Глаза его горели адским огнем, и она была не в силах более владеть собой. Рука ее коснулась его лица, погладила гладко выбритую щеку.

– Ну и тяжело же с тобой вести переговоры.

Она попыталась рассмеяться. Мягкая кожа под ее рукой казалась такой незащищенной. Глаза его были так выразительны, их темная глубина отражала целое море чувств.

– Тебе, наверное, все это доставляет удовольствие? – спросил он с горечью. Она заметила, как он судорожно перевел дыхание. – Потому что я не умею просто играть… – На мгновение его рука скользнула по ее щеке, излучали тепло его глаза, устремленные на нее, она увидела в них желание. И в этот момент он распахнул дверь и стремительно вышел, не оглянувшись.

Она вернулась в гостиную, пустую, холодную, слезы катились по ее щекам.

– Ты сама во всем виновата, – громко произнесла она. Потом взглянула в зеркало, посмотрела на ту женщину, которой только что отказали в том, о чем она так мечтала. – Леди Маккензи, мать твою! – рявкнула она своему отражению. Прежде чем снять трубку телефона, она допила шампанское. – Реджи? – произнесла она, когда на другом конце провода услышала голос брата. – Эд Шрайбер только что ушел от нас. Не пускай его завтра на порог фирмы. Сегодня же смени все замки. Я знать не хочу, как ты это сделаешь – вызови кого-нибудь, скажи, что это сверхсрочно. Позаботься о том, чтобы очистили его ящики, пусть вернут ему все его барахло. И рассчитайся с ним, выплати все до последнего.

– Ты уверена в том, что говоришь? – хриплым голосом спросил Реджи.

– Абсолютно. Он только что ушел от меня…

– Что там между вами произошло?

– Да ничего. – Она сделала паузу. – Он открывает собственное дело, нашел нового модельера. Не знаю уж – на чьи деньги, но только мы им в этом помогать не собираемся.

Она повесила трубку. Она знала, что поступает неразумно, но надо было дать выход эмоциям, разочарованию, да и шампанское действовало так, что виновного найти было необходимо. «Если бы Майя не познакомила Эда с Дэвидом, – думала она, – этого никогда не произошло бы».

Она позвонила Майе. Телефон долго не отвечал. «Неужели эта сука где-нибудь развлекается?» – подумала Маккензи, чувствуя, как гнев нарастает в ней. Она не вешала трубку.

– Добрый день, – услышала она женский голос.

– Ах ты, сучка! – взорвалась Маккензи. – Припоминаешь свою блестящую идею познакомить Эда с Дэвидом? Если бы я могла оставить Джордана одного, не преминула бы сейчас же прийти и вырвать с корнем прядь твоих вшивых блондинистых волос!

Она собралась перевести дыхание, когда голос в трубке произнес:

– Говорит автоответчик Майи Стэнтон. Если вы хотите оставить сообщение…

– Да, очень хочу, – зарычала Маккензи. – Это говорит леди Маккензи Брайерли…

– …дождитесь…

– Передайте Майе Стэнтон, только очень прошу не пропустите ни слова..

– …звукового сигнала…

– Сигнала! – Маккензи вопила изо всех сил: – Пошла ты к ядреной матери! Понятно?! Пошла ты на… – Она в ярости бросила трубку и почувствовала себя немного лучше.

Откупорив еще одну бутылку шампанского и приложившись к ней, она пошла взглянуть на ребенка, а затем принялась ждать Элистера.

Он объявился в половине третьего утра, лицо его было сосредоточено, глаза блестели. Она сидела на кровати, на коленях у нее лежали кипы журналов мод. Он был удивлен, что она не спит.

– Что случилось? Не спится? Или меня поджидала? – Он бросил пиджак на кресло и рухнул на кровать.

– Да, я не могла уснуть, – сказала она. – И мы должны поговорить.

– А нельзя ли в другой раз, – пробормотал он. – Я безумно устал. Весь вечер пропагандировал наш «Голд!»…

– Так я тебе и поверила! – закричала она.

– Тсс! – Он приложил палец к губам, глаза у него закрывались. – Ты разбудишь Джордана.

– О нем не беспокойся, он ничего не слышит. А где же ты так устал? Опять трахал манекенщиц, обещал им выгодные контракты?

Он повернулся на спину и расплылся в улыбке. Кажется, он немного дрожал. Подтянул к себе колени.

– Ты знаешь, Мак, что такое «спидболл»?

– Что? Коктейль такой, наверное. Он рассмеялся.

