Всю жизнь!

— Детка, я хочу подняться на колокольню или как ее там… — Андрей поцеловал меня в макушку и обнял за плечи.

Андрей! Может все рассказать ему и попросить вместе найти Анри в этом огромном городе? А вдруг, после обретения своей утерянной любви, я не смогу больше оставить Анри? Что тогда я буду объяснять обманутому Андрею? Нет, надо встретиться с Анри наедине, рассказать ему о своей незабытой любви, о несчастье, пережитом после ее потери. Он же ничего не знает, в этом постарался Мишель.

— Там такая крутая лестница, я подожду тебя внизу, поближе рассмотрю витражи, — вымученно солгала я, и мысленно поблагодарила бога за данную мне возможность побега.

Я подождала, когда Андрей скроется в низкой арке и потихоньку начала ретироваться к выходу из собора. Напоследок я оглянулась и спросила себя: это именно то, что ты хочешь? Ответа не последовало.

Выйдя на площадь, я, боясь передумать, бегом направилась к стоянке такси. Зонт остался у Андрея, и я промокла до нитки, дожидаясь машину. Ливень накрыл город, и машины медленно плыли по старинным улицам, зачерпывая бампером накатывающие волны от впереди идущего транспорта и судорожно дергая дворниками, не успевающими справиться с потоком. Остановившийся таксист не сразу понял из моих объяснений, куда именно мне нужно. Я старалась выговорить адрес, помня его наизусть. Таксист заинтересованно смотрел на меня в зеркало заднего вида. Мокрая курица — вода капала с прядей моих волос на форменный пиджак с металлическим серпом и молотом Аэрофлота, называемого летными и кабинными экипажами «курицей».

Вдвойне верно.

Мы остановились у серого от дождя и от времени здания, таксист торжественно объявил наше прибытие и ждал моего выхода на смываемую дождями улицу. Я передала на переднее сиденье смятые в кармане пиджака франки. Открыла дверцу и поежилась от мороси захлестнувшей мои выпростанные наружу колени. Захотелось забраться внутрь теплого салона и попросить таксиста повернуть назад, к моему отелю. Но остановила себя призывом о том, что никогда не прощу себе упущенный шанс.

Захлопнула за собой мир, оставшийся с вежливым таксистом, теплом и безопасностью, гарантированной этим маленьким островком цивилизации, я вышла как безрассудный моряк в шторм, в бурное море на утлой лодке.

Забежав под крышу подъезда, рассмотрела таблички, перечисляющие проживающих жильцов.

Анри Лален.

Я на месте. На мое счастье из подъезда выпорхнула юная дева, удивленно окинув меня взглядом, а вернее мою подставленную в образовавшуюся щель туфлю. Мокрая, но все-таки авиационная форма внушила ей доверие и она, улыбнувшись мне и даже придержав распахнутую дверь, кивнула и крикнула в дождь:

— Bonsoir!

— Bonsoir! — ответила я, не боясь, что девушка расслышит чужеземный акцент.

Я поднялась на этаж выше комнаты консьержки и теперь могла, не боясь, привести себя в относительный порядок. Зеркало отразило испуганное решительными действиями лицо, слипшиеся мокрые волосы и выбивающие от остывшей одежды чечетку зубы. Черт побери, отступать поздно, и появиться в таком виде перед Анри, да и перед кем-либо еще было стыдно.

Собравшись с силами, я поднялась по лестнице до этажа Анри. Остановившись около двери, надавила кнопку звонка, отрезая путь назад. Замерла, ощущая биение своего пульса в висках. Звонок раздался за стенами, отделяющими меня от любимого человека. Я не слышала стука каблуков или шороха одежд человека открывающего мне дверь, только лязг замков на металлической поверхности, украшенной коваными завитками. Отсутствие глазка объясняло полное доверие консьержке. Это было моей единственной надеждой.

Дверь распахнулась, и я услышала до боли знакомый голос и шелест удаляющихся шин инвалидной коляски:

— J'attendre vous…

— Анри… — выдохнула я.

Шины резко скрипнули от внезапной остановки.

— Неле?

— Анри! Любимый… — бешено застучало сердце.

— Неле! Ты…

— Все эти годы я верила, что ты не забудешь меня, — я боялась, что упаду в обморок от нахлынувших чувств.

