Лицо Инеки бледнело прямо на глазах Ван Дорта.

— Как вам может быть известно, семейство Ван Дортов — иными словами, я — напрямую контролирует сорок два процента голосующих акций Союза. Семейство Альквезаров контролирует еще двенадцать процентов. И никаких посредников, Инека. В отличие от вас, мы с Иоахимом сами контролируем наши голоса, и я напоминаю вам, что согласно уставу Союза, экстренное совещание должно быть созвано по требованию пятидесяти одного процента акционеров, имеющих право голоса. Я надеялся, что смогу убедить вас прислушаться к голосу разума. Теперь я вижу, что это бесполезно. К счастью, имеются иные методы.

— Минуточку, минуточку, Бернардус, — начал Инека. — Я знаю, что людям случается конфликтовать. И вы правы насчёт того, что моё самолюбие иногда приводит именно к этому. Однако нет никакой необходимости дестабилизировать весь Союз только потому, что мы с вами расходимся относительно стратегии и тактики.

— Хватит, Инека, — устало произнёс Ван Дорт. — Вы были моей ошибкой. Теперь я собираюсь её исправить. Не тратьте попусту своё и моё время, прикидываясь, что мы с вами можем достичь какого-то согласия. Идущие сейчас на Тимбле дела намного важнее, чем всё происходящее здесь, и я не собираюсь позволить вам стоять на дороге.

— Ах ты наглый хрен! — Ваандрагер вскочила, опираясь руками на стол, её глаза пылали ненавистью. — Ах ты ханжеский, лицемерный ублюдок! Какого чёрта ты думаешь, что можешь притащиться в мой кабинет и читать мне лекции по этике и социальной ответственности?

— Я думаю, что я тот самый человек, который дал вам возможность убедить меня оставить вас на посту председателя, — спокойно произнёс Ван Дорт.

Инека умолкла и теперь поднялся Ван Дорт, возвысившись над ней больше, чем на тридцать пять сантиметров.

— Вы никогда не понимали, что вместе с властью приходит ответственность, — сказал он Инеке. — Может быть я до глупости романтичен, веря в это. Но я верю. Именно поэтому в течение шести дней вы покинете этот кабинет, тем или иным способом. Сегодня днём я направлю почтой требование созыва экстренного совещания. Если вы пожелаете уйти сами, и не вынуждать меня выносить этот вопрос на Правление, то я согласен. Если вы пожелаете противостоять мне, то для меня станет делом принципа сокрушить вас. Если мы сцепимся, то вы потеряете не только пост председателя. Когда пыль уляжется, вы обнаружите себя выброшенной на улицу даже — как вы сами столь оригинально выразились — без ночного горшка, спрашивая себя, под какой грузовик вы только что попали. — Он слабо улыбнулся. — Поверьте мне, Инека.

Ван Дорт ещё раз внимательно посмотрел ей в глаза. Напряжение потрескивало между ними подобно отравленным молниям.

Затем он повернулся, и, не произнеся больше ни слова, вышел из кабинета, который когда-то принадлежал ему.

Глава 22

— Сэр, если лейтенант Хернс и нунцианцы не отклонились от заданных параметров полета и Бандит Три не начал движение, то примерно через двадцать семь минут они будут в точке максимального сближения.

Голос лейтенант-коммандера Каплан звучал строго профессионально и Айварс Терехов кивнул, подтверждая, что отметил её напоминание. А так же то, чего она не произнесла: при указанных ею условиях боты Абигайль Хернс находились в двух минутах полета от крайней точки, начав торможение в которой, они могли выйти к текущей позиции Бандита Три с нулевой скоростью. ЛАКи, с их более низким максимальным ускорением, эту точку уже прошли и совместные силы находились примерно в 2,86 миллионах километров — чуть более чем в девяноста пяти световых секундах — от Бандита Три. Разумеется, никто и не ожидал, что боты начнут торможение до атаки, однако они всё равно подошли на опасно близкое расстояние, даже для сенсоров торгового корабля, если команда Бандита Три была наготове. В теории, Терехов, прежде чем отдать приказ к атаке, мог подождать ещё двадцать шесть минут, поскольку задержка сигнала при использовании гравитационно-импульсной связи будет практически нулевой. Если бы не одна маленькая проблема: как только "Гексапума" начнет передачу по сверхсветовой связи, Бандиты Один и Два её засекут.