– Ну да – коктейль, но его не пьют. «Спидболл» – это героин в одной руке, чистый героин, а в другой – простая «кока»…

– Элистер, если ты не завяжешь с героином, то будешь уволен, кроме того, считай, что мы в разводе!

– Разве одно связано с другим? – спросил он насмешливо. – Какое отношения работа имеет к брачным узам? Ты по-другому пела, заставляя меня побегать при открытии того самого первого магазинчика, от тебя было не отвязаться.

– Я не собираюсь жить с наркоманом!

– А я еще не пристрастился к «спидболлу»… пока еще нет, – бормотал он. – Я приберегаю его на тот случай…

– Ты бы лучше о сыне подумал! – выкрикнула она и, помолчав, задала мучивший ее вопрос:

– Элистер, зачем ты женился на мне?

– Вроде бы все к этому шло. Но интересно узнать, а зачем ты выходила за меня замуж? Ведь ты теперь леди Брайерли, не так ли? Чего ж тебе еще надо?

– Но я думала, что мы будем вместе. Я полагала, что у нас будет интересная жизнь…

– Расскажи это Эду Шрайберу, он любит такие штучки.

– Тебе что же, нашептали всякую ерунду обо мне и Эде?

– А, – вздохнул он, – мне-то что?..

– Он был здесь сегодня вечером. Он пришел сказать, что покидает «Голд!».

– Лучших новостей в этом году еще не было.

– Я так хотела лечь с ним в постель… и не смогла…

– Я повешу тебе завтра на шею шоколадную медальку лорда Брайерли. Или женщинам вешают за такие подвиги какие-нибудь другие медальки? Ну что ж, дорогуша, я что-нибудь да придумаю.

– Элистер! Я хочу, чтобы ты понял! Наркотики лишают тебя рассудка, не говоря уж о потенции.

– Ну у Эда-то с этим все в порядке. Не сомневаюсь…

– Оставь Эда в покое. Он к нашей жизни не имеет никакого отношения.

Элистер повернулся и взглянул на жену, его светлые волосы были спутаны, лицо бледно.

– Не знаю, в самом деле, зачем ты вышла за меня замуж. Я хочу сказать, я знаю, что из-за титула, ведь ты и думать-то о замужестве стала лишь после смерти моего отца…

– Я полагала, что буду счастлива замужем, – сказала она. – Нас так часто называли «парой года», что я действительно в это поверила. Я знала, что мы женимся не по любви, но считала, что мы нравимся друг другу, уважаем друг друга. А теперь я начинаю терять уважение к тебе.

Он свесил ноги с кровати и отшвырнул туфли. Потом, вздохнув, улегся поудобнее.

– Мак… жизнь пошла кувырком…

– Но почему?

– Ничто меня больше не интересует, только кайф.

– Так лечись, Элистер. Мы можем себе позволить лучших целителей. Обратись за помощью! Ты же умный человек…

– Эх, может быть, так и надо сделать. – Он пожал плечами. – Найти какого-нибудь мудреца. Ну отыщи мне какого-нибудь старца, Мак.

– Вот это другой разговор, конечно же, я найду! – Она наклонилась и поцеловала его в лоб. Итак, она заставила его понять, что он нуждается в посторонней помощи. Одной проблемой стало меньше. – Все еще будет хорошо, Элистер. Все изменится к лучшему. Ведь у нас все есть, дорогой. Было бы обидно все это потерять!

Она принялась раздевать его прямо в постели. Прошла минута, и его худое обнаженное тело прижалось к ней. Она заставила его обнять себя – обнаженная, она положила его между ног, потерлась о него. Его мягкий член раздражал ее.

– Мак, – произнес Элистер в темноте, – я не употреблял сегодня «спидболл», я имел дело с чистой «кокой». Она не такая приставучая. И качества отменного… без примесей…

Слова эти перешли в бессмысленное бормотание, и на середине фразы он заснул. Она вслушивалась в его неровное дыхание и с тоской думала о том, что такого раньше за ним не замечала. Целитель спасет его от наркотиков, выявит причину его саморазрушения. Он вернет ему прежнюю форму. Брак их можно еще спасти, надо только бороться. «Но Эд… – вдруг подумала она. – Так ли трудно тебе заснуть сегодня, как мне? Думаешь ли ты обо мне сейчас? Или уже нашел кого-то на эту ночь? У такого сексуального парня не должно быть проблем с девочками». Она почувствовала, как от ревности сжимается сердце, она представила его сейчас в объятиях другой женщины, которой он овладевал страстно, как некогда ею, сходя с ума, теряя контроль над собой.