Я встала на колени, в раскрытых дверях, что бы увидеть напротив его глаза. Но Анри, не повернулся ко мне, наоборот, колеса бешено движимые ладонями Анри увозили его от меня вглубь огромного помещения. Я сорвалась с места, не желая дать ему исчезнуть. Мои колготки не выдержали движения по полу и вверх, и треснули на правом колене. Мимолетно я отметила это, как еще один минус в моем неподобающем внешнем виде.

— Не надо, не подходи ко мне… — попросил Анри.

— Почему? — искренне удивилась я.

— Я уродлив, как Призрак оперы. Не хочу, что бы ты меня видела.

— Анри, побойся бога, я вырвалась к тебе всеми правдами и неправдами, неужели ты и после этого будешь верить в то, что я не люблю тебя? — отчаянно прошептала я.

— Посмотри на меня!

— Я никогда не верил в твое предательство, — печально проговорил он, не оборачиваясь на мой призыв.

— Предательство? Слова и музыка Мишеля! — уже криком зло иронизировала я.

Анри не понял моей иронии. Он сидел в кресле-коляске спиной ко мне. А мне так хотелось заглянуть ему в глаза.

— Анри, повернись ко мне, — взмолилась я.

— Нет, Неле.

Я подошла вплотную и силою развернула ненавистную коляску к себе. Лицо его было испещрено шрамами, одна сторона бугрилась бордовыми наростами, другая наоборот была слишком гладкой, как не по размеру натянутая резиновая перчатка. Только глаза Анри, цвета яркого летнего неба, остались такими же, как в моей памяти.

Мой, непроизвольно вырвавшийся возглас убил Анри. Плечи его опустились, как от удара — Уходи, — умоляюще попросил он.

Я снова встала на колени и протянула к нему руки.

— Нет! Прости, я виновата, я готовилась, но…

Он не шел в мои объятия.

— Уходи, Неле.

Он не знает, какая я упрямая, я все равно добьюсь своего! Я схватила его за брюки и поклялась не разжимать своих рук, пока он не скажет «да».

— Я никуда не уйду от тебя! Мы будем вместе, я брошу все, свою родину, семью! Я хочу быть с тобой, я посвящу тебе свою жизнь!

— Не надо жертвовать собой Неле. Уходи, — и тихо добавил. — Сейчас придет Мишель и моя жена.

Я невольно разжала кулачки, и Анри медленно откатился от меня.

— Жена?!

Я стояла на коленях оглушенная этим известием, как будто гром, гремевший за окнами этого дома, поразил меня — Да,… я женат, — с трудом промолвил он.

— Боже, на ком? — вырвался у меня дурацкий вопрос.

— Хирург, которая делала мне операции по восстановлению. Она была ко мне так нежна и так сострадательна. Правда, не слишком у нее получилось, но как это бывает между пациентом и врачом — она из чувства вины, а я из чувства благодарности… — он говорил так, будто сам убеждал себя. — Мишель говорит, что пройдет еще несколько лет и десятки операций, прежде чем я стану отдаленно похожим на прежнего Анри. Я урод, Неле. У меня уродлива душа, она измучена физическими и моральными страданиями, — он умолк, словно устыдившись порыва, и через секунду продолжил. — Но я пытаюсь жить жизнью с новым лицом и нелюбимой женщиной. Я ей обязан своим воскрешением.

Из состояния шока, в котором я пребывала, меня вывело упоминание о Мишеле. Я вскочила на ноги.

— Ты доверяешь Мишелю? Как, после случившегося, он продолжает оставаться твоим другом и пользуется твоим доверием?

Анри тяжело вздохнул, воспоминания давались ему нелегко.

— Стечение обстоятельств, Неле. Я был очень зол, готов был убить его. Когда увидел, что Мишель вошел в цех, я оторвался от группы и накинулся на него с кулаками. Началась драка. В этот момент я ничего не соображал, ослеп от гнева, не понимал как это опасно, что мы сцепились рядом складированных у стены цеха цистерн. На этом заводе не соблюдались условия хранения химикатов, все произошло не по нашей вине, хотя косвенно мы сыграли роль катализатора. Цистерны обрушились на нас. Мишель не виноват в моем несчастье, просто мне не повезло, одна из цистерн оказалась поврежденной. Это все злой рок преследующий меня.