Алексей Автократорв

Афера

Андрей

Человек, который затевает дела серьезные, должен и смотреться серьезно.

К примеру, бандюганский вид хорош в делах резких, прямых, открытых — словом, в явных делах, где его недвусмысленная угроза подтверждает серьезность заявленных намерений. Хорош он и в охране, иногда даже в силовых структурах, где человек достигает успеха не потому, что носит форму и имеет полномочия, а потому, что страшен сам по себе. Человек вида рваного вызывает сочувствие, но дела его мелкие (потому что к рванине и сочувствие мелкое, презрительное), хотя за день попрошайничества на хорошей точке или в метро имеет он столько, что жить вполне можно. И все же серьезную махинацию человеку вида зачуханного не поднять. Какое к нему может быть доверие? Встречают-то, как ни крути, по одежке (толкуем шире — по внешности). Фармазону (то есть аферисту) иметь приличный вид просто необходимо.

Вот хоть бы Андрей: сам из себя крупный, солидный, а разговор пусть и медленный, но слова — веские. Не говорит — печати кладет. Не фармазон — Государственный банк. А вот смотрит своими округлыми, чуть навыкате, глазами Андрей не совсем хорошо: есть в его взгляде, как выразился Ф. М. Достоевский, «что-то тихое, но тяжелое, что-то полное того странного выражения, по которому некоторые угадывают с первого взгляда в субъекте падучую болезнь». Падучая, может, не падучая, но с головой что-то, правда, не в порядке у Андрея — в дурдомах лежал неоднократно, а на учете в психдиспансере и сейчас состоит. И хоть утверждает он в кругу немногочисленных «однокорытников», что «это понты, это для ментов, для отмазки, если схомутают меня все-таки», — нет ему в этом полной веры (да и ни в чем другом тоже нет — впрочем, взаимно). «Может, шизик, а может, и не шизик — считали фармазоны, — хоть голова и варит. Не голова, а Дом Советов, нельзя не признать».

Ну а насчет, угадывает кто чего по его взгляду или не угадывает, дела до того нет Андрею, и работает он широко и спокойно. Перво-наперво узнает Андрей в РЭУ, ЖЭКе по наводке компаньонов из милиции (на заре демократии это случалось сплошь и рядом), что в таком-то очень приличном доме в очень приличной квартире одиноко проживает совершенно неприличный гражданин — асоциальный элемент, можно сказать, ежедневно позорящий родной квартал пьянками и хулиганскими выходками.

Это безобразие, сразу понимает Андрей, такому элементу не место в оном доме и квартире, а место ему в двухкомнатной квартире в поселке городского типа «Свет Октября» Алексинского района Тульской области. И познакомится с элементом этим Андрей на почве совместного распития спиртных напитков, и придет к нему в гости. И нальют они по первой, а потом по второй, и в разговоре узнает Андрей, что нет у собутыльника ни влиятельных родственников, ни друзей — серьезных бандитов (всякое в жизни бывает). И предложит тогда Андрей элементу на рассмотрение дельную мысль: поскольку жизнь — дерьмо и нет никакой правды на свете, то не все ли равно, где бухать? Если есть деньги, то бухать хорошо везде. Можно, например, бухать по адресу (см. выше), где чистый воздух, мало ментов, и даже бабы там честнее, проще и покладистей. К тому же по новому месту жительства переселенца из гнилой, набитой проклятым мусорьем Москвы ждет сумма, эквивалентная грузовику водки с пропорциональным числом закуски. Бухать — не перебухать и жизни новой радоваться.

Если пойдет алкашок на такое предложение (всякое бывает), то тут и криминала-то никакого нет — сплошная ай-люли-малина. Купит ему Андрей в означенном (или другом) — поселке городского типа — двухкомнатную квартиру за три, много четыре тысячи долларов и еще четыре (это щедро) в рублях — чтобы пачка денег потолще казалась — на руки под расписку выдаст. Разумеется, после заключения и регистрации в Департаменте муниципального жилья нотариально оформленного договора купли-продажи алкашовой квартиры на имя нового владельца — какого-нибудь помощника Андрея. И через неделю продадут они эту квартиру, не запрашивая лишнего, тысяч за сорок—пятьдесят, отстегнут всем, кому положено, и останутся в огромной прибыли, и поделят ее в соответствии с коэффициентом трудового участия.

А если заартачится асоциальный элемент алкашеский, не пойдет по-хорошему на щедрое Андреево предложение, то ведь можно и по-плохому: уронит ненароком Андрей в алкашовой квартире куда-нибудь за батарею пакет с веществом бурого цвета, которое еще называют «план» или «паль», и/или ржавую, но снаряженную боевыми патронами обойму от «тэтэшника». А через полчаса позвонит из телефона-автомата и скажет только:

— В большой комнате за батареей.

