Настроение у капитана Александра Черножукова испортилось сразу, как порой в яркий солнечный день наплывает на ясный небосклон невесть откуда взявшаяся туча. Брови резко сдвинулись, губы сжались.

Александр попытался было улыбнуться, чтобы не выглядеть белой вороной на фоне оживленных лиц подчиненных: только что завершилось учение, и батальон, которым командовал он, получил высокую оценку. Но улыбка, Черножуков представил себя со стороны, получилась довольно вымученной.

— Командира третьей — ко мне! — приказал он.

Командир третьей роты, чуть располневший, с потухшими глазами капитан, прибыл не сразу. И Черножуков, пока ждал офицера, раздражался еще сильнее. Хмурилась и природа. По небу поплыли тяжелые облака, заслонившие послеобеденное солнце.

— Товарищ капитан, по вашему приказанию...

— Почему не пошли вброд? — комбат обрезал ротного на полуфразе. Голос его звучал строго, словно у бывалого старшины. Получилось это непроизвольно, и Александр начал в душе сожалеть, что взял, как говорится, с места в карьер. Ему вовсе не хотелось подчеркивать свое начальственное положение, а особенно в отношении к подчиненному старше его по возрасту. Однако происшедшее сильно растревожило комбата. С утра батальону, участвовавшему в учении, поставили задачу: захватить населенный пункт. Разведка доложила, что «противник» создал сильную в инженерном и огневом отношении оборону. Прорвать ее было нелегко. В таких случаях командиры всегда думают о возможностях захода в тыл «противника», фланговых ударах, отвлекающих маневрах.

Размышлял над этим и Черножуков. Но сколько ни прикидывал, обходных вариантов не находил. Разве что попробовать через горную гряду справа... Правда, там, за грядой, — речка. На карте она — едва-едва различимая синяя жилка. Обычно воды в ней, знал комбат, не много. Пять лет назад ему, в ту пору командиру взвода, пришлось ее преодолевать. Тогда он здорово поволновался. Речушка оказалась норовистой. Одну из боевых машин пехоты ее сильное течение снесло в сторону от брода, и она, выстрелив из-под воды облаком дыма, заглохла. Выполнение поставленной задачи, можно сказать, первой в его офицерской биографии, оказалось под угрозой. А ему очень уж хотелось на том учении доказать, что взводом он управляет ничуть не хуже предшественника, назначенного с повышением.

И все же он тогда успел. Приказал механику-водителю уже переправившейся машины дать задний ход, сам выхватил конец буксирного троса и потащил его, преодолевая тугое течение воды, к заглохшей БМП. Вытащил довольно быстро, а упущенное время наверстали скоростью в пути. В общем, к моменту атаки прибыли в указанное место.

Вечером тогда к нему подошел один из офицеров и спросил, почему, мол, так сильно взмок, что даже сапоги сушить повесил. Александр в двух словах рассказал ему, как форсировали речку, как снесло БМП и как он с подчиненными вытаскивал ее.

— А зачем ты вброд-то попер? — удивился товарищ. — Там же неподалеку мост есть.

— Так он взорван был, — ответил Александр. Тот хохотнул:

— Условно же!

Александр потом не раз вспоминал этот случай и разговор, когда станет служить в составе ограниченного контингента советских войск в Афганистане. Там, в отрогах Гиндукуша, он каждой своей клеточкой проникся пониманием: учебный бой условен лишь до поры.

Тот мост, конечно же, и теперь соединяет берега речушки. Но для Черножукова он не существовал: на карте его пересекли выведенные черным карандашом прямоугольники — мины «противника». Подходы к нему — в условных знаках инженерных заграждений... А брод чист. Да, чист. Вот только пару дней назад здесь шли дожди. Реки, бегущие с гор, обычно после этого разбухают, так что там, где вчера еще было воробью по колено, порой несутся потоки мутной, бурлящей воды.

И все же, думал Черножуков, обходной маневр надо совершить через горную гряду справа, во что бы то ни стало преодолеть речушку вброд. Такой маневр для «противника» был бы неожиданным: ведь обороняющийся наверняка считает, что тот, кто наступает, вряд ли станет рисковать людьми и техникой.

Командир третьей роты, офицер, который, казалось, уже устал командовать подразделением, на этот раз слушал задачу внимательно.

— Переправитесь здесь, — комбат нацелил карандаш в точку, где речушка делала изгиб. — Дно твердое, проверено. Воды, как понимаете, сейчас в ней больше обычного, но преодолеть можно.

На секунду замолчал, а потом с ударением произнес:

— Надо преодолеть.

Капитан козырнул и отправился в роту, боевые машины которой, фыркнув на прощание, унеслись к виднеющимся высоким горам. В утреннем полумраке они выглядели таинственными и оттого притягивали к себе взор. «Ничего, ему это не впервой, справится», — подбадривал сам себя Черножуков. Ротный был уже немолодым офицером, потому, возможно, и казался вялым в движениях. А Черножукову, по правде сказать, нравились люди деятельные, с упоением преодолевающие трудности...

После огневой подготовки батальон дружно перешел в атаку. В критический момент во фланг «противнику» ударила третья рота. В бинокль комбат видел, как люди четко, на ходу покидали машины и занимали места в атакующей цепи. Еще немного времени, и рота зашла бы обороняющимся в тыл. Об этом только и мечтает любой командир. Но «противник» срочно перегруппировался и начал отступать, оставляя населенный пункт.

«Виктория!» — услышал Черножуков чей-то ликующий голос. Сам он улыбался сдержанно. В свои молодые годы Александр сумел избавиться от приступов тщеславия, а это все равно, что выйти из темной комнаты на свет, к солнцу.

И тут взгляд комбата упал на боевые машины третьей роты. Как и в других подразделениях, они были в белесой пыли — различий между ними Александр не увидел. А ведь несколько минут назад им пришлось форсировать водную преграду, стало быть, не пыль, а грязь должна лепиться к их колесам, броне. Вывод напрашивался сам собой: через речушку рота переправилась по мосту. В этот момент настроение у капитана Черножукова сразу же испортилось и он вызвал командира третьей роты.