Ольт произнёс что-то. Ортуан не понял ни слова, но звучало красиво.

— Капитан Киллериат сообщает, что наслышан о вашей доблести. Ему жаль, что некогда мы были врагами.

Ему жаль! Если бы не Майтен, подумал Ортуан с сожалением, ты бы понял, что такое «жаль»… Но продолжал сохранять почтительное выражение лица.

Хотелось сказать что-нибудь едкое. Издевательское. Но нельзя было. Ни в коем случае нельзя.

Некоторое время все молчали.

— Ну ладно, — Майтен посмотрел обоим командирам в глаза. — Все существенные подробности вы в состоянии обсудить и сами. Тем более, что мне этого знать и не положено.

Они с ольтом отсалютовали друг другу и маг, вежливо кивнув Ортуану, покинул штабную палатку.

Ортуан аж взмок, когда понял, как славно над ним посмеялись. Ольт-то, оказывается, прекрасно понимает средний язык! Ловко же они с магом развлеклись. Ну ладно, хорошо смеётся тот… Ортуан, едва сдерживая себя, смотрел в глаза Киллериату, но не находил там даже следов насмешки либо презрения.

Как же так?

Впрочем, быстро сообразил капитан, всё-таки он не человек. Так что и смеяться может по-своему. Ну и пропади ты пропадом. Рано или поздно, но мы ещё встретимся на узкой тропинке.

Он уселся за стол и ольт, словно подчиняясь приказу, уселся напротив. Ортуан скрыл усмешку (ишь, как вышколен!) и принялся передавать свой пост — то есть, вводить Киллериата в курс дела. Это заняло на удивление мало времени. Ольт лишь изредка спрашивал что-то, на безукоризненном среднем языке, и Ортуан даже поразился — а уместна ли была его вспышка?

Хотя что значит — «уместна»? Брат того, кто почти полностью истребил его, Ортуана, ребят, остаётся врагом. Что бы там ни объявляли главнокомандующие. Война продолжается… во всех смыслах. Перемирий не бывает. А в настоящих войнах не бывает и пленных. Ни к чему они.

— Сколько лет вы воюете? — спросил Ортуан, уже подходя к порогу штаба (уже, увы, не своего штаба).

Ольт поднял ничего не выражающий взгляд.

— Около пятидесяти лет, — было ответом.

— И что, всё ещё в чине капитана? — усмехнулся Ортуан. Никакого честолюбия у этих нелюдей, честное слово… Киллериат Менавесс анс Аталлан вновь поднял взгляд. Пожал плечами. — Как-то не задумывался, — пояснил он после короткого раздумия. — Спросите меня об этом лет через сто…

Из палатки Ортуан вышел, сжимая кулаки. Последнее слово оставить за собой не удалось. Что за вселенская несправедливость! Ну за что, скажите, пожалуйста, ольтам такой дар? Ты у меня не проживёшь эти сто лет, поклялся Ортуан мысленно. Посмотрим. Покончим с магическим зверьём, займёмся врагами иного рода.

Майтен, с невозмутимо умывающимся Недотрогой на плече, молча провожал дымящегося от злости Ортуана взглядом.

— Он всё ещё мечтает о мести, — сообщил Киллериат, когда Майтен вошёл в палатку. — Не лучшее качество для солдата. Впрочем, я его понимаю.

И всё. Майтен усмехнулся. Более от нового командира комментариев относительно предшественника не последует. Чем и приятно иметь дело с ольтами-офицерами. Коротко и понятно. Вывести их из себя очень трудно — а если удастся, то, вероятнее всего, пожалеть о содеянном не успеешь. Недотрога оживился, перелетел на стол и долго изучал ладонь нового обитателя палатки. Поднял голову и уставился своими фасетками в ярко-карие глаза Киллериата. Тот улыбнулся и подставил ладонь лодочкой. Насекомое осторожно перебралось в ладонь и ольт медленно поднял ладонь к лицу. Недотрога долго смотрел ему в глаза а затем, без предупреждения, спрыгнул с ладони и вернулся магу на плечо. — Признал, — произнёс тот удивлённо. — Надо же. Ну что же, если у вас найдётся время, я хотел бы поговорить об одном небольшом расследовании… Формально ему следовало бы сообщить об этом и Ортуану.

Но Майтен решил на сей раз нарушить инструкцию. Интуиция. Это, конечно, может выйти боком (Киллериат относился к инструкциям, как к священным заповедям и был бы крайне недоволен, узнав о таком нарушении их), ну да ладно.

Теммокан собирал вещи.