И все. И придет в эту квартиру беда, милиция придет с понятыми, и найдут этот «план» и/или обойму с боеприпасами, и оформят изъятие, и поволокут алкашонка на нары, чтобы он не скрылся от следствия и не смог ему воспрепятствовать. А когда, повалявшись денька четыре на нарах, он узнает, что за хранение боеприпасов и/или наркотиков ему безусловно светит срок в три года, то совсем сломается, и тогда его вновь посетит Андрей. И объяснит ему, что все поправимо, надо только дать этим ментам бабки, получив их за счет продажи вышеупомянутой квартиры и переезда в известный уже «пгт», но в однокомнатную квартиру и с половинным против прежнего количеством водки в запасе. И тогда менты эти продажные уголовное дело закроют. И согласится на это враз поумневший алкаш, и дальше все пойдет как по писаному.

Много, много живет в российских деревнях, поселках и малых городах очутившихся в них таким путем беспутных москвичей, а еще больше, не прижившись, бомжуют. Много, много денег загреб таким образом Андрей, но толком ничего не скопил — прогулял, пораздарил девкам, поотдал в долг без отдачи. Легкие деньги и уходят легко, потому что кажется, что легкими они будут всегда.

И еще по-другому кидал Андрей: сговорившись с другим таким же аферистом-фармазоном, получал от него у нотариуса генералку (доверенность, по которой доверитель разрешал Андрею совершать все действия, связанные с продажей квартиры доверителя, в том числе заключение договора купли-продажи и получение денег. Сейчас немногие нотариусы идут на оформление договоров купли-продажи по генералке, а раньше — обычное дело) на продажу собственной аферистовой квартиры. Нотариусу Андрей предъявлял паспорт совершенно постороннего человека с качественно в него вклеенной его собственной, Андреевой фотографией. Представляясь частным маклером или другом отъехавшего в командировку хозяина, Андрей по объявлениям в газете или другим способом находил покупателей, иногда человек пять разом, поскольку цена квартиры была привлекательной. С каждого из них после просмотра Андрей брал задаток — одну-две тысячи долларов, — «поскольку когда нет задатка — нет и покупателя, кто дает задаток, тот и покупает, а остальные пролетают, как фанера над Парижем». На задаток Андрей аккуратно давал расписку от имени постороннего человека, владельца украденного или потерянного паспорта (те, кто от дачи задатка отказывался, как нетрудно понять, сохраняли свои деньги). Затем Андрей начинал собирать все необходимые для совершения сделки справки, принимая по возможности новые задатки и ежедневно отчитываясь перед задаткодателями по телефону о проделанной работе (жил он, разумеется, в съемной квартире). Одновременно Андрей думал, анализировал, решал: кто из всех его клиентов по сделке лучше всех подходит на роль основной жертвы? Кто, предположительно, наименее способен к решительным действиям, не сможет дать оборотку — например, не надеясь на суды, обратиться к бандитам? Кто наверняка не имеет покровителей во властных структурах? Кто, узнав, что его кинули, впадет в ступор, запьет, потеряет время? Наверняка это средний служащий, чернильная душа, во времена государственной сумятицы со страхом рискнувший-таки рвануть на себя кусочек жирного казенного пирога, и, не очухавшись еще от собственной смелости, глотает горстями таблетки, чтобы не просыпаться среди ночи в холодном поту. Примерно такого субчика и повлечет Андрей «в судный день» к нотариусу, разумеется, не к тому, что выдавал доверенность, а совсем к другому. И заключит Андрей от имени своего доверителя с «чернильной душой» правильно оформленный договор купли-продажи и честь по чести подаст его на госрегистрацию. А получив на руки зарегистрированный договор, «чернильная душа» легко отдаст Андрею деньги и побежит к жене или в кабак обмыть свое приобретение. Откуда ему знать, что накануне сделки к первому нотариусу пришел хозяин квартиры и отозвал свою доверенность, поскольку передумал продавать квартиру. Заподозрил, конечно, нехорошую вещь нотариус, но что делать — такое требование законно. И доверенность аннулировал. Сделка, проведенная по аннулированной доверенности, является ничтожной, недействительной с момента совершения. Потерял «чернильная душа» свои денежки. Андрей порвет свой левый паспорт и спустит его в сортир, съедет со съемной квартиры и растворится в пучине мегаполиса. Аферист — хозяин квартиры восстановит свои на нее права и продаст вполне законным способом. Он объяснит следователю, что Андрея этого толком не знает, познакомились случайно, доверенность он выдал по своей простоте, а отозвал потому, что рассудил: глупо в наше время доверяться малознакомому человеку. Воистину так.