— Ладно, помогу.

— Обещаешь? — глаза Стофа сверкнули.

Мне бы обратить внимание на эту нехорошую радость, да голодный желудок не позволил.

— Обещаю, — я протянула руку, чтобы скрепить договор.

— Значит так, — деловито уточнял Стоф. — Готовиться к экзамену по ночам, вырисовывать руны у меня нет времени — у меня военный сбор. Поэтому постарайся сделать так, чтобы экзамен через две недели я как-нибудь сдал. Вот тебе золотой задатка.

Одергивая жадную руку, самовольно потянувшуюся за деньгами, я поинтересовалась:

— И кто у тебя экзамен принимает?

— Беф, — радостно ответил Стоф.

Громадным усилием воли я сдержала вопль ужаса. Беф славился тем, что у него на экзаменах было невозможно списать со шпаргалки. Подсказывающие артефакты не действовали, заговоренные перья ломались и так далее.

— Но… — предельно спокойно начала я.

— Я попросил мне помочь. Ты согласилась. Я просто тебе рассказал, в чем заключается помощь. Разве я не прав?

Крыть нечем. Ох, бестолковые мои мозги (мы без пива уже долго и работать в таких условиях отказываемся — огрызнулись мозги).

Мило улыбнувшись, я в ответ выдавила из себя что-то напоминающее оскал, Стоф удалился.

В ближайшем к студгородку кабачке я съела огромную порцию рагу с курицей, заказала пива и задумалась. В зал с улицы ввалился мой друг полугном Отто, сбивая с бороды намерзшие ледышки.

— Зимняя сессия — это зло, — провозгласил он, посмаковал мое пиво и добавил. — Впрочем, летняя тоже зло.

— Отто, нужна помощь, — я ввела друга в курс дела.

— Да, нелегкая задачка. Откажись, а деньги я тебе займу, вернешь задаток.

— Я не могу так!

— Если на экзамене обнаружат, что ты ему помогаешь, ты вылетишь из Университета.

Мое воображение нарисовало нерадостную картину голода и нищеты, ожидающие мага-недоучку. Я потрясла головой. Картина трансформировалась в лицо мамы при известии о том, что меня выгнали. Глоток пива улучшил ситуацию.

— Отто! Я дала слово помочь, — серьезно сказала я. — Если откажусь, перестану себя уважать, зато если я что-то придумаю, точнее, мы что-то придумаем…

— Хорошо, — широко улыбнулся Отто. — Мы, гномы, не дружим с теми, кто не исполняет свои обещания.

Для начала надо было увидеть сам процесс экзекуции. Выяснив расписание экзаменов у практиков, мы серьезно подготовились: так как аудитория находилась на втором этаже, пришлось раздобыть лестницу (чтобы не создавать лишних магических всплесков) и незаметно, до экзамена, дав уборщику медную монетку, отодвинуть краешек тяжелой непрозрачной портьеры с окна.

Изображая прогулку по коридору, мы наблюдали, как перед кабинетом каждого студента в коридоре осматривала ассистентка преподавателя — молоденькая магичка, только получившая диплом. Все подозрительные амулеты и артефакты снимались и складывались в кучу на стол. Не менее тщательному осмотру подвергались разрешенные инструменты — линейки, треугольники, циркули.

Когда последний студент был впущен, Отто подошел к столу. Включив на всю мощь все свое обаяние, он спросил у девушки:

— Я вот студент с факультета ремесленной магии. Вы так ловко управляетесь с артефактами. Это замечательно. Наверно, долго пришлось учиться.

— Да нет, — засмеялась зардевшаяся ассистентка. — У меня магический сканер.

— Но я видел, как некоторые артефакты вы оставляли. Как вы выбираете?

— Раньше все снимались. А сейчас остаются только медицинские, следящие за здоровьем. Преподаватель у нас суровый, иногда у студентов обмороки и слезы случаются, а у кого-то сердечко начинает пошаливать.

— Но я уверен, что вы не такая хрупкая и нервная… — пустился в комплименты Отто, поймал мой взгляд и ретировался.

