— Понимаю.

Лабабиби медленно кивнула, словно бы соглашаясь с сотрапезником, но под маской спокойствия она задавалась вопросом, насколько же на самом деле велика самонадеянность Иверно — и Тонкович.

— Вы думаете, она на самом деле мертва? — спросила баронесса Медуза, обводя взглядом другой обеденный стол. Этот находился в роскошном — по стандартам Шпинделя — особняке, выделенном в качестве резиденции временному губернатору Её Величества. И комната, в которой он находился, охранялась куда более эффективными системами защиты от прослушивания, чем та, где в этот самый момент обедали Самиха Лабабиби и Андрьё Иверно.

— Не знаю, миледи, — признал Грегор О'Шонесси. — Хотелось бы, чтобы на месте были наши собственные криминалисты, хотя на самом деле я не уверен, что это сильно бы помогло.

— Доклад полковника Басаричек определённо звучит так, словно Нордбрандт может быть мертва, но Басаричек сама указывает на то, что доказательства весьма сомнительные. Я затребовал копию съёмок ночных камер НПК. Когда мы её получим, может быть удастся достаточно улучшить качество видео, чтобы сделать более уверенный вывод, была это или не была Нордбрандт. Разумеется, даже для курьерского судна переход отсюда до Сплита составляет больше семи дней в одну сторону, так что до прибытия видео пройдёт ещё как минимум неделя.

— Простите, Грегор, — сказал коммандер Чандлер, — но если мы запрашиваем копии видеозаписей, почему бы просто не предложить услуги наших собственных криминалистов для установления того, принадлежат те останки ей или нет?

— Я рассматривал эту возможность, Амброз, — сказал О'Шонесси офицеру разведки контр-адмирала Хумало. — Но потом прочитал всё, что было в приложениях к основному докладу Басаричек.

— Я их просмотрел, — сказал Чандлер и поморщился. — Не могу сказать, что понял всё, что там было. Если на то пошло, не могу сказать, что понял хотя бы большую часть.

При таком признании Чандлера контр-адмирал Хумало, сидевший за дальним концом стола, нахмурился. Дама Эстель это заметила и задала себе вопрос: недоволен ли Хумало оттого, что считает, что Чандлер должен был понять специальные материалы, или его просто раздражает признание офицером РУФ незнания перед гражданскими.

— Я тоже не понял, — О'Шонесси даже не взглянул в сторону Хумало, но баронесса Медуза заподозрила, что он сознательно отводит огонь от носящего форму коллеги. — Но из-за того, что не понял, я пошёл и попросил майора Като высказать её мнение.

При упоминании майора Като некоторые из присутствующих выпрямились и стали слушать внимательнее. Сандра Като была старшей среди медиков размещённого в Шпинделе неполного батальона морской пехоты.

— Она ознакомилась с материалами, — продолжил О'Шонесси. — А когда закончила, сказала мне то, что я и боялся услышать, — он пожал плечами. — Суть в том, что если бы собранные НПК останки были останками гражданина Мантикоры, майор могла бы идентифицировать погибшего с лёгкостью. Но поскольку это останки гражданина Корнати, у неё нет необходимой для генетической идентификации базовой информации. По-видимому, Нордбрандт никогда не проходила генетического сканирования — это редко делается медициной Корнати в нынешнем её состоянии — и, насколько смогла установить НПК, у лечивших её врачей не сохранилось образцов крови или тканей. Или же, как я подозреваю было на самом деле, она и её организация позаботились, чтобы любые остававшиеся образцы должным образом исчезли, когда она решила уйти в подполье.

— Что же до более банальных, чтобы не назвать их примитивными, криминалистических методов, то, по всей видимости, у миз Нордбрандт не было травм, которые могли бы оставить пригодные для идентификации следы в достаточно, э-э… мелко измельчённых останках. У корнатийцев есть её зубная карта; к сожалению, им не удалось собрать достаточно зубов для уверенной идентификации.

