторана, когда я сбежала от Виталика, у дома Сенина, да и надпись «Парадиз», черным фломастером на листке…

— Ну, ну… — протянула я, оставив размышления на потом. — Подружишься, после того, как расскажешь мне, зачем следил за мной, и откуда узнал, что вечером я буду в Парадизе.

— Что ж ты такая подозрительная, Долли!

— Я не подозрительная, а осмотрительная. Давай, колись, я от тебя не отстану, вопрос стоит о доверии. Могу ли я тебе доверять?

Константин выпрямился, отдал, да что отдал, почти бросил мне полотенце и с обидой сказал:

— Знаешь, я никогда бы… — запнулся, начал снова, — если бы я не беспокоился о тебе, и ты не была мне близка…

— Хм, хм… — недоверчиво хмыкнула я.

— А какого черта, как ты думаешь, я толкусь у твоего подъезда днем и ночью?

— Вот об этом я тебя как раз и спрашиваю, — не дала себя закрутить приятными словами о заботе.

Константин молчал несколько секунд, потом неохотно ответил:

— Я ждал тебя у дома, потом ехал за тобой до Парадиза, ну а потом ты знаешь…

Врет, ну вижу, что врет! А на бумажке зачем написал, боялся не запомнить?

— Шпионил, значит, — вздыхаю я.

— Я бы сказал: присматривал за любимой девушкой.

Все равно правды не скажет, будет выкручиваться, про невесту еще вспомнит, решила я, ну и ладно, сделаю вид, что довольна его объяснениями.

— Пойдем завтракать, родители ждут.

Перебросив полотенце на плечо, я повернулась в сторону беседки, скрытой от нас перголой обвитой диким виноградом. Но Костик, схватив меня за руку, неожиданно предложил:

— Поцеловала б меня, что ли…

— С ума сошел, — рассмеялась я, — практически на глазах родственников, что-то ты расхрабрился!

Но Костик не стал дожидаться разрешения, и резко притянув к себе прикоснулся к моим губам. Нашему поцелую помешала шальная оса, она запуталась в моих волосах, и я с визгом начала от нее отмахиваться. Костик, топтался около меня, в то время как я подпрыгивала и отчаянно трясла головой.

— Да не крутись ты! — скомандовал он.

— Я боюсь ос! — вопила я.

— Она тебя еще больше боится, — успокоил Константин.

Он остановил меня, освободил пленницу, и, пригладив растрепавшиеся пряди, повел на взволнованный голос мамы:

— Что случилось?

Выведя меня из-за перголы, Костя предъявил полурастрепанную и раскрасневшуюся дочь родителям, чем заронил в них зерно подозрений о характере наших отношений.

— Все в порядке, — заявил он, усаживая меня в плетеное кресло у стола, — оказывается, Алла боится ос.

— И всегда их боялась, особенно в детстве, — подтвердил отец, и рассказал историю, которую очень любил вспоминать. — Как-то раз мы ехали с дачи, а в машину залетела оса, и забралась ей под платье… Алка принялась ее изгонять, да так кричала и махала руками, что я думал мы съедем в кювет. Оса, недолго думая, взяла и укусила ее. Сколько ж было воплей, еле до города доехали.

Все засмеялись, а мне стало обидно — чего тут смешного, больно же было! Правда, если бы я не трясла широким подолом платья, и не шлепала ладонями по обивке автомобильного кресла, то перепуганная насмерть оса давно бы вылетела в окошко.

— Не люблю их, и все, — надулась я.

Отец примирительно похлопал меня по плечу, а мама начала разливать душистый кофе. Как я люблю завтрак на даче, ласковое солнце, свисающие ветви яблонь, образующие над столом живой купол, даже осы, слетающиеся на варенье не раздражали меня. Мягкий хлеб и масло, обязательное вареное яичко, сыр — запахи детства. Выйдя к завтраку, почтил нас своим вниманием Котофиля, мамин кот — невероятный лентяй и обжора. Когда-то его звали Филя, но со временем, и с набранными килограммами, его прозвище преобразилось, негоже такому солидному коту быть просто Филей. Переваливаясь с боку на бок, он прошел к своей миске и сел копилкой, обвив вокруг себя пушистый хвост.

— Котофиля, принести тебе рыбки? — спросила мама, страстно любящая своего питомца. Неблагодарное животное даже усом не повело. Но мама не стала дожидаться высочайшего соизволения, и, встав с кресла, пошла на терраску дома. Котофиля все же поплелся за ней, не решился пропустить рыбный завтрак.

Константин пил кофе из большой кружки, мой отец не признавал чашечек, величиной с наперсток, с этой его привычкой безуспешно боролась мама, но победить так и не смогла. Я смотрела на руки мужчины, на движение кадыка и невольно сравнивала его с отцом.

— А вы, Константин, где трудитесь? — спросил отец.

— Я менеджер по персоналу в небольшой фирме, — ответил Костя, — и еще подрабатываю частным извозом.

Отец заинтересованно посмотрел на моего приятеля, ему всегда нравилось расспрашивать моих приятельниц о работе и успехах в учебе, а тут представилась такая возможность узнать, чем дышит молодое поколение, как и на что оно стремится заработать.

— Менеджер по персоналу… это как начальник отдела кадров? — переспросил он Константина.

Молодой человек усмехнулся:

— Ну, если с такой меркой, то инспектор отдела кадров.

— Ответственно, — кивнул отец, одобряя скромность гостя.

— Фирма маленькая, сотрудников немного, — пояснил тот, — и все же надо знать, чем дышит каждый, регулировать кое-какие вопросы…

Мне показалось, что Костя будто оправдывается перед отцом, за не бог весть какие заслуги, за небольшую должность, и маленький оклад. Материальная часть вопроса тут же была поставлена на повестку дня.

— И за это так мало платят, что приходится подрабатывать? Извините, что лезу с такими вопросами…