Терехов слегка откинулся в кресле, сплел пальцы под подбородком и уставился на главный тактический дисплей.

Как он и ожидал, Бандиты Один и Два продолжали в течение последних тринадцати часов двадцати двух минут углубляться в систему на черепашьей скорости восемь тысяч шестьсот километров в секунду, направляясь прямиком к той точке, в которой будет находиться Понтифик к моменту их подхода. Благодаря постоянному курсу Каплан и Зилвицкая отслеживали их с большей лёгкостью, чем ожидал Терехов, и нунцианский ЛАК "Гризли" был должным образом направлен на позицию, чтобы "обнаружить" злоумышленников и поднять тревогу. Бандиты отреагировали, набрав ускорение в несколько десятков g и уходя по прежней траектории, пытаясь отойти подальше от "Гризли" и выйти из зоны обзора его сенсоров… опять же, как Терехов и ожидал. Ему приходилось постоянно добросовестно предостерегать самого себя от излишней самонадеянности.

Избежать её было затруднительно, по крайней мере в отношении двух приближающихся Бандитов. В течение последних часа тридцати четырех минут Бандиты Один и Два — идентифицированный как хевенитский эсминец типа "Дефорж", устаревший, но всё ещё мощный для своего класса — преследовали перепуганный рембрандтский транспорт "Неймеген" (именно это имя передавал транспондер "Гексапумы"), сорвавшийся с околопланентой орбиты в глупой, безнадёжной попытке уйти от них. Только совершенно потерявший от страха голову капитан торгового судна стал бы убегать вглубь гравитационного колодца Нунцио-Б, особенно учитывая начальное преимущество пиратов в скорости в более чем восемь тысяч пятьсот километров в секунду и максимальное ускорение его судна не более ста семидесяти километров в секунду за секунду.

Пираты отреагировали на богатую неожиданную поживу, ринувшись за нею с ускорением пятьсот тридцать один g. Беспилотные разведчики, которых Терехов, несмотря на замысел Багвелла, продолжал отчасти опасаться не были выпущены. Наверное потому, что Джинджер Льюис так охотно пошла навстречу предложениям офицера РЭБ. Ни один механик никогда не испытывал восторга от перспективы преднамеренной перегрузки вверенной его попечению техники, однако Джинджер Люьис, похоже, пришла от этой идет в извращённый восторг.

— Заманить пиратов в то место, где мы сможем их прикончить, шкипер? И, всё, что от меня требуется, это пожертвовать несколькими часами ресурса? — Улыбка симпатичного офицера-механика была определённо хищной. — Нет проблем. А если они на самом деле рейдеры хевов, то это просто замечательно! Как-нибудь напомните мне рассказать о моём первом походе. Я за то, чтобы прикончить столько ублюдков, сколько мы только сможем отыскать!

Терехов сделал мысленно заметку последовать этому совету и узнать побольше о том первом походе Льюис. Однако, что бы тогда не произошло, она определённо питала ярко выраженное отвращение к любым пиратам и с особым рвением включилась в реализацию замысла Багвелла. Она даже внесла несколько собственных дополнений, включая краткую имитацию полного краха клина, пока Бандиты находились ещё слишком далеко для того, чтобы разглядеть сам корабль.

Терехов распорядился, чтобы перед имитацией отказа клина Каплан развернула дополнительный автономный массив, чтобы лично наблюдать сенсорное изображение "Гексапумы". Его массив находился ближе к кораблю, чем Бандиты, и был, скорее всего, совершеннее их сенсоров. Тем не менее, будь он одним из преследующих пиратов и наблюдай то, что донёс массив, он был бы полностью обманут увиденным. Мощная вспышка, которую Льюис создала, раскачивая два альфа-узла — что было в полном противоречии с Уставом и, несмотря на её энтузиазм, не так уж незначительно рискованно, даже для человека с её опытом — почти идеально имитировала отказ перегруженного бета-узла. Она также унесла что-то около трёхсот часов ресурса задействованных узлов, однако Терехов полагал, что если они уничтожат два действующих в Скоплении боевых корабля хевов, то Адмиралтейство его простит.