Сна не было ни в одном глазу. Ну ещё бы. Что теперь? Вернусь в Порт-Дайнор, подумал он. Попрошусь на любой корабль. Главное — не оставаться на месте, а там видно будет.

Вещей было немного (жизнь скитальца имеет и преимущества), и спустя какой-то час всё было готово. Сдать "друга до гроба", подписать все необходимые документы и… свободен. Увидеть внешний мир — без "бдительного ока" магии, которая всё это время удерживала его здесь. Тут в дверь постучали. Это начинает надоедать, подумал островитянин — впрочем, без особого раздражения. И громко сообщил, что дверь открыта. Вошёл… Дракон.

Теммокан ожидал всего, но только не этого. По ночам Дракона было не найти. Где он ночевал (если это слово вообще применимо к нему), не знал никто, а спрашивать Теммокан боялся.

— Решили уехать? — и вновь ничто не удаётся прочесть в его блестящих глазках.

— Да, — кивнул навигатор, решив отвечать настолько коротко, насколько удастся. В конце концов, его священное право — самому решать, чем заниматься.

Дракон молча отошёл к окну, поднялся на задние лапы и уставился куда-то наружу. Отчего всё самое странно происходит по ночам? — подумал навигатор.

— Решили отомстить во что бы то ни стало? — спросил Дракон голосом самого Теммокана.

Человек вздрогнул.

Откуда он знает это? Кто ещё осведомлён о его, Теммокана, планах, какими бы странными они ни казались?… — Я не думаю, что должен обсуждать это, — пояснил он холодно. — Вы нужны здесь, — и Дракон прижал обе лапки к груди. — Мне не справиться.

О чём он?

Но этот вопрос пришёл уже позже. Намного позже. А поначалу островитянин опешил — и кто только не спешит решать его судьбу! И гнев начал вытеснять всё остальное. Мало-помалу.

— Я никому не нужен, — Теммокан отвёл взгляд и нахмурился. — А пока я не доказал, что нужен самому себе, все остальные меня не интересуют. Дракон задумался. Думал он очень долго, но навигатор не осмеливался что бы то ни было предпринимать. Смешно сказать, но он оробел. «Медвежонок» казался ему в тот момент грозным судьёй, приговор которого обсуждению и отмене не подлежит.

— Я… не понимаю,… - прошелестел Дракон голосом пожилого и утомлённого жизнью человека. — Вы так верите в месть?

— Я уже ответил, что не хочу это обсуждать, — тут же ответил Теммокан, поражаясь собственной смелости.

— Неужели вам нужно умереть, чтобы понять, что этого делать не следовало? — последовал немедленно новый вопрос.

Шутит? Или нет? И как это можно выяснить?

— Я был слаб, — проговорил Теммокан, уже не заботясь, что мог знать майм, а что — вряд ли. — Да, я едва не свёл счёты с жизнью… и здесь я смог понять, что это было бы глупо. И именно поэтому я хочу вернуть все долги своей… прежней жизни. А там — будь что будет.

Дракон склонил голову и долго молчал. От него пахло осенью — опавшей листвой, грядущими дождями и ненастьем. Странный запах, неожиданный. Наконец, майм подошёл вплотную к человеку и легонько коснулся его запястья свой лапкой.

— Я сочувствую, — он взглянул в глаза Теммокану и, резко повернувшись, вышел прочь.

Дверь мягко затворилась за ним.

Островитянин едва не кинулся останавливать его… в конце концов, как ни нелепо это звучит, именно Дракон — так казалось — понимал его лучше всех. Но… стоит ли… в общем, сомнения взяли верх. И он остался.

Уселся у окна и принялся всматриваться в ночь, прислушиваясь к умиротворяющему стуку капель дождя.

Постепенно сон сморил его.

Предметов обстановки в «прихожей» стало больше.

Точнее, на уже имевшихся стенах виднелось нечто новое. Например, рядом с дверью «гардеробной», откуда она вышла, появилась прозрачная пластина — прямо на стене. И не одна. Под ней находилась другая, с несколькими кнопками. Надписей на кнопках было не понять. Большая пластина — та, что вверху — оказалась чем-то вроде карты. Во всяком случае, под толщей стекла (или что это было?) виднелся неправильной формы контур, залитый синим цветом — в окружении сплошного кроваво-красного океана. Крохотная белая точка мерцала внутри синей области — на расстоянии доли сантиметра от границы с красным. Экспериментировать не стоит, решила Неммер. Мало ли. Приятно, что я теперь вижу чуть больше… но связываться не буду.