Однажды Михаил довел меня до изнеможения чтением своих стихов. Я отомстил:
Он не отрезал себе ухо.
Не сжег последние стихи.
И всем назло, —
Там, где всем сухо,
Большие носит сапоги.
При нем огромная собака.
При нем умнейшая жена.
Но в ее «Зеркале», однако,
Его — о, блат! — зрим письмена.
Из андерграунда он вылез.
До постмодерна не долез.
Теперь на горизонте Гиннесс.
Что делать? Ведь «оближ ноблес!»
Летом 1999 года в Санкт-Петербурге состоялась выставка Гробмана. И снова ему двадцать лет…