Согласно пессимистической доктрине, мир, напротив, зол по своей сущности, "он не является творением Бога, по крайней мере, Изначального Бога, так как этот Изначальный Бог пребывает неизмеримо выше материи. Он сокрыт в тайне своего существа, поэтому достичь его можно, лишь отойдя от мира и ведя себя в миру подобно чужестранцу".[574] Вспомним, к примеру, сотворение мира и патетическую драму человека как она изображена в первом трактате "Corpus Неrmеtiсum" — «Поймандр». Высший андрогинный Разум, nous, сначала производит Демиурга, который создает мир, затем Антропоса — небесного человека; последний сходит в низшие сферы, где, "прельщенный любовью", соединяется с Природой (Physis) и порождает земного человека. Отныне божественный Антропос перестает существовать как отдельная личность: он одушевляет человека, его жизнь переходит в человеческую душу, а его свет — в nous. Поэтому человек, единственный среди живых существ, является одновременно и смертным, и бессмертным. Однако с помощью знания человек может "стать богом". Этот дуализм, обесценивающий мир и плоть, подчеркивает тождество божественного начала и духовной составляющей человека; как и божеству, человеческому разуму (nous) присущи жизнь и свет. Поскольку мир — "совокупность зла" (C.H., IV, 4), нужно стать «чужим» для мира (ХIII, 1), дабы совершить "рождение божества" (XIII, 7); перерожденный человек обладает бессмертным телом, он — "сын Бога, Все во Всем" (ХIII, 2).

Такая теология — с ее специфической космогонией и. сотериологией — имеет «гностическую» подкладку (ср. § 229). Однако было бы неосторожно приписывать собственно гностицизму те герметические трактаты, которые разделяют идеи дуализма и пессимизма. Некоторые мифологические и философские настроения «гностического» типа составляли сам Zeitgeist эпохи: например, презрение к миру, спасительный смысл изначального знания, данного в откровении Богом или сверхчеловеческим существом и сообщенного под знаком тайны. Добавим, что тот вес, который придается знанию, принимаемому при посвящении несколькими учениками, напоминает индийскую традицию (упанишады, санкхья и веданта), так же, как "бессмертное тело" возрожденного человека позволяет провести аналогии с хатха-йогой, даосизмом и индийской и китайской алхимией.

§ 210. Посвящение в герметизме

Некоторые ученые (Рейценштейн и Геффкен) считали герметизм религиозным братством в прямом смысле слова: с догматами, обрядами, богослужением и со Священной Книгой — "Corpus Hermeticum". Вместе с Буссе, У. Кроплем и Кюмоном, М.Ж. Фестюжьер опроверг эту гипотезу. Во-первых, сосуществование двух противоположных и непримиримых учений несовместимо с понятием братств — "группы людей, сознательно избравших некую систему мышления и уклад жизни", к тому же в герметической литературе нет и следа "особых церемоний для верных Гермесу. Нет ничего, напоминающего таинства, характерные для гностических сект: ни крещения, ни причащения, ни исповедания грехов, ни возложения рук при посвящении в служители культа. Отсутствует духовенство, нет никакой видимой иерархической организации, степеней посвящения. Различаются лишь две категории людей: те, кто слушают слово, и те, кто его отвергают. Однако такое деление давно стало обычным, оно вошло в литературу, по крайней мере, начиная с Парменида".[575]

Вместе с тем, хотя гипотеза об иерархически организованном тайном братстве более не принимается во внимание, большие трактаты ученого герметизма все же предполагают существование закрытых групп, имеющих чин посвящения, подобный чину посвящения у алхимиков и тантристов. Речь идет, по выражению из «Асклепия» (§ 25), о religio mentis [религии ума]: Бог "принимает чистые духовные жертвы" (C.H., III, 3). Правда тут не обходится без специфической религиозной атмосферы и некоторых ритуальных действий: ученики собираются в святилище, соблюдают устав молчания и хранят в тайне откровения; катехизация осуществляется с обрядовой торжественностью, отношения между учителем и учениками носят религиозный оттенок. Миф о крещении в кратере указывает на близость к ритуалам мистерий.[576] Можно также предположить знание некоторых практик, вводящих в экстаз: Гермес передает своему ученику Тату экстатический опыт, благодаря которому он входит в "бессмертное тело", а Тату удается последовать его примеру (С.Н., ХIII, 313).

