К пяти часам утра в списке ораторов остается двое: Самылин и Фабрициус. К тому времени Александров уже покидает Колонный зал, сославшись на чрезвычайную занятость, и его заместитель Головской приглашает на трибуну инженера Самылина. Вернемся к стенограмме:
«Самылин:
— …мое предложение сводится к следующему: построить между Байкалом и Амуром газопровод, объединив таким образом эти две крупнейшие водные артерии в единую систему.
Головской:
— Но почему именно газопровод? Если я правильно Вас понял, речь идет, с одной стороны, об озере, а с другой — о реке. Может быть, уместнее говорить о водопроводе?
Самылин:
— Да, Лев Степанович, я думал об этом. Но расчеты показали, что перекачка таких количеств пресной воды (речь идет о миллионах и миллионах кубометров) из Байкала в Амур и обратно может привести к резкому, хотя и временному, падению уровня воды в Амуре, что повлечет за собой полное уничтожение популяций лосося и ерша, не говоря уже о других пресноводных.
Поясню сказанное на конкретном примере: вот передо мной бак и корыто. Обе емкости наполнены водой. Я беру ведро, опускаю его в корыто и выливаю содержимое ведра в бак. Мы видим, что уровень воды в корыте снизился настолько, что теперь не составляет никакого труда достать рукой дно. (Оживление).
Головской:
— Думаю, выражу общее мнение, если скажу, что проект инженера Самылина достоин самого пристального внимания. Мне представляется, что строительство Байкало-Амурского газопровода полностью отвечает поставленной перед нами задаче. Мобилизовать людей, зажечь их этой идеей и бросить на строительство БАГа — вот наша ближайшая стратегическая цель…» (Аплодисменты).
Проект Самылина, поддержанный крупнейшими научными авторитетами, был полностью одобрен на самом высоком уровне — и в штабе закипела работа. Не остались в стороне от общего дела и деятели искусства. Л.М. Гладышев вспоминает, как в начале июня в штабе появились молодые музыканты из популярного ансамбля «Самоцветы». «Песня, которую они спели, всем нам сразу понравилась, — рассказывает Гладышев, — особенно запомнился припев: «Веселей, ребята, не узнает враг — мы строим газопровод, а короче — БАГ». Удачные слова, красивая мелодия — все это настолько пришлось по душе работникам штаба, что песня вскоре стала своеобразным гимном гигантской стройки».
Однако, почивать на лаврах долго не пришлось. Уже в августе Ф.А. Малыгин на одном из заседаний штаба ознакомил своих коллег с меморандумом, присланным из отдела идеологии ЦК КПСС. Ссылаясь на некое «сложившееся мнение», безымянный автор меморандума отмечал явную недостаточность даже такого проекта, каким являлся БАГ, для решения поставленной задачи. Ученым предлагалось в срочном порядке разработать по меньшей мере еще один проект аналогичной по масштабам стройки. В заключительной части меморандума выражалась уверенность в том, что штабу удастся в кратчайшие сроки устранить наметившиеся перекосы и путем гармоничного распределения людей и ресурсов сделать предполагавшиеся стройки подлинно всенародными.
Сейчас никто уже точно не помнит, когда именно в штабе появился В.Н. Воронец. Некоторые утверждают, что произошло это буквально на следующий день после получения меморандума. Тогда, в атмосфере всеобщей неразберихи, близкой к панике, этот немолодой уже человек стал чуть ли не единственным, кто сумел сохранить спокойствие и, более того, уже на ближайшем заседании предложил свой проект, детально разработанный и экономически обоснованный им самим. По словам Воронца, он в течение многих лет занимался математическим анализом существующих транспортных сетей страны и на основании своих наблюдений пришел к неожиданному выводу: оказалось, что при кажущейся взаимосвязанности, в сети этой имелась, по его словам, существенная «прореха». Три достаточно крупных населенных пункта: Уренгой, Помары и Ужгород выпадали из этой сети, образуя, пользуясь терминологией Воронца, «топологический вакуум». На практике это означало, что попасть из одного из перечисленных пунктов в другой было не только практически невозможно, но и влекло за собой затраты времени и сил, сопоставимые, ну, скажем, с путешествием на ходулях из Москвы в Орел (!).
