Житель Офры, Гидеон сын Иоаша, возглавил кампанию против мидианитов, и разбил врага. Благодарные израильтяне хотели сделать его царем, но Гидеон отказался. Возможно, на месте дерева, у которого ангел Господень явился Гидеону, стоял впоследствии эпод, а в наши дни стоит православная церковь Тайбе, с ее основаниями, заложенными еще до Константина.
Жители Тайбе ведут свой род от старых христиан, и считают, что их предки были обращены не апостолами, но самим Иисусом, когда Он возвращался в Иерусалим из-за Иордана. После мусульманского завоевания название села было изменено, потому что Офра напоминает арабское слово “ифрит”, джинн, и село стало называться Тайбе, что значит “приятная, хорошая”, Жители Офры – Тайбы никогда не оставляли села, даже при появлении неприятеля. Они рассказывают, что их предки не бежали от Саладина после разгрома королевства крестоносцев, говоря, что «хорошим людям нечего бояться хороших людей».
При крестоносцах была отстроена еще одна старая византийская церковь, св. Георгия (в селе ее называют эль-Хадр), она стоит к северу от дороги, проходящей по селу. От церкви св. Георгия остались каменные стены, мозаики, остался массивный порог: сохранилось практически все, кроме крыши. Из нее открывается прекрасный вид на село и на пустыню. И хотя в Святой Земле много более древних церквей, чем эта (XII век), она впечатляет. Может, на ее месте стояла святыня Офры при Гидеоне. А может, там или рядом стоял камень, на котором через несколько лет правитель Шхема Авимелех отрубил головы семидесяти сыновьям Гидеона, покончив с шансами Офры на возвышение. Древний порог церкви и сейчас покрыт жертвенной кровью – местные жители совершают здесь древний обряд заклания агнца.
Так или иначе, осмотрел писатель руины замка, посмотрел на православную церковь, глянул на руины св. Георгия, потолковал с солидным, дородным жителем, который рассказал нам о своей ответственной работе инспектора гаражей. У сына инспектора, малыша семи лет, вместо котенка или щенка был на руках белоснежный, мытый и расчесанный козленок, который то и дело бегал по лестницам их дома, на самой вершине холма, впритирку к замку Бубарие. Писатель вытащил свой нательный крест из-под рубашки – здесь он выглядел, как пропуск в мир древних христиан. Когда мы отъехали от села, писатель долго молчал, а потом сказал: «Ну нет же, как можно их выселять? Живут и слава Богу».
Одно из самых удивительных сел – Хирбет-эль-Маурак к западу от Хеврона. Тут может показаться, что тебя занесло на машине времени в легендарные дни древней Палестины. Проехать туда нелегко, дороги ужасные, но люди гостеприимны. Посреди крошечного села, напротив колодца, стоит настоящий дворец, чем-то напоминающий реконструкцию иродова храма. Это частная загородная усадьба времен Христа, раскопана археологами и оставлена в хорошем состоянии. В колодце – чистая холодная вода. Молоденькая селянка зачерпнула нам воды, напоила, потом ушла с кувшином на плече по единственной улице села, мимо дворца, как в кино. Местные старики охотно продадут вам древние монеты – они редко видят туристов, не решающихся заехать к «страшным палестинским террористам».
Палестинские села живут в согласии с древностями – с византийскими монастырями и церквами, как эль-Хадр, с крепостями крестоносцев, как эль-Бурдж на юге Хевронских гор, с дворцами времен Ирода, как в Хирбет-эль-Маурак. Древности становятся частью жизни, а не декорацией, не инородным объектом, за осмотр которого берут деньги.
Мое любимое село – Абуд, одно из коренных, устоявшихся, подлинных, кондовых сел Нагорья. Оно лежит на западном склоне гор, вдали от больших дорог, на равном расстоянии от Калькилии, Рамаллы и Рош-ха-Аина.