— Короче говоря, по словам майора Като, доступных материалов и записей просто недостаточно для окончательного определения по имеющимся материалам принадлежат ли останки Нордбрандт или нет.

— А что насчёт генетического сравнения с членами семьи? — спросила капитан Шоуп. Начальник штаба Хумало сидела сосредоточенно нахмурившись и подавшись в сторону О'Шонесси.

— Это могло бы помочь, — признал начальник разведки дамы Эстель. — Если бы не достойный сожаления факт, что миз Нордбрандт была приёмной дочерью. — Шоуп поморщилась, и О'Шонесси кивнул. — Верно. Она была подкидышем. Полковник Басаричек прорабатывает этот вопрос, но не питает оптимизма в отношении того, что её следователям удастся раскопать что-либо, что может привести к биологическим родителям Нордбрандт по истечении такого времени.

— Так что всё, что мы реально можем сказать, это что это может быть Нордбрандт, — пророкотал Хумало с выраженным неудовольствием.

— Боюсь, что так, адмирал, — с сожалением согласился О'Шонесси, и на короткое время над столом повисла гнетущая тишина.

— Может быть некое косвенное свидетельство, — секунду спустя сказал Чандлер. Все взгляды обратились к нему, и он пожал плечами.

— Пока Грегор консультировался у майора Като, я провёл некоторое время анализируя репортажи новостей с Корнати и делая перекрёстные ссылки между изложенным в них и докладом полковника Басаричек о деятельности АСК. Два бросившихся мне в глаза момента, как только я отфильтровал пустословие и дикие спекуляции репортёров, были, во-первых, в том, что Нордбрандт не заявила, что она всё ещё жива. И, во-вторых, в том, что частота атак АСК радикально снизилась. Очевидно, как только что отметил Грегор, вся наша информация отстаёт больше чем на стандартную неделю, но закономерность, о которой я тут говорю, установилась в течение почти восьми дней до того, как вице-президент Райкович отправил Собранию доклад Басаричек.

— Замечательные соображения, Амброз, — сказал О'Шонесси. — Для лидера террористов, объявленной убитой правительственными силами, действительно странно не заявить, что она всё ещё жива… если она действительно всё ещё жива. Неуверенность среди её последователей не может не оказать существенного негативного эффекта на их способность и готовность продолжать борьбу. Если на то пошло, немного странно, что никто не объявился с заявлением от её лица, даже если она на самом деле мертва, просто для того, чтобы удержать движение от распада.

— Это может зависеть от того, насколько сильную дезорганизацию вызвала её смерть, — предположила капитан Шоуп. — Может быть, на достаточно высоких командных позициях не осталось никого, кто мог бы организовать подобную подмену.

— Скорее, они просто не думают, что это сработает, — поправил Чандлер. Шоуп повернулась к нему, и он снова пожал плечами. — Нордбрандт была единственым голосом АСК. Она была публичным лицом террористов, той, кто в открытую — и с гордостью — принимал ответственность за их зверства от их собирательного имени. Если бы она по-прежнему была жива, и не выведена всерьёз из строя, она никогда не поручила бы кому-то другому оповестить об этом свой родной мир. Так что, либо её больше нет в живых, либо она действительно серьёзно выведена из строя. Или же, по какой-то причине, предпочла не заявлять о том, что выжила, несмотря на вероятный негативный эффект, который такое решение окажет на её собственную организацию.

— Может кто-нибудь предположить причину, по которой она могла принять подобное решение? — спросила дама Эстель.

— Я не могу, миледи, — сказал Чандлер. — С другой стороны, я не был в курсе её планов до того, как та атака пошла наперекосяк. И уж точно не в курсе того, что делается в коллективном разуме АСК в настоящий момент. Вполне возможно, что могут быть какие-то тактические или стратегические выгоды в том, чтобы позволить властям Корнати поверить в то, что она мертва. Но на основании имеющейся у нас ограниченной информации я просто не могу представить, что бы это такое могло быть.