«Конечно, — успокоил собравшихся Воронец, — это всего лишь шутка, но все же единственный выход я вижу в строительстве скоростной автомагистрали, которая, соединив три этих города единой транспортной нитью, помогла бы тем самым ликвидации обнаруженной мной «прорехи».
Выступление свое Воронец завершил под шквал аплодисментов. «Сам я из Уренгоя, — заявил он, — и хорошо знаю проблемы этого края. Дорога не только будет способствовать развитию инфраструктуры вокруг себя самой, но и поможет нам в решении основной задачи — обеспечить нашей стране стойкое преимущество в продолжающемся соревновании двух миров, двух мировоззрений».
Той же осенью, практически одновременно, началось строительство БАГа и МУПУ (Магистраль Уренгой — Помары — Ужгород). Правда, до окончания подготовительных работ решено было в средствах массовой информации ничего о стройках не сообщать, поскольку на начальном этапе работ вмешательство людей в происходящее планировалось минимальным. К сожалению, строительство БАГа, едва начавшись, было приостановленно.
Виной тому — вполне естественные для нашей страны процессы — необыкновенно ранняя зима, обильные снегопады, колоссальные заносы на дорогах и другое.
На МУПУ дела обстояли немногим лучше. Хотя геодезисты поработали на славу и закончили разметку магистрали в рекордно короткий срок, хотя в Уренгой уже был доставлен первый асфальтоукладчик и председатель горисполкома Р.А. Аджаев в торжественной обстановке разрезал на нем полагающуюся ленточку, внезапно разразившийся в Москве скандал перечеркнул далеко идущие планы строителей.
На одном из заседаний московского штаба неожиданно попросил слова человек, державшийся до того времени в тени, — профессор Я.Я. Лепешинский. Десятиминутное сообщение Лепешинского произвело эффект разорвавшейся бомбы. Оказалось, что:
Первое: так называемой «прорехи» и тем более топологического вакуума между У—П—У нет, никогда не было и, главное, не могло быть (в доказательство Лепешинский представил на суд ученых составленную им самим карту транспортных коммуникаций между этими тремя городами).
Второе: непонятно, чем руководствовался в своей теории Воронец, но, видимо, не последнюю роль сыграло то обстоятельство, что, являясь жителем Уренгоя, Воронец имел близких родственников и в Помарах, и в Ужгороде и, вполне возможно, выдвинул свое предложение, исходя исключительно из личных (!!!) корыстных интересов.
Третье: «Безусловно — говорил Лепешинский, — если построить такую магистраль, то можно будет несколько быстрее добираться из одного города в другой, но что тут нам с вами наговорил Воронец! Вспомните его пример с ходулями — это же, товарищи, полный абсурд!»
Разоблачение псевдоисследователя хотя и послужило хорошим уроком для иных слишком легковерных ученых, но и завело всех в тупик: стало совершенно непонятно — что же делать с МУПУ дальше? Продолжать строительство магистрали — означало идти на поводу у Воронца прекратить строительство совсем — значило выбросить на ветер немалые средства, уже затраченные к тому времени на проведение геодезической разметки злополучной дороги.
Выход из создавшегося положения первым предложил уже известный нам инженер Самылин. По замыслу Самылина, на месте предполагавшейся магистрали следовало построить газопровод, аналогичный БАГу. Профессор Лепешинский, пользовавшийся после скандала с Воронцом большим авторитетом среди своих коллег, обратил внимание Самылина и его единомышленников на одно малозаметное обстоятельство: получалось, что в стране параллельно строились бы два газопровода, не только на значительном расстоянии друг от друга, но и вообще ничем между собой не связанные. «Я полагаю, — заявил Лепешинский, — что нельзя окончательно отказываться от идеи дороги как таковой. Конечно, мне понятны неприятные чувства, возникающие у многих из вас при одном воспоминании о МУПУ. Но давайте же, наконец, посмотрим правде в глаза: два газопровода — это чересчур… Почему бы нам на месте БАГа, где еще не сделано ничего необратимого, не построить дорогу, но дорогу не в понимании авантюриста Воронца, а настоящую — железную дорогу? Что же касается предложения Морозова о строительстве ГУПУ (так я предлагаю называть отныне бывшую МУПУ), то мне кажется, его следовало бы поддержать».