Абуд очарователен и напоминает деревни Тосканы. Его пожелтевшие от времени дома растут на некрутых склонах холмов. Виноградная лоза вьется на их балконах, широколиственные смоковницы осеняют улицы своей тенью. Процветание древнего Абуда видно по его просторным домам, по вылизанной чистоте его улочек. Старики Абуда сидят в тенистом уголке за невысокой каменной оградой на каменных скамьях, как мужи Итаки, созванные на совет молодым Телемахом. Это – «диван» восточных городов, или «врата города» библейских рассказов. Дети приносят им кофе и фрукты, дымятся кальяны, разнося запах яблока, идет неспешная мужская беседа. Жители Абуда – не беженцы Газы, не возвращенцы Рамаллы, но коренные крестьяне, живущие на своем родном месте. Здесь, как в машине времени, можно увидеть Палестину такой, какой она была и должна быть.
Абуду – три тысячи лет. Здесь родился пророк Овадия, сохранилась и древняя «бама», высота, где предки нынешних жителей поклонялись богам. Культ Иерусалимского храма не доходил до этих мест. А две тысячи лет назад жители Абуда приняли христову веру прямо от самого Христа. В память о Его посещении здесь стоит одна из древнейших церквей на свете, построенная Константином в четвертом веке, а то и раньше. Археологи обнажили ее древний нартекс, а прихожане тщательно отремонтировали и украсили. В этой православной церкви капители колонн украшены византийскими крестами и пальмовыми ветвями, стоит образ Богородицы, палестинской женщины из недальней Саффурие. В южную стену церкви вмурована каменная доска, сообщающая квадратным сирийским письмом о ремонте, произведенном в 1030 году, за полвека до крестоносцев.
Неподалеку находится и католическая церковь, построенная на византийском фундаменте монастыря св. Симеона, и в ней можно увидеть древнюю мозаику. Есть в Абуде и мечеть, и мусульмане, православные и католики живут вместе мирно и дружно. Православные и католики Абуда (и других палестинских сел) празднуют Пасху и Рождество вместе: Пасху – по православному календарю, как в России, а Рождество – по западному, 24 декабря. Но все – и христиане, и мусульмане Абуда – почитают св. великомученицу Варвару, и считают, что она жила и погибла в Абуде.
Древняя православная церковь св. Варвары стояла на холме в двух километрах к западу от центра села, откуда открывался прекрасный вид. Крестьяне Абуда отремонтировали ее и возобновили воскресные службы, но в прошлом году израильтяне добрались до нее и взорвали церковь, «чтобы не служила убежищем партизанам».
На склоне холма ниже руин церкви сохранилась пещера, где покоились мощи святой, и крестьяне приходят туда, дают обеты и зажигают свечи и лампады. Вместо керамических светильников с оливковым маслом они зачастую зажигают банки с керосином, и целая груда ржавых консервных банок перед входом в пещеру служит свидетельством этому обычаю. Мусульмане приходят сюда вечером по четвергам, как обычно в Палестине, а 17 декабря, в день святой Варвары, все жители Абуда без различия веры идут процессией к пещере и к руинам церкви.
Здесь, в Абуде, самом ординарном палестинском селе, начинаешь понимать вздорность сионистского мифа о Палестине – «земле без народа», ждавшей «народ без земли», скудно заселенной пришлыми арабами из пустыни. Жители Абуда, древние христиане, бесспорно жили в этом селе, в этих домах за века до нас. Археологи доказали, что село не разрушалось и не оставлялось на протяжении последних трех тысячелетий. Наши глаза подтверждают их свидетельства: вот древняя церковь, вот старинные дома, вот древние оливы, а вот древние погребальные пещеры. Палестинцы – такой же коренной народ на своей земле, как русские – в России, а французы – во Франции.
Но палестинцы – арабы, а арабы пришли в Палестину только в седьмом веке, возразит читатель. Это не так. Арабское завоевание Палестины в седьмом веке изменило лишь религию, но не народ. Рансимен, один из крупнейших специалистов по истории средневековья, пишет об арабском завоевании: «Армии победителей были невелики. Они обеспечили лишь существование военной касты, навязанной населению. Этнический состав населения практически не изменился. Хотя мы называем (жителей Палестины) «арабами», на деле они – потомки народов и племен, живших здесь до Исхода Израиля из Египта, и иудеев, которые, наподобие первых апостолов, вошли в церковь Христову».