Вспоминаю тебя. По сути,

с прохождением дней,

с исходом истерии наших страстей,

вспоминаю лучше. По сути.

Я была неправа.

По вине не моей, не твоей. Не нашей.

Мы – частица толпы, существа

вихревого:

ни порядка в нём, ни согласия даже.

И суровей

нет проклятия, чем неизбывность сомнений.

Кучера мы

в катафалках, не к месту захоронений,

хуже, – к сраму

катящихся, сраму банальных свершений.

Без прищура на ярком свету нам жить мудрено.

И равно –

без простого того, от чего – только выть.

Наша нить, –

ей дано заманить нас в тоскливую клеть.

Но сидеть

мы хотим только в ней, и ключей не иметь.

А стареть – это громче осанну банальному петь.

И радеть о насущном мы вечно радеем, – оно

губит душу, но прочего нам не дано.

И давно катафалк по дороге скрипит, –

бытие наше нравится нам, как и быт.

Но порой наша жизнь предстаёт нам пошлятиной;

даже хуже – не нашею жизнью, а краденной, –

и приходится в эти мгновения вспомнить друг друга

и о том, что без нашей любви, этой формы недуга,

без ошибки, смотрящейся издали пугалом,

нашу жизнь уподобить осталось бы куполу,

ни одной не поддержанным в небе стеной.

Но иной над тобою и мной

образуется купол,

если новые нам суждено

ещё встретить года, –

не сплошною виною

малёванный грубо,

а неброской, сквозною

краской стыда.

И тогда, вот тогда по своей же воле мы

повернём на заезженную тропу,

не к друг к другу, нет, а к тому, что более

банально, – туда, где лежать в гробу.

Пер. Нодар Джин