Изменить стиль страницы

Пользуясь богословским языком, можно сказать, что архаические традиции, включаясь в Христианский сценарий, получали «искупление». В действительности мы имеем здесь феномен гомологизации несходных и многосложных религиозных универсумов. Аналогичный процесс происходит (с конца античности, но особенно в позднем средневековье) при трансформации некоторых богов или мифологических героев в христианских святых. Мы рассмотрим значение культа святых и его пережитков позже (том III, гл. ХХХII). Но один момент в связи с этим культом следует иметь в виду уже сейчас: «христианизация» языческих религиозных традиций, а следовательно, и их сохранение в рамках христианского духовного опыта и мифологии способствуют культурной унификации ойкумены. Один пример: все неисчислимые герои и боги, убивающие дракона, от Греции до Ирландии и от Португалии до Урала, превращаются в одного святого — Святого Георгия. У религиозного универсализма есть одно специфическое призвание преодолевать провинциализм.[783] Уже в III в. повсюду в Римской империи обнаруживаются тенденции к автаркии и автономности, которые угрожают разрушить единство римского мира.[784] После падения городской цивилизации процесс гомологизации и унификации дохристианских религиозных традиций неизбежно приобретет значительную роль.

Важность этого феномена объясняется тем, что он характерен для религиозной креативности фольклорного типа, которая еще не привлекала внимание историков религий. Она аналогична креативности богословов, мистиков и художников. Можно говорить о "космическом христианстве", потому что, с одной стороны, христологическое таинство переносится на всю природу, а с другой — элементы истории в христианстве остаются в тени; напротив, подчеркивается литургический аспект существования в мире. Концепция космоса, искупленного смертью и воскресением Спасителя и освященного поступью Господа, Иисуса, Богоматери и святых, позволила возрождаться, пусть спорадически и символически, миру, полному добродетели и красоты, которых войны и ужасы лишили мир исторический.[785]

Необходимо добавить, однако, что христианский фольклор также черпает вдохновение из более или менее еретических источников и что иной раз он пренебрегает мифами, учениями и сценариями, имеющими важнейшее значение для богословия. Например, существенно, что библейская космогония ушла из европейского фольклора. Единственная известная в Юго-Восточной Европе «народная» космогония является дуалистичной по своей структуре — в ней есть и Бог, и Дьявол.[786] В тех европейских традициях, в которых этой космогонии не зафиксировано, вообще нет космогонического мифа.

Мы еще вернемся к проблеме сохранения в европейском фольклоре XX в. персонажей и сценариев, известных по еврейским, христианским и еретическим апокалипсисам и апокрифам (см. том III). Живучесть этой категории архаических традиций говорит об их важном месте в религиозном универсуме сельского населения. В высшей степени знаменательно, например, что один из мотивов, часто появляющихся в мандеизме и манихействе, но чье происхождение, возможно, нужно искать в Сибири, продолжает играть важную роль в мифологии смерти ив похоронной обрядности румын и других народов Восточной Европы. В мандейских и манихейских документах говорится о «таможнях» на каждом из семи небес и о «таможенниках», которые досматривают «товары» души (т. е. ее религиозные деяния и заслуги) вовремя ее путешествия по небесам.[787] Так, в религиозном фольклоре и похоронной обрядности румын есть упоминание о "дороге смерти" через семь "воздушных застав" ("vumile vuzduhului").

Приведем и некоторые иранские символы и сценарии, вошедшие как в христианское богословие, так и в христианскую мифологию. Иранская идея телесного воскресения пришла вместе с иудаистским наследием. "Сравнение воскресающего тела с небесной одеждой, несомненно, заставляет вспомнить об одеяниях, которым уделяется много внимания в маздеизме. А то, что тела праведников засияют, лучше всего объясняется персидским культом света".[788] Звезда или столб Света над пещерой — образы, присутствующие в сцене Рождества Христова, — были заимствованы из иранского (парфянского) сценария рождения космократа-искупителя. В Протоевангелии Иакова (18:1) Говорится о слепящем свете, заполнившем пещеру в Вифлееме; когда он началу бывать, появился младенец Христос. По смыслу это то же самое, что сказать: свет «единосущен» Иисусу или же есть одна из его эпифаний.

Однако в эту легенду анонимный автор "Opus imperfectum in Matthaeum" внес новые элементы. По его словам, вблизи "Горы побед" жили двенадцать волхвов. им было известно откровение Сета о пришествии Мессии, и каждый год они взбирались на гору, где была пещера с источниками и деревьями. Там они молились Богу три дня, ожидая появления Звезды. Она, наконец, появилась, приняв форму младенца, и младенец повелел им идти в Иудею. Волхвы отправились в путь и два года шли за звездой. Возвратясь домой, они рассказали о чудесном ребенке, которого видели, и когда в их страну пришел апостол Фома, попросили его окрестить их.[789]

Эта легенда, с весьма характерными добавлениями, появляется и в сирийских "Хрониках Зукнина". Из нее мы узнаем, что двенадцать «мудрецов» пришли из земли «Шир» (искаженное «Шиз», место рождения Заратустры). "Гора побед" соответствует иранской космической горе, Хара Барзайти, т. е. axis mundi, соединяющей землю с небом. Следовательно, Сет прячет книгу с пророчеством пришествия Мессии в Центре Мира, и именно там Звезда выступает провозвестницей рождения космократа-искупителя. А согласно иранской традиции, хварэна, сияющая над священной горой, есть знак того, что Саошьянт, искупитель, чудесным образом родился из семени Заратустры.[790]

§ 238. Расцвет богословия

Как мы уже говорили, главное в христианском богословии, сформировавшемся в период кризиса гностического мировоззрения, — это его верность Ветхому Завету. Ириней, один из самых ранних и влиятельнейших христианских богословов, считает, что Искупление — т. е. воплощение Иисуса Христа — это продолжение и завершение дела, начатого сотворением Адама и прерванного грехопадением. Христос повторяет экзистенциальный путь Адама, дабы избавить человечество от последствий греха. Но если Адам — это прототип падшего человечества, обреченного на смерть, то Христос — это создатель и идеальный представитель нового человечества, благословленного обещанием бессмертия. Ириней ищет и находит антитезы-параллели между Адамом и Христом: первый сотворен из нетронутой земли, второй рожден девственницей; Адам ослушивается и ест плод запретного дерева, Христос повинуется и приносит себя в жертву на дереве-Кресте и т. п.

Доктрину повторения можно истолковать как попытку, с одной стороны, впитать библейское откровение во всей его полноте, а с другой — объяснить Боговоплощение осуществлением этого откровения. Еврейские обрядовые постановления остаются действенными для первых вариантов священного календаря, т. е. календаря литургического времени, но там всегда присутствует и христологическое nоvum. Юстин называет воскресенье "первым днем", тем самым связывая его и с воскресением, и с сотворением мира.

Эта попытка подчеркнуть универсальность христианской вести через сближение ее со священной историей Израиля — единственной истинно универсальной историей — сочетается со стремлением усвоить греческую философию. Теология Логоса — точнее, таинство его Воплощения — открывает такие перспективы для философского осмысления, для которых горизонты Ветхого Завета были узки. Но эта смелая инновация таила в себе опасность. Докетизм, одна из самых первых ересей, гностическая по происхождению и по своей структуре, ярко иллюстрирует противодействие идее Воскресения. Докеты (от греческого dokeo — казаться) не допускали, что Искупитель мог принять унижение воплощением и страданием на Кресте; согласно их взглядам, Христос казался человеком, потому что принял человеческий облик. Другими словами, страсти и смерть испытал кто-то другой (человек по имени Иисус или Симон из Кирены).

вернуться

783

Аналогичные процессы наблюдаются в Индии (индуизация местных божеств и культов), в Китае (особенно в народном даосизме), в иудаизме (в период завоевания Ханаана и в средние века) и в исламе

вернуться

784

См.: Roger Remondon. La crise de l'Empire romain (1970), р. 322.

вернуться

785

О "Космическом христианстве" см. нашу книгу De Zalmoxis а Gengis-Кhan, ch. 7, особ. р. 211 sq., и том III настоящей работы.

вернуться

786

Некоторые ученые называют этот миф "космогоническим нырком"; мы рассматриваем его в: Zalmoxis, сh. 3, рр. 81-130.

вернуться

787

Например, во Франции; см.: Раul Sebillot. Folklore de Frаnce (1905), р. 182. См. также тексты, приведенные Гео Виденгреном: Меsороtamian Elements in Мaniсhе р. 82 sq. "Тhe Customers аnd the Меrсhаndisе") и R. Murray. Symbols of Church and Kingdom, рр. 174 sq., 247 sq.

вернуться

788

J. Duchesne-Guillemin. La religion de l'Iran ancien, р. 265.

вернуться

789

Patrologia Graeca, LVII, со1. 637-38; См. также: Eliade. Mephistopheles et l'androgyn, р. 61 sq., с библиографией.

вернуться

790

См.: Ibid, р. 62–64.