Через несколько минут я стояла на лестнице под пронизывающим ветром и заглядывала в окно пыточной, в смысле аудитории, где проходил экзамен. Снизу тихо чертыхался Отто, поддерживающий лестницу. Вот вошел Беф, очертил круг на полу мелом, поставил на преподавательский стол пирамидку и уселся. Студенты на негнущихся ногах поползли за билетами. К моменту, когда я уже не чувствовала ни ног, ни рук, к столу вышел первый отвечающий, бледный, как мел. Руки у него дрожали. Встав в круг, он принялся что-то рассказывать, судорожно сглатывая и иногда чертя на полу символы, постоянно роняя мел.

Мне стало все понятно. С трудом оторвав примерзший к стеклу нос, я решила вернуться на землю. На середине нелегкого пути вниз (отлеплять пальцы от перекладин приходилось силой), я услышала гневный окрик:

— Это еще что за безобразие?

Мгновенно очутившись на земле, пересчитав ребрами оставшиеся ступеньки, я уставилась на незнакомую преподавательницу. Отто рядом молча дергал себя за бороду. Приходилось действовать быстро — встреча с Деканом, куда наверняка отведет нас разгневанная магичка, в мои планы не входила. Изобразив взгляд моей младшей сестры «А что такое? Это не я, и вообще я сама невинность», я захлопала глазами и со всей возможной почтительностью сказала:

— Уважаемая госпожа! — одеревеневшие на ветру губы плохо слушались. — Простите нас, но это все виной наше любопытство и ничего больше! — получилось очень жалобно.

Преподавательница осуждающе покачала головой. Я поняла, что бури не будет и продолжила:

— Вы знаете, как нас, теоретиков, практики обижают! Ну и что, что я боюсь зомби! — я добавила в голос дрожи и обиды. — Зато они боятся Бефа и Начертательной магии, а я не боюсь. Вот и хотела посмотреть, как у них коленки дрожат! — а теперь заискивающие нотки.

— Практики не только Начертательной магии боятся, — покровительственно сказала магичка. Видимо, что-то вспомнив из студенческой молодости, она улыбнулась и сказала:

— Еще раз поймаю, отведу к вашему Декану!

Мы рассыпались в благодарностях, подхватили лестницу и сбежали греться.

— Итак, что мы имеем, — наш военный совет заседал в уютном теплом кабачке с подогретым пивом в руках. — Когда Беф активизирует пирамидку, проявления магии в аудитории сводятся до минимума. Колдовать можно только в пределах мелового круга. Соответственно, все варианты шпаргалок отпадают.

— Магических шпаргалок, — ответила я, наблюдая, как за соседним столиком ложечка сама размешивает в чае сахар.

— Что ты имеешь ввиду?

— То, что можно обойтись простыми шпаргалками.

— Ты думаешь, ты одна такая умная? — ехидно спросил Отто. — Беф посторонний предмет мигом учует. И отберет.

— Отто, ты умница! — светлая мысль упала мне на голову с тяжестью кирпича. — Это будет не посторонний предмет.

Идея была проста, как валенок — шпаргалкой будут разрешенные линейки для чертежей! Надо просто нанести на них надписи.

— Которые обнаружит первая же проверка! — прокомментировал Отто.

— Ничего подобного! Сверху будет нанесена маскировочная пленка.

— И как он будет ее снимать? Во время экзамена? Под пристальным взором преподавателя?

— Еще не знаю. Пошли в библиотеку. Но знаю, что магия в аудиториях в таком количестве, что на маленький ее всплеск пирамидка просто не отреагирует.

Напряженная работа в этом хранилище знаний в течении трех дней привела к долгожданному результату: состав маскирующей пленки был найден. И даже активирующий артефакт к нему. Дело было за малым — все это претворить в жизнь.

Сначала артефакт. Берем стандартный артефакт, защищающий хозяина от опасности, настраиваем его (минус три серебряных в лавке Мастеров Артефактов, жадность обиженно плачет в уголке) и идем проводить воспитательную работу со Стофом.

— Стоф, скажи, а что случится, если ты завалишь экзамен и тебя выгонят? — небрежно спросила я.

— Мама меня убьет! — испугался он.

Я возликовала.

— Если ты хочешь, чтобы я исполнила свое обещание, то ты должен мне помочь! Раздевайся!

Стоф испуганно уцепился за ворот рубашки и затравленно оглянулся на Отто.

— Я же заплатил! Что еще?

Отто плотоядно улыбнулся, доставая что-то из сумки.

— Не знаю даже, — задумалась я, глядя на дрожащего Стофа. — Мне казалось, что нам блондины не нравятся.