Можно было бы сказать, что мы имеем дело с новой моделью передачи эзотерической мудрости. В отличие от закрытых сообществ, имеющих иерархическую организацию, посвятительные обряды и постепенное раскрытие секретного учения, герметизм, так же как и алхимия, предполагает лишь наличие некоторого количества сокровенных текстов, передаваемых и толкуемых «учителем» узкому кругу тщательно подготовленных учеников (т. е. очистившихся через аскезу, медитацию и определенные культовые практики). Нельзя упускать из виду, что откровение, содержащееся в больших трактатах "Corpus Hermeticum", представляет собой высший гнозис, т. е. эзотерическое знание, обеспечивающее спасение; понять и усвоить его равноценно "посвящению".[577]

Такой новый тип индивидуального и чисто духовного «посвящения» — через внимательное чтение и медитацию на эзотерическом тексте — получил развитие во времена Империи и особенно после триумфа христианства. С одной стороны, это следствие значительного успеха "священных книг", божественного, как считалось, происхождения, а с другой — исчезновения (с V в.) мистерий и тайных организаций.

С точки зрения этой новой модели посвящения, передача эзотерических учений более не предполагает "посвятительной цепочки". Священный текст может пребывать в забвении веками, но стоит только сведущему читателю вновь открыть его, тайная весть снова станет понятной и актуальной.

Передача герметизма составляет одну из интереснейших страниц в истории эзотерики: она осуществлялась через сирийскую и арабскую литературу и особенно благодаря усилиям сабеян из Харрана, в Месопотамии, которые прожили в исламе до XI в.[578] Недавние исследования обнаружили герметические элементы в «Парцифале» Вольфрама фон Эшенбаха и в нескольких испанских текстах ХIII в..[579] Все же настоящее «возрождение» герметизма в Западной Европе началось с перевода на латынь "Corpus Hermeticum", предпринятого Марсилио Фичино по просьбе Козимо де Медичи и завершенного в 1463 году. Но, как мы увидим далее (ср. т. III), открытие заново "Corpus Hermeticum" представляет собой, по сути, еще одну новую, смелую и творческую, интерпретацию герметизма.

§ 211. Эллинистическая алхимия

Ученые, изучающие историю наук, различают три периода формирования греко-египетской алхимии:[580] 1) период технической рецептуры, относящейся к сплавам, крашению и имитации золота (например, Лейденский и Стокгольмский папирусы, датируемые III в н. э.); 2) философский период, который, вероятнее всего, начинается с Болоса из Мевде (II в. до н. э.) И находит отражение в "Physika kai Mystica" ("Физика и мистика"), апокрифическом трактате, приписываемом Демокриту; и, Наконец, 3) период собственно алхимической литературы, которую составляют писания Зосимы (III–IV вв.) и его комментаторов (IV–VI вв.). Хотя вопрос об исторических корнях александрийской алхимии до сих пор остается нерешенным, внезапное появление алхимических текстов на рубеже христианской эры можно было бы объяснить как результат встречи эзотерической струи, представленной мистериями, неопифагорейством и неоорфизмом, астрологией, "Восточной мудростью", гностицизмом и: т. д. — эзотерики, которая была скорее достоянием образованных людей, intelligentsia, — с «народными» традициями, хранящими секреты ремесла и магии и древнейших техник. Аналогичное явление имело место в Китае (даосизм и неодаосизм) и в Индии (тантризм и хатха-йога). В Средиземноморье эти «народные» традиции сохранили вплоть до эллинистической эпохи архаический строй духовности. Как мы видели (§ 209), растущий интерес к традиционным техникам и наукам, касающимся химических веществ, драгоценных камней, растений, характеризуют всю